Шторм. Отмеченный Судьбой (СИ) - Беспалова Екатерина (мир книг .TXT, .FB2) 📗

Встав из-за стола, генерал-майор подошёл к окну. У друзей сложилось субъективное мнение – пусть. В конце концов, военные действия на самом деле могли повлиять на Шторма, но дочь… Как она посмела подпустить его к себе? Как забыла о той ночи? Возмущению не было предела, как и растущему чувству гнева.

Однако одному с возникшей проблемой не справиться. Если тот не смог оказать достойного воспитания, так пусть хотя бы держит своего ублюдка на привязи. С этими мыслями Артём направился к выходу из квартиры. Почти десять – он наверняка уже должен быть дома. Проблему стоило решить до отъезда, иначе покоя на службе не будет ни дня.

Выйдя на лестничную клетку, мужчина подошёл к квартире соседей и громко постучал в дверь. Будь проклят тот день, когда Алевтина нашла объявление с продажей квартир в этом доме!

– Мы, по-моему, обо всём договорились в прошлый раз, – без каких-либо слов приветствий начал Богданов, когда на пороге показался бывший друг, – но ты либо забыл, либо решил избавиться от мальчишки. – Уголок губы искривился в ухмылке. – Чужими руками. Я думал, ты любил сестру.

При упоминании Светы, Вадим Петрович побледнел. Ах, он сукин сын!

– Я тоже так думал, – ледяным голосом ответил Ерёменко, сощурив глаза.

На лестничной клетке образовалась тишина. Мужчины буравили друг друга взглядами, едва сдерживаясь.

– Что ты сказал Александру? – прорычал Вадим Петрович.

– Спросил, не желает ли он отправиться добровольцем сверхсрочно, – лицо генерал-майор исказилось в усмешке.

– Слушай ты…

– Нет это слушай ты, дядя Вадим! – Артём сделал шаг навстречу ненавистному соседу. – В прошлый раз я не засадил его за решётку лишь потому, что он – сын Светы. Как ни крути, я дал ему шанс искупить вину…

– Отправив в Чечню? Хорошее искупление! Не ври хоть самому себе.

– В этот раз я подключу все связи и дам ход делу об изнасиловании, – пропустил мимо ушей реплику Ерёменко генерал-майор. – Я сделаю всё, лишь бы держать его на расстоянии от моей дочери.

– От твоей дочери… – В голосе Вадима Петровича послышалось презрение. Давняя обида, которую носил в сердце после смерти сестры, рвалась наружу. – Я смотрю ты на многое готов ради своего ребёнка. Похвальное рвение.

– Можешь язвить сколько угодно. – Лицо Артёма побагровело от злости, а в височной области начала пульсировать вена. – Я предупредил: держи своего больного ублюдка подальше от Кати.

– Это не мой ублюдок, как ты выразился, – взорвался наконец Ерёменко, – не мой, а твой! Александр – твой!!! И только по этой самой причине я не подпущу его к Кате, а не потому, что так хочешь ты.

Когда понял, что озвучил, было уже поздно. Лицо генерал-майора побледнело.

– Что? – вышедшие из лифта Катя и Шторм опешили. – Что ты сказал?

Александр растерянно смотрел то на одного мужчину, то на другого, чувствуя, как в жилах стынет кровь. Тишина, образовавшаяся на лестничной клетке, позволила бы услышать жужжание мухи, пролети она мимо. Последней, на кого перевёл полные негодования глаза, стала Катя. Эмоции на лице сменяли одна другую. Губы пытались что-то сказать, но связки словно парализовало.

– То, что ты переехал в родительский дом – это правильно. Будет лучше, если вы не будете видеться.

– Не вздумай выкидывать что-то за моей спиной. Узнаю, что копаешься в этом деле, лично позвоню в «дурку» и сдам туда. Будешь сидеть взаперти, пока мозг не начнёт думать в нужном направлении.

Александр посмотрела на Вадима Петровича. Он прикрывал вовсе не Стаса, как казалось раньше. Он пытался не допустить близости между…

– Брат и сестра? – Дрожащий голос сорвался. – Мы – брат и сестра?!

Глава 2.20. Отчаяние

Глава 2.20. Отчаяние

Горел бы ты в Аду, Богданов! Каждый раз, когда вмешивался в семью, все её члены так или иначе страдали. Вадим Петрович смотрел на Александра, судорожно соображая, что сказать:

– Саш…

– Я спросил у тебя, мы – брат и сестра?

Он держался из последних сил. Биение сердца, каждый его удар, с шумом отдавались в ушах. Пульс наверняка зашкаливал. Внутри творилось что-то непонятное. Частое дыхание словно давало обратный эффект: воздуха не хватало – то ли от волнения, то ли от страха, то ли от отчаяния. Шторм не понимал, какое из чувств преобладало. Даже в Чечне, в окружении вооружённых до зубов боевиков, не ощущал такой безысходности, как сейчас.

Стоявшая рядом Катя смотрела на Вадима Петровича и тоже ждала ответа. Весь её мир в одно мгновение пошатнулся и готов был упасть в бездну. Но Судьба не могла так жестоко поступить с ними. Те несколько часов счастья… Неужели цена за них была настолько высока?

– Генерал-майор Богданов – твой отец, – наконец в полной тишине прозвучал зловещий приговор, погрузив во мрак и погасив последний луч надежды, ещё теплившийся в душе.

Катя закрыла рот рукой, чтобы заглушить готовый вырваться из груди стон отчаяния. По щекам покатились слёзы, остановить которые она была не в силах. Взгляд устремился на отца, стоявшего в полной прострации.

Секунда – сорвавшись с места, Александр бросился в сторону дяди, но стоявший рядом генерал-майор среагировал быстрее. Заключив его в кольцо сильных рук, как в смирительную рубашку, – благо высокий рост и крепкое телосложение позволили – он изо всех сил пытался удержать обезумевшего Шторма.

– Это не может… не может быть правдой, слышишь? – кричал не в себе Александр, вырываясь из стальной хватки.

– Катя, уйди отсюда! – бросил Артём дочери, оттаскивая парня подальше от Ерёменко.

Выбежавшие на шум женщины – Алевтина и Оксана – ошарашенно смотрели на участников безумного представления, не понимая, что происходит.

– Уведи её! – приказал генерал-майор жене.

Алевтина Николаевна поспешила исполнить требование супруга, потянув дочь за холодную руку к квартире.

– Она – не моя сестра! – надрывался Шторм. – Она не может быть ею! Не может!

Его глаза блестели: то ли от слёз, то ли от гнева, что полыхал внутри. Здравый смысл отсутствовал. Пелена, которая отгородила от всех, пропускала только одну фразу: генерал-майор – твой отец, а в сознании пульсировала страшная, то и дело громко повторяющаяся истина: ты спал с собственной сестрой.

– Успокойся, сержант, – хрипел Артём, чувствуя, что сдерживать его уже скоро не сможет.

– Она – не сестра!

Собрав последние силы, Богданов отбросил Александра к двери своей квартиры и, когда тот снова двинулся к Вадиму Петровичу, нанёс удар кулаком в челюсть. Шторм упал, ощутив сильную боль в скуле. Безумие, что охватило разум, ослабло. По мере того, как болезненные ощущения увеличивались, гнев, клокотавший внутри, уходил. Во рту появился тошнотный привкус крови.

– Успокойся, я тебе сказал! – донёсся сквозь туман голос генерал-майора.

Александр сплюнул на белую плитку красную жижу и покачал головой, приходя в себя. Хорошо ударил. Сильно. Темнота перед глазами таяла, позволяя увидеть очертания предметов и силуэты людей.

– Твоя мать не хотела, чтобы об этом кто-то знал, – тихо произнёс Вадим Петрович, увидев, что Александр поднялся на ноги.

Шторм старался не встречаться ни с кем из мужчин глазами. Казалось, даже не слушал, что говорилось. Вытирая кровь из разбитого уголка губы, он рассеяно смотрел в пол.

– Это был её секрет, не мой. Будь моя воля, – Ерёменко бросил гневный взгляд на Богданова, – я бы рассказал об этом ещё несколько лет назад. Но Света не хотела, чтобы ты стал похожим на отца. Она боялась, что он отправит тебя по своим стопам и сделает офицером, ничего не видящим, кроме службы.

Бывшие друзья смотрели друг на друга и молчали. Для кого больше предназначались эти слова – для Александра или для Артёма – было неясно, но то, что мужчинам давно следовало поговорить по душам, понимал каждый.