Запутанные отношения (Риск эгоистического свойства) - Алюшина Татьяна Александровна (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗
А вот решение, под тем же девизом, встретиться с отцом и познакомить его с Тимофеем наконец оказалось куда более удачным. О чем они говорили, весь день проведя вместе, и к каким договоренностям пришли, Катерину не посвящали, но отец стал относиться к Тиму как к сыну.
Воронцова стала работать больше, чем обычно, что теоретически, по определению, невозможно, а практическое доказательство такой вероятности вызвало у начальства серьезные опасения.
— Кать, ты с ума сошла? — спросил главврач, вызвав ее в кабинет. — Ты же прекрасно понимаешь: не будешь отдыхать — не сможешь работать! Я тебя приказом отстраню! Что случилось-то у тебя?
— Да все в порядке, Игорь Леонидович. Это я решила отгулов к отпуску набрать, уехать месяца на полтора куда подальше и лениться.
— Да что ты мне тут чухню всякую втираешь! Какие отгулы! Ты в отпуске один раз за восемь лет была, сколько хочешь времени дам на отдых! Хоть полтора, хоть два!
— Правда? — сделала наивные глаза Катька.
— Иди отсюда, с глаз долой! И вернись в обычный график! Это приказ! И заявление об отпуске мне на стол! Тоже приказ!
А ей надо работать без остановки! Тогда не думалось о Бойцове!
Не думать, не задавать себе непродуктивных вопросов, не давать оценок — ему, себе!
А она думала о нем, и… не знала, что думать!
«А ты сама-то, Катерина, чего хочешь? Скажем, замуж за него выйти? — спрашивала себя строго и пугалась: — Нет! Я ж и не знаю, что это такое! Понятия не имею, как это — быть вместе? Что, все время? Ну, хочу, наверное, только как?»
И мерзким таким, ехидным голоском мысленно спрашивала поточнее:
«Тогда что ты хочешь, дура? Что маешься-то? Сексу? Али чего еще?»
«Али чего еще», скорее всего, только пойди найди это «али»!
Она на самом деле собралась в отпуск.
— Слава те господи! — порадовался Тимофей. — Самое верное дело, Кошка, поменять обстановку, переключиться. Да и отдохнуть тебе ой как давно пора!
— Верное для чего?
Вот это она сглупила, задавая такой вопрос. Устала, видимо! Когда это Тимофей окольными путями в разъяснениях пользовался, под названием «обходите болезненные темы аккуратно!»?
— Верное, чтобы ты изводить себя перестала по поводу несостоявшейся большой любви и классного сексу, от которых отказался Кирилл Степанович Бойцов.
— А ты не мог бы как-то помягче определения подбирать? — злилась Катька.
— Помягче — это, подруга, к психотерапевту, за большие деньги, он тебе постелет за гонорар, как попросишь.
Ну прав, прав, но ведь неприятно!
Тим подсластил:
— Уверен, твой Бойцов мучается не меньше. Еще объявится.
— Не надо, — попросила не у него Катерина.
О соседе, с которым все и навсегда кончено, не давали забывать настырная неугомонная дочь и преданная Валентина. Сонька, дрянь такая, как-то умудрилась перейти с официального «вы и Катерина Анатольевна» на панибратское «ты и Катерина». И все свободное время торчала где-то рядом, сдружившись с Тимофеем. То они, видите ли, после Сониной работы шли вдвоем в парк, то в кино, то по Москве гуляли, не прекращая попыток вытащить с собой и Катерину в ее свободное время.
Иногда им это удавалось. А там и Валентина присоединялась со снедью для пикника, когда они шли в парк, брали с собой подстилки, валялись на траве, болтали, смеялись, играли в карты, катались по пруду на лодке!
Замечательно отдыхали, когда Катя могла себе это позволить.
Но! Соня по делу и без оного не упускала случая вспоминать папеньку любимого.
Охо-хо! Вот оно ей надо, Катерине Анатольевне? И какую цель преследовало неугомонное дитя, расхваливая отца?
Все! Надоело! И Воронцова написала заявление на отпуск, обозначив числом старт иного способа борьбы с дурными мыслями, хандрой и тоской по несостоявшемуся.
И приступила к активному выбору куда поехать. Не в Москве же сидеть!
Решила за дальние границы пока не соваться, тем паче и загранпаспорта не имела за недавней ненадобностью.
— Тим, поехали в Крым или Сочи, к морю! Я же никогда моря не видела!
— Крым, Катюха, это здорово! А море, так совсем замечательно! Только я с тобой не поеду.
— Та-а-ак! — растеряла радость она. — И?..
Что на их с Тимофеем языке значило «почему?»
— Через семь дней отбываю на службу.
— Так быстро?!
— Кать, десять дней, как я у тебя.
— Де-есять? — обалдела Воронцова. — Не может быть!
— Ты не заметила, — разъяснил Тимофей. — Переживаешь первую любовь. Несостоявшуюся притом, как тебе кажется.
— Черт бы все побрал! Вот черт бы все побрал!! — возмущалась Катька. — Почему ты не встряхнул меня хорошенько? А? Надо было уехать вдвоем эти чертовы десять дней назад!
— Ну, во-первых, ты не смогла бы уехать, пока своих пациентов не выписала, не бросила бы их, а во-вторых, мы друг другу на отдыхе помеха. Я буду барышень снимать, для сексу курортного, тебя мужики клеить, а это дело компанию не любит.
— Злой ты, Тим, — остыла сразу Катерина.
— Уж да уж! — выдал фирменную улыбку он. — Идея про Крым мне нравится, давай, собирайся, санаторий дорогой присмотри, шмуток новых понакупай, купальник и вперед! Доводить отдыхающих мужиков до эротического коллапса!
— Поеду! — твердо пообещала Катерина. — Вот те крест, поеду!
Еще бы не поехала! Соня, к постоянному присутствию которой она уже привыкла, и полюбила девчонку, и радовалась ее юмору, язвительности, громкому смеху, через три дня улетала в Лондон к маме, Тимофей через семь на службу. Страх остаться одной и прислушиваться к жизни в верхней квартире, зная, что «он» там, мелким бесом вселился в нее и пугал до мурашек.
Чур меня! В Крым!!
А Кириллу и стараться не надо было, чтобы загрузить себя работой. Лето, сезон строительный, грузи не хочу! Да так, что и продохнуть некогда, не то что думать о чем постороннем.
То есть о посторонней Катерине Воронцовой!
Все передумано, решено, постановлено, принято к исполнению, а для отпущения вины еще и брату ее разъяснено подробнейшим образом.
Точка своим почерком!
Только…
Каждый вечер, скорее ночь, возвращался домой, зная, чувствуя «ее» там, этажом ниже. И каждое утро общался с бескомпромиссной, мало признающей тактичность в разговорах дочерью и ставшей вражеским лазутчиком Валентиной, наперебой рассказывавших о делах и жизни соседки!
И засыпал, думая совсем не о работе, и бултыхался в изматывающих снах, порой эротических, и просыпался в поту и полной боевой готовности, тоже не в адрес работы!
Но справлялся. Как мог. Значит, хорошо, уговаривал себя Бойцов.
Он всегда со всем справлялся хорошо. Умел!
Сумеет и в этот раз. А не такой уж и раз.
«Что ты хочешь? — спрашивал себя со всей суровостью и серьезностью. — Жить вместе с ней? Нет! Заняться любовью еще и еще? О да! Это да! Но вместе жить нет! Тогда какого хрена тут страдания душевные развел?!»
В таких вот вариациях по нескольку раз в день беседовал с собой Кирилл Степанович.
Однажды ночью за одним из подобных размышлений, запиваемых холодным зеленым чаем, таким же неприятным, как и мысли, его застукала в кухне Соня.
— Привет, папуль, чего не спишь?
Подошла, обняла за шею, чмокнула в щеку.
— Не спится, — размяк Кирилл.
— Ты не спишь, Катерина внизу не спит, не спали бы вместе, чего проще!
— Софья! — отстранив дочь от себя, строгим отцовским голосом воспитывал Бойцов. — Что за разговоры?
— А что такого? — не устрашилась дочь отцовского гнева. — Вы оба непонятно что переживаете, или тебе кажется, что никто ничего не замечает?
— Я не знаю, что переживает Катерина Анатольевна, она просто наша соседка, а у меня есть дела поважнее, чем соседские переживания!
— Ой, ой, ой! — рубила правду-матку неубоявшаяся дочь. — А все вокруг идиоты, да? Катерина классная, и мне она очень нравится, и Максу понравится, а ты в нее влюблен, ясный перец!
— Что ты можешь понимать, Ватрушка! — решил перевести беседу в шутку Кирилл.
