Грустная дама червей - Бочарова Татьяна (читать книги онлайн без регистрации TXT, FB2) 📗
— …Вот так и живем. — Зина усмехнулась и кинула в урну очередной, уже третий по счету, окурок. Посмотрела на изумленную Карину и покачала головой: — Осуждаешь, стало быть.
— Нет, что ты. Но просто… как-то… он ведь школьник.
— Ну школьником-то ему осталось недолго быть, пару месяцев. А потом папаня его в институт пристроит — вот, глядишь, и студентом станет.
— И тебе нравится все это?
Зина задумалась на секунду, затем кивнула и вызывающе произнесла:
— Нравится. Знаешь, сколько раз пыталась с мужиками договориться по-человечески, сколько их у меня в доме перебывало, — никому я толком, всерьез нужна не была. Про Илюшку и говорить не приходится. А Дениска — он другой. Он знаешь как с ним играет, подарки таскает каждый день — то сладости, то игрушки. Меня вон одел-обул, правда на свой вкус… — Она с усмешкой кивнула на свои сапожки, напоминающие Апеннинский полуостров. — Мы для него — главное в жизни. По крайней мере пока, на данном этапе. И предки его в восторге, спят и видят, чтобы я продолжала в том же духе. Да ладно все обо мне… — Зина вынула из сумочки помаду и зеркальце, тщательно подвела губы. — Ты-то как? Что в школе новенького слышно?
— Я ушла оттуда, — сказала Карина, — три месяца назад.
— Правда? — рассеянно проговорила Зина, и Карина ясно увидела, что та не стремится к продолжению разговора.
Как бы в подтверждение ее догадки, Зина нетерпеливо переступила с ноги на ногу' и, высунувшись за стеклянную стенку остановки, посмотрела на двери универмага.
— Ты куда-то спешишь? — спросила Карина.
— Я? Да нет. Видишь, вон там, — Зина махнула рукой в сторону машинной стоянки, — тачка, зеленая такая.
— Иномарка?
— «Хонда». Моему папан на семнадцатилетие подарил. — Она достала из кармашка новенький брелок с ключами. — Водить-то ему ещe не положено, вот я и катаю их с дружком. А вон и сами. — Зина встрепенулась и потянула Карину за рукав.
Та увидела, как из универмага выхолят двое молодых парней, самого обыкновенного вида, одетые в кожаные куртки и джинсы.
В каждой руке у них было по пакету, из которых торчали горлышки бутылок, концы колбасных палок и рыбьи хвосты.
— Вечеринка у нас сегодня, — все с той же странноватой улыбкой пояснила Зина. — Так что я пойду, ты уж прости, не обижайся.
— Я и не обижаюсь. — Карина улыбнулась.
— Звони, не пропадай. — Зина махнула рукой и поспешила навстречу молодым людям.
Карина, не отрываясь, наблюдала, как все трое подошли к стоянке, о чем-то весело переговариваясь, открыли «Хонду», загрузили в салон пакеты, уселись сами. Фыркнул двигатель, и автомобиль умчался.
«А ведь я ничем не лучше Зинки, — решила про себя Карина. — Пожалуй, даже хуже. В самом деле, ее старшеклассник абсолютно свободен, волен поступать, как ему заблагорассудится. Никто по нему не страдает, как Леля по Олегу, и ребенка он никакого не бросил, наоборот — сумел стать близким человеком Илюшке, выросшему без отца».
Она тяжело вздохнула и отправилась обратно на шоссе ловить машину.
45
Лекарство оказалось чудодейственным. Через два дня после начала его приема боли в руке у Олега прошли бесследно. Он заметно воспрял духом, повеселел и уже не просиживал на диване весь день с безучастным видом.
Михалыч наведывался ежедневно, и Карина начала опасаться, как бы тому не удалось уговорить Олега взять назад свое обещание.
Она уже вышла на работу и пропадала в капелле целыми днями, порой допоздна — к Хабаровску Любашин хор готовил отдельную объемную программу.
Однажды после особенно длительной и напряженной репетиции, продлившейся до восьми часов вечера. Карина, усталая, измученная долгой дорогой в общественном транспорте, подходила к дому с одной-единственной мыслью в голове — принять душ и завалиться спать.
Она распахнула дверь подъезда и нос к носу столкнулась с дирижером. Вид у того был чрезвычайно довольный, и Карину это насторожило. Она решила, что молчать больше нельзя, пора объясниться с назойливым посетителем начистоту.
— Сергей Михайлович, — сказала Карина напрямик, — я ведь знаю, зачем вы сюда ходите каждый день.
— Как — зачем? — тот старательно изобразил удивление. — Олежку навещаю.
— Вы егo не просто навещаете, — с раздражением заметила Карина, — вы пытаетесь уговорить его поехать с нами в Хабаровск. Это ни в какие порота не лезет. Вам должно самому быть понятно, что о гастролях в этой ситуации и речи быть не может.
— Но почему? — Дирижер смотрел Карине прямо в глаза, спокойным, кристально чистым взглядом. — Если он будет себя неплохо чувствовать…
— Да как вы можете! — уже не сдерживаясь, закричала Карина. — При чем здесь «Неплохо чувствовать»!
Щеки Михалыча вспыхнули и залились багровым румянцем. Карина усилием воли заставила себя смягчиться и проговорила тише:
— Я вас прошу, не надо больше приходить.
— Поздно, — тихо произнес Михалыч.
— То есть? — Она непонимающе поглядела на него.
— Поздно. Олег уже согласился.
Мгновение Карина и он молча буравили друг друга глазами. Затем она, не говоря ни слова, кинулась вверх по лестнице.
— Карина! — жалобно позвал снизу Михалыч. — Кариночка!
Она не отвечала, почти бегом преодолевая ступеньку за ступенькой.
Едва добравшись до площадки последнего этажа, Карина услышала, как рыдает за дверью Леля.
Карина надавила на кнопку звонка. Послышалась короткая перепалка, затем все смолкло, и дверь распахнулась. Перед Кариной предстал Олег, красный, взъерошенный и злой.
— Хорошо, что ты пришла. Скажи этой истеричке…
— Ничего я не буду говорить! — резко перебила Карина, задыхаясь от стремительного подъема по ступенькам. — Это безумие, то, что вы затеяли! Вспомни, ты обещал…
— Да, обещал, обещал! Но, черт возьми, я же не знал, что лекарство так поможет. Через неделю гипс снимут — и я спокойно смогу играть. Конечно, не сольную программу, а только оркестровые партии.
— Нельзя заниматься после такой травмы!
— А я и не собираюсь заниматься, я все это с закрытыми глазами сыграю, хоть ночью разбуди.
Кирина мрачно усмехнулась. Кто бы сомневался, что Олег все партии знает вдоль и поперек — после стольких часов репетиций, когда вылизывалась каждая нога, оттачивался каждый штрих.
Из комнаты выглянула Леля, нос ее распух, глаза покраснели. И она, и Олег — оба одинаково смотрели на Карину с ожиданием и надеждой, точно та была третейским судьей.
— Вот что, — она безнадежно махнула рукой, — пусть поступает как хочет. В конце концов, он взрослый человек и отдает себе отчет в том, что творит.
— Да ты что, Кариша! — всхлипнула Леля. — Он не может ехать!
— Но и не ехать он тоже не может, поэтому перестань, не реви.
Карина увидела, с какой нежностью и благодарностью посмотрел на нее Олег.
Бесполезно его удерживать и уговаривать — только нервы напрасно трепать и ему, и себе, а главное Леле. Без оркестра он чувствует себя выброшенным из жизни, несчастным, лишенным самого главного, необходимого. Значит, пускай летит в свой Хабаровск, а она, раз сольная их программа сорвалась, останется в Москве и будет ухаживать за Лелей. Хору концертмейстер нужен лишь на репетиционный период, концерты он пост под оркестр или а капелла.
— Перестань, — повторила Карина и погладила Делю по плечу.
Та тихонько шмыгнула носом:
— Я этого твоего плешивого Михалыча больше на порог не пущу. Знала бы, что так будет, не звонила бы тете Рите.
— По-твоему, лучше, если бы рука у меня срасталась еще месяц? — попробовал пошутить Олег.
Он был одновременно доволен и смутен — и тщательно пытался скрыть и то и другое.
— Когда тебе к врачу? — спросила Карина.
— В следующую пятницу. До поездки останется четыре дня — мне этого более чем достаточно, чтобы полностью восстановиться.
— Ладно, — Карина устало поплелась к двери, — я пошла спать. Вопрос обсужден, и тема закрыта, не вздумайте больше спорить. Ясно?
