Хранящие тепло - Лагутина Елена (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
— Мам, — донеслось как будто издалека. Саша вздрогнула, поняв, что на некоторое время совсем выпала из «окружающей действительности». Опустившись на табуретку, она притянула Марину к себе и погладила ее по голове.
— Хороший рисунок. Молодец, Маринка, ты настоящий художник.
— Мам, — снова, почти шепотом проговорила Марина. — А почему у всех есть папа, а у нас с Ксюшей нет?
Саша ничего не знала о Ксюше Рязановой. Она и понятия не имела о том, что та тоже живет без отца. Но теперь, услышав вопрос дочери, она почему-то почувствовала на себе двойную ответственность, двойную вину. Молчание затянулось, и Саша собиралась уже было сказать что-то вроде «ты еще маленькая, чтобы понять такие сложные вещи». Но внезапно поняла, что Маринка не настолько уж и маленькая… А может быть, даже уже слишком большая для того, чтобы принимать ее отговорки. И что она не заслуживает такого формального ответа, не заслуживает той обиды, которую могла бы сейчас нанести ей Саша, поддавшись своему первому порыву. На нее смотрели почти совсем взрослые глаза — глаза, так похожие на глаза Дениса. Сможет ли она соврать, глядя в эти глаза?
— Это не совсем так, Марина. На самом деле… На самом деле у тебя есть папа. У всех детей есть папы, просто иногда так случается, что родители… По разным причинам, родители не могут жить вместе.
— Есть? Он у меня — есть? — Маринка обрадовалась до такой степени, словно только одно осознание того, что ее папа есть, хотя бы «где-то», было уже достаточным для ощущения полного и бескрайнего счастья.
Саша чувствовала себя неуверенно, словно шла по хрупкому весеннему льду, в любой момент грозящему надломиться и сомкнуться над головой. Искры счастья, переливающиеся в глазах дочери, вызывали в ней ответную волну радости, смешанной с болью.
— Есть…
Саша сделала еще один неуверенный шаг по льду, и вдруг, словно оглянувшись назад и увидев, что берег уже слишком далеко — настолько далеко, что назад идти не имеет смысла, поняла одно: надо идти вперед.
— Конечно, есть. Просто он с нами не живет. И никогда не жил.
— А почему? Почему он не захотел жить с нами?
— Потому что… Он живет далеко, и не знает… Не знает о том, что ты есть.
— Тогда напиши ему письмо! — Марина возмущенно подняла брови. — Что же ты раньше не написала! Напиши ему о том, что я есть, и он к нам приедет!
— Нет, Марина, — Саша покрепче прижала к себе дочку, прижала к груди, чтобы не видеть ее глаза, и повторила: — Нет, не приедет.
— Ну почему, мама? И откуда ты знаешь про папу, что он не приедет?
— Я же тебе уже сказала, Марина. Взрослые люди иногда не могут жить вместе — просто потому, что это невозможно. Невозможно…
— Я ничего не понимаю, — прошептала Марина и подняла лицо. Саша опасалась увидеть слезы в ее глазах, но ее опасения не подтвердились. Глаза были сухими, но грустными — уже даже тени той радости, что горела в них несколько мгновений назад, не осталось.
— Знаешь, что я думаю, мама? — спросила она немного позже, нарушив воцарившуюся тишину. — Только ты меня не ругай. Наверное, он плохой, этот… папа, если не хочет с нами жить. Наверное, он нас не любит. А если не любит, значит, плохой.
— Он же не знает… Я же тебе сказала, что он ничего про тебя не знает! Не надо… Не надо так о нем говорить. Он хороший! — Саша и сама удивилась своей реакции на слова дочери. Щеки запылали, сердце забилось в три раза чаще, голос сорвался.
— Хороший… — произнесла Марина задумчиво. — Правда?
— Правда! — горячо подтвердила Саша. — Правда, хороший.
— А какой он, мама?
— Он… О чем ты, Марина? Что ты хочешь узнать?
— Ну, какой он, — нетерпеливо затараторила та, — я же его, наверное, неправильно нарисовала. Какие у него волосы, лицо, глаза… Я хочу его представить и нарисовать правильно. По-настоящему, раз уж он на самом деле есть…
Саша прикрыла глаза. Только бы Маринка снова не подняла голову и не увидела сейчас ее лица — для ее детского сознания это могло бы оказать непостижимым. Она вспоминала Дениса — в тот первый вечер, когда они случайно встретились на новоселье у Федора. Тот самый вечер, когда она, прищурившись, разглядела незнакомые глаза в тускло освещенном коридоре. Тот самый миг, когда в ней родилось это чувство, которое принесло ей столько радости и страдания…
— Мама!
— Он… — Саша, стряхнув оцепенение, улыбнулась немного растерянной улыбкой. — Он высокий. Выше меня. У него широкие плечи… Знаешь, такие бывают у спортсменов. Волосы черные, а глаза светлые. Светлые, серо-зеленые…
И вдруг Саша снова замолчала. Произнося последнюю фразу, она внезапно ощутила какое-то странное, пугающее напряжение, тревогу, перерастающую в дикий страх. Она еще не поняла, чем вызвано было это неприятное и устрашающее чувство — она сейчас говорила о Денисе. Говорила о Денисе, но думала — уже не о нем?…
— О, Господи, — только и вымолвила Саша, начиная понимать и в то же время отчаянно не желая верить в то, что произошло. Это было странно, почти невозможно, это граничило с мистикой, с чем-то потусторонним — и тем не менее, это было так. Она вспоминала тот вечер в больнице, один из долгих вечеров ее заточения в Мертвом доме. «Или, может быть, это был день? Не важно. Тогда, как раз тогда…»
— Мама! Мама, что с тобой! Мамочка!
Саша распахнула глаза и сразу же увидела отражение собственного страха в глазах дочери.
— У тебя полоски… Полоски потемнели, а лицо белое стало, мама!
Саша прижала ладони к лицу. «Полоски» на самом деле делались темными, почти багровыми, в те моменты, когда Саша волновалась. Марина всегда боялась, когда шрамы на лице у Саши темнели. Она не должна пугать дочь, она должна взять себя в руки.
— Ничего. Ничего, Марина. Все нормально. У меня просто немного голова закружилась. Знаешь, что? Давай в другой раз поговорим про папу, а сейчас… Сейчас, кажется, должны быть мультфильмы по телевизору. Посмотришь?
— Ладно, — согласилась Марина. — Только ты выпей таблетку от кружения головы, хорошо?
— Хорошо, — Саша попыталась улыбнуться. — Обязательно, выпью.
Усадив Маринку у телевизора, она на самом деле открыла аптечку и, высыпав на ладонь несколько желтых таблеток, проглотила. Нужно было успокоиться — не столько ради себя, сколько ради дочери. Не нужно, совсем ни к чему ей все это…
Валерьянка почти не помогала — Саша знала, что так просто это чувство ее не отпустит. Слишком ужасным было это неожиданно сделанное открытие. Но Марина, посмотрев мультфильмы, успокоилась. Она уже и не вспоминала о странном мамином «головокружении». Как обычно, переоделась в пижаму, свернулась клубком на кровати, натянув одеяло до самого подбородка. Плюшевый медведь лежал рядом, между Мариной и Сашей. В тот вечер они дочитывали «Синюю птицу». На этот раз Марина не заснула, дослушала до конца. Пожелав Саше спокойной ночи, подставила щеку для поцелуя. Все было почти как всегда — только в тот вечер Марина, прежде чем заснуть, еще раз позвала Сашу.
— Что случилось, дочка? — Саша уже сидела за письменным столом, рассчитывая на этот раз доделать работу до конца.
— Знаешь, мама. А мне кажется, что он к нам придет. Вернется. И очень даже скоро…
— Спи. Спи, Марина, завтра рано вставать, — ответила Саша, стараясь не думать о том, что же будет в том случае, если Маринка всерьез поверит в свою мечту.
— Вот увидишь! — последнее слово, как всегда, осталось не за Сашей.
— Эй, любимая жена! Не хочешь ли разделить утреннюю трапезу с любимым мужем? — пробубнил кто-то над ухом, заставив Кристину залезть под одеяло с головой. Ей снился такой чудесный сон, такой колдовской, волшебный сон… Нужно не забыть, нужно будет записать на бумаге, чтобы вспомнить потом — такие сны редко снятся. Кажется… О чем там было?…
— Ну вот, — простонала Кристина, высунув сонное лицо из-под одеяла. «Кто-то» был рыжим и вихрастым, большим мужчиной с большими руками, преданными и ласковыми глазами. — Ты все испортил…
