Жиголо, или 100 мужчин для безупречной блондинки - Королева Маша (читать книги без сокращений .TXT) 📗
– Знаешь, как я ее любил? – вдохновенно вещал он, прерываясь на то, чтобы покатать на языке медово-прозрачную терпкую коньячную капельку. – Я ее… как это у вас называется по-русски… Я ее боготворил! Мне нравилось исполнять ее прихоти. А какие у нее были прихоти, ты не представляешь, Арсений! Однажды она увидела в каком-то журнале фотографию южноафриканской бабочки редкой породы. Она бредила этой бабочкой несколько дней!
– Зачем ей понадобилась бабочка? – фыркнул Арсений.
– Потому что ничего красивее той бабочки она никогда в жизни не видела. Она сама мне это сказала. В тот же день я связался с одним южноафриканским заповедником. Перевел туда деньги, и через несколько суток бабочка была у меня. Вернее, у нее. Ты знаешь, как перевозят бабочек?
– Нет.
– Их помещают в специальный контейнер с пониженной температурой. Бабочка от холода засыпает. А потом, перед тем как открыть, контейнер немного подогревают. Это очень дорого. Зато моя милая была в восторге.
«Представляю, что за пресыщенная стерва была твоя милая, – отрешенно подумал Арсений. – Стерва, для которой из Южной Африки привозят замороженных бабочек».
Арсений сидел напротив Марка и тоже пил коньяк. Коньяк он не любил, предпочитал виски или вино. Американца он слушал вполуха.
«Я ведь тоже в какой-то степени замороженная бабочка, – подумал Арсений, и мысль эта показалась ему романтичной. – Только мой контейнер разморозить значительно сложнее».
– …порошок из толченого пениса динго.
– Что?
– Ты меня не слушаешь, дарлинг? Я рассказываю о своем любовнике, который увлекался вуду.
– Слушаю, извини, просто немного отвлекся.
– У тебя какие-то проблемы? – всполошился старик. – Я могу помочь, дарлинг?
– Нет… Хороший коньяк.
Марк зачарованно смотрел на красивого, слишком красивого мужчину с холодным взглядом, сидящего перед ним. Что же такое в нем есть, отчего каждый раз, когда он смотрит на Арсения, у него повышается кровяное давление? Неужели все замешано лишь на физическом влечении? Не может быть. Не мальчик он уже, шестьдесят пять стукнуло. Совсем не время для буйства гормонов.
Хотя началось все именно с секса. Марк прекрасно помнит тот вечер, когда он впервые увидел Арсения. Это случилось на показе мод, куда пригласил его Петр Бойко. У Марка было ВИП-приглашение, он сидел в самом первом ряду и отчаянно скучал. Он не очень-то любил показы мод. Вид томно дефилирующих туда-сюда манекенщиц в каких-то безумных нарядах вызывал у него лишь легкую зевоту. Конечно, ни одна Парижская неделя высокой моды без Марка Коннорса не обходилась, но Московскую неделю прет-а-порте вполне можно было и проигнорировать.
Арсений появился на подиуме одним из последних. Марк посмотрел на него, и у него дыхание перехватило. Такой человеческий экземпляр надо было поместить в музей. Арсений демонстрировал джинсы, которые туго облегали его небольшой крепкий зад. Голый загорелый торс блестел от масла.
– Я хочу с ним познакомиться, – шепнул Марк своему секретарю.
Это было пять лет назад. В то время у него было много одноразовых мальчиков и девочек. В основном – модели. Но снобом Марк Коннорс не был никогда – он знакомился с понравившимися ему девушками и на улице, и в ночных клубах, и даже в метро, которым он иногда пользовался.
Арсений сразу же согласился посетить шикарный номер Марка в «Метрополе». Кто бы сомневался! Правда, как выяснилось впоследствии, он оказался настолько наивным, что поверил в сказку о пробах в Голливуде.
Только потом Марк понял, что это было вполне в характере Арсения. Он был и наивным, и циничным одновременно. Сначала Марк думал, что Арсений вцепится в него обеими руками, – все любовники и любовницы старались ему угодить, надеясь подольше остаться под крылом богатого старика. Но Арсений принимал ухаживания, деньги, а впоследствии и любовь с одинаковой снисходительностью. Нетипичное поведение возбуждало. Марк видел, что Арсений не пытается играть с ним в сложные психологические игры – ему и в самом деле на приязнь миллионера наплевать. Ему вовсе не улыбалось стать просто мальчиком на содержании. Он хотел играть по-крупному, хотя имел весьма смутное представление о том, что такое крупная игра. За ним так интересно было наблюдать. Отвращение и жадность, романтический порыв и знание прозы жизни – это был гремучий коктейль.
– Почему ты молчишь? – спросил Арсений. – На меня обиделся, что ли?
– Нет. Просто любуюсь тобой, дарлинг, – честно ответил Марк.
– А, ясно.
Опять эта снисходительная усмешка. Кривая улыбка одним уголком губы.
– Дарлинг… Я не знаю даже, с чего начать. Но если бы ты был женщиной, то сейчас я бы предложил тебе выйти за меня замуж.
– Я не женщина, – серьезно сказал Арсений. – Мне ты такого предложить не можешь.
– Почему бы тебе не бросить работу? Тебе нравится твоя работа? – Марк старался не показать, что за нарочито небрежным вопросом стоит обжигающая ревность. Но его голос дрогнул.
– Мне не нравится моя работа. Но бросать я ее не буду.
– Почему, дарлинг?
– Потому что мне нравится чувствовать себя независимым.
– Со мной ты будешь чувствовать себя независимым! – вырвалось у Марка. Он тут же пожалел о своих словах. Что же это получается? Он, четырежды разведенный человек, пользующийся бешеным успехом как у женщин, так и у мужчин, уговаривает, почти умоляет какого-то сопливого мальчишку! Но остановиться Марк уже не мог. – Дарлинг, послушай, что я придумал. Ты бросишь работу и переедешь ко мне. За это я положу на твой счет в банке… сколько скажешь. Еще я могу переписать на тебя какую-нибудь свою недвижимость. Подумай, дарлинг, это очень выгодное предложение. – Марк говорил торопливо, в тот момент он был противен сам себе, но все же решил пойти до конца. – Конечно, мы не сможем видеться каждый день. У тебя будут выходные. Два, а хочешь и три в неделю. Мне давно пора остепениться.
– Женись, – с усмешкой посоветовал Арсений. – Любая девчонка рада будет.
– Знаю! Но люблю-то я тебя! – в отчаянии воскликнул он.
Что за новости, нахмурился Арсений. Он, конечно, знал, что мерзкий старикашка питает к нему определенную слабость. Что у него ножки тонкие подгибаются, когда Арсений рядом. Губы слюнявые дрожат, когда Арсений к нему прикасается. Но все же заявление про любовь – это серьезно. Такими словами не разбрасываются. Если бы «люблю» прозвучало из уст лупоглазой школьницы, он бы еще расслабился. Но такой тертый калач, как Марк Коннорс…
– Почему ты молчишь, дарлинг?
– Потому что я не готов такое услышать, Марк. – Он старался, чтобы голос звучал мягко.
– Ты уверен?
– Да, – серьезно кивнул Арсений и, подумав, добавил: – Извини.
– Может быть, все-таки стоит попробовать? Ты мог бы переехать ко мне на несколько недель…
– Марк, у меня очень много работы. Мне нравится разнообразная работа. Я не могу жить несколько недель у тебя. Давай не будем больше об этом говорить, хорошо?
– О кей! – нарочито весело воскликнул американец. – Тогда пойдем в комнату, дарлинг. У меня новое постельное белье от «Портхолл». Тебе понравится.
А когда Арсений оделся и ушел, Марк еще долго сидел на кровати, согревая в ладонях коньячный фужер. Черные шелковые простыни пахли духами «Миракль» – Арсений их любил. Обычно после его ухода Марк целый день был в приподнятом настроении. Но сегодня ему беспричинно взгрустнулось, несмотря на то что Арсений был с ним непривычно нежен. Обычно он только снисходительно принимал жаркие ласки, а сегодня превзошел себя. Как подменили его. Наверное, это была нежность расставания, которая по своей сути вовсе и не нежность, а жалость.
Марк Коннорс терпеть не мог, когда его жалели. «Я должен что-то сделать! – подумал он. – Что он о себе возомнил? Я всегда добивался того, чего хотел. Поэтому и добился многого. Нельзя допускать, чтобы конкретные желания превращались в несбыточные мечты… Не так-то много у меня желаний. Я его прижму! У него просто не будет другого выхода!»
