НЕ ГАДАЙТЕ НА РОМАШКАХ. Книга 3. СЕМЕЙНАЯ КРЕПОСТЬ. - Сурская Людмила (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗
- Такая чудная постель, не хочется вставать. Как жаль, что так быстро кончился день. Хмельнее постели у меня ещё не было, но надо трезветь и выбираться из сетей ромашек. Вот возьму и погадаю на желтоглазой. Любишь ты меня или нет?
- Люблю и безумно, это я тебе и без неё скажу. - Кинул он её в новые грёзы.
- Всё, всё. Помоги надеть пострадавшее платье.
- Чем оно тебе поможет. Замок я сломал, бок разорван. Завернись в плед.
- Доедем, как-нибудь и так. Главное, до дома добраться, а там все свои. Жалко покидать этот рай. Спасибо за счастье быть в нём с тобой.
- Мы вернёмся, заинька, опять, как только ты захочешь. Держи плед. Я сейчас оденусь, детка.
- Ромаша, оглянись, - обеспокоенная Даша показала на поднимающуюся от реки ребятню. Кажется, пьяные и скалятся как-то гадко.
- Накинь плед, малыш. Не бойся, - продолжая застёгивать джинсы, не упускал компанию из вида Бугров.
Даша не ошиблась, их не просто замели, а шли конкретно к ним.
- Эй, мужик, ляльку оставь.
- Отдай шалаву.
- И катись не раздумывая.
- Ты поиграл, мы тоже хотим.
- Канай отсюда, баран.
- Оторвёмся пацаны.
Окружили, взяв в плотное кольцо хмельную постель, сплетённую из сена, цветов и грёз, пьяные рожи. Роман, спрятав Дашу за себя, продолжал застёгивать пуговицы на рубашке.
- Напугали, аж палец дрожит, смотрите. - Ухмыльнулся Бугор, подёргав пальчиком. - Идите по добру, по здорову. Она моя жена.
- Жёнами дома пользуются, а не по лесам таскают.
- Сейчас нам то до хрена. Малинки хочется.
- Кинь бабу, не вводи в грех. - Поиграл обрезом прыщавый.
Бугор улыбался: "Непонятливые попались, придётся попотеть. Такой день испоганили. Малышка дрожит".
- Ну возьми, фраерок, раз так охота. - Опять хохотнул Бугор.
- Ты чё, чувак, сбрендил. Жить надоело тебе? - Рванула к нему ребятня.
- Смотрите, не пожалейте потом. Сдаётся мне потаскается по больницам кто-то другой.- Не моргнув глазом, Бугров, захватив первого же нападающего, сломал ему руки и используя его вопящего грузом, вышиб обрез из не твёрдой пятерни оторопевшего парня разогнав остальных. - Извини, тебе не повезло больше других, грузило помощнее нужно было. Полетаешь фигуристом. Даша, подними обрез. Аккуратно, детка, это тяжёлая игрушечка. Что же вы желание своё в жопу спрятали. О, уже веселее, - обрадовался Роман, заметив два ножа. - Вы тупее оказались, чем я думал.
- Поляну жалко, помнут, - вздохнула Даша, думая совсем о другом, но держа перед мужем хвост пистолетом.
- Ты молодец, малышка, хорошо держишься. Поляну я тебе сберегу, в кусты кидаю, пусть рожи пошкрябают. Из-за спины не выходи. Чётко держись за мной.
Забрав ножи и обрез, поломав ещё ребятне руки, Бугор понёс жёнушку к машине. Вслед им неслись вопли, выбирающихся из кустов травмированных дураков.
- Ромаша, а ты разнообразием не увлекался, - потёрлась она о его кончик носа. - Ломал одни руки. Такой страшный хруст. Непонятно.
- Головы жалко, молодые ещё, пусть живут. Может ума прибавиться когда-нибудь. Ноги переломать, так отсюда им ещё докостылять надо. А руки, в самый раз. Походят в гипсе, подумают. Воспитательный процесс, малышок.
- А по добру мужскому зачем бил?
- Они захотели силой взять женщину, это наказуемо, детка. Бабьей любви добровольной хватает, надо быть мужиками.
- Господи, как я люблю сегодня, этот свой последний звонок. Ночной город и свою чумную головушку, впёршую меня именно в вас. И вот эти мои руки нашедшие именно твою шею.
- Я-то как рад, цыплёнок. Моя судьба поймала тебя в свои сети в тот черёмуховый вечер, не иначе. Пришли, малыш. Забирайся в машину. Сними плед, он тебе больше не нужен, закину его на зад. Жизни своей представить без тебя не могу. Устала с мальчишками, Дашенька? Какие они стали без меня? Что выросли, сам видел. Уже не похожи на тех щенят, что оставил, уезжая.
- Сообразительные. Выучили буквы и пробуют читать всё подряд и считать, как в старом мультике, помнишь?
- Даша, они же малы ещё?
- Дорогой, они шустрики, поэтому направляли энергию сразу в деловое русло. Ребята умные. Только Федя подвижен через край. Зашкаливает.
- В нашу породу, - прижал он к щеке жену. - На жёстком ошейнике придётся держать. А Бориска?
- С тем легче, но бывает тоже очень упрям.
- Что обо мне им говорили?
- Только хорошее, милый. Они знают, что ты офицер, гордятся своим папочкой и очень ждали тебя. А видели бы они тебя десять минут назад, ты был великолепен, дорогой. Я тебя люблю, Бугор, и безумно хочу.
- Малыш, остановить тачку? - обрадовался возможности понежить жёнушку Бугров.
Дашка осмотрелась, машина шла по людным улицам. Какая может быть остановка: в центре города не до любви.
- Поздно, город. Потерпим, Ромаша. - Обняла она мужа, прильнув к его груди.
Промчав по улицам машина упёрлась в ворота.
- Дарья, приготовься, нас встречают весьма воинственно. У мамочки веник и, похоже, увесистый. Горячая встреча ожидается, ничего не скажешь, соскучились на всю катушку. Тебе не скрыть порванного платья. Возьми мою рубашку. Я обойдусь и так, - целуя жену, предложил свою помощь покаянно Роман.
- Ага, придумал, в твоей рубашке, на меня точно никто не обратит внимания. И почему мы должны перед кем-то отчитываться, я умирала без тебя. Обойдётся, идём. Только ты вперёд.
- Умрёшь с тобой, малыш. Растай за мной.
- Где вас носило, ненормальные. Мобильные молчат. Думай, что хочешь. Мы уже обзвонили все морги и больницы. - Ругалась Зинаида, помахивая веником.
- Если я тебе скажу где, ты ещё и драться будешь. - Пряча жену за спину, смеялся сын. - Дай в самом деле с батей обняться и с Борисом Викторовичем, Надежду Фёдоровну не видел тоже.
Но Дашке проскочить не заметной не удалось. Семья стояла в полном составе, при параде, в ожидании каждый своей очереди объятий. Дети жались к дедушкам, украдкой изучая отца, знакомого им по фотографиям и семейным съёмкам.
- Дарья, что у тебя с платьем, удивился отец. - Углядев, разодранный бок, который она пытался зажать рукой и спрятать открытую из-за сломанного замка спину.
- По шву разошлось. Извините, я пойду, переоденусь. - Переглянувшись, с Романом, скрылась в доме она.
- Наверное, нитки гнилые попались, вот и разорвалось. - Пытался помочь сыну Фёдор Егорович, сразу всё поняв.
- Конечно, до его приезда хорошие были, а теперь сгнили. Замок тоже сам развалился? Захотелось так ему, раз и сломался. Куда? - остановила она Романа. - Если ты сейчас за ней уйдёшь, то ужинать придётся нам одним. Марш за стол. Детей хоть на коленях подержи.
- Что я такого сделал? - удивлялся, честно глядя, матери в глаза Роман. Уже и руки помыть нельзя. Во всём стараетесь углядеть криминал.
- Роман, мама права, - влезла тёща, если сядешь за стол, а не полетишь за женой, то считай, прощаем тебе наши сгоревшие за сегодняшний день нервы, пока ты Дарью тискал. Пять часов ждём, ночь вам на что?
- Люблю я её, это понятно, безумно люблю, не тискал, в ромашках любил. И ночи мало, и в десять я сейчас не уложусь.
- Оставьте вы мужика, - взмолился Фёдор Егорович.- Дался он вам.
- И, правда, Надя, Зина, чего вы с него хотите? Есть силёнки, пусть любит. Подождали мы маленько нестрашно, два года ждали, а тут каких-то пять часов, - вступился и тесть.
- Я вообще паинька, а не сын уже, иду, куда послали, а всё ищут некоторые, к чему бы придраться. - Поторопился Роман подхватить детей. - Будем знакомиться, мужики, поновой. Ведите папку мыть руки.
- Не понял я, а что у тебя с руками? - удивился отец, вцепившись в его кулаки.
- Ничего страшного, царапина, - заюлил Роман.
- Я не про ранение, уже понял.
- Кулаками, поди, махал, - вставила свои пять копеек Зинаида. - Больницу хоть не развалил, баламут?
- Ты скажешь тоже..., - чмокнул в щёку мать Бугор. - Больница, ей Богу, ни при чём.
Сан Саныч, загонявший машину в гараж, поманил Фёдора Егоровича.
