Месть моя сладка - Манби Крис (читать книги бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
— Какой еще субстанцией? — возмутилась я. — Это была мазь «Огненный перчик»!
Мистер Уогстаф нагнулся и предостерегающе потрепал меня по предплечью.
— Мне бы хотелось сначала переговорить с моей подзащитной, — сказал он инспектору.
Магнитофон выключили, и плюгавый адвокат разъяснил, в какой переплет я угодила. А заодно посоветовал держать язык за зубами. Да еще угостил на закуску моралью. Знаете какой?
Никогда не крутить шашни с мужиком, старший брат которого служит в полиции.
Вы легко можете представить, что мамаша Дэвида, Морин Уитворт, с самого начала ненавидела меня, разлучницу, лютой ненавистью. Дескать, я, мерзавка последняя, посмела отбить Дэвида у лапочки Лайзы, такой хозяйственной и заботливой, будущей матери безропотных и всегда послушных внучат. Отец Дэвида в душе относился ко мне неплохо, однако вслух осуждал, дабы угодить супруге.
Мария, младшая сестра Дэвида, упоминала Лайзу при каждом удобном случае. Например, так: «Ах, Эли, у меня жуткий стоматит разыгрался. А вот у Лайзы стоматита не бывает. Она всегда следит за диетой. И за Дэвидом присматривает». Стоило у их пса уху потечь, и Мария тут же заводила разговор о том, как замечательно Лайза ухаживает за своими домашними тварями.
В итоге, не считая Дэвида, из всего семейства Уитвортов лишь его старший брат Барри относился ко мне заметно лучше, нежели к маньяку-насильнику и серийному убийце.
Во всех случаях, когда я, приходя к Дэвиду, не заставала его дома (он задерживался на службе), мне приходилось дожидаться его на крыльце. И лишь когда дома был Барри, меня впускали. Он меня даже чаем угощал. А за столом расспрашивал про мою работу и, в свою очередь, развлекал длинными и запутанными историями о разгуле преступности в Бриндлшеме.
Когда мы с Дэвидом обручились, я прекрасно понимала, что обрекаю себя на жизнь со свекровью, от которой всем чертям в аду тошно станет. Одно утешало: деверя я обрету такого, о котором можно только мечтать. Барри Уитворт был щедрый, открытый и великодушный малый. При нем я всегда чувствовала себя как дома.
Теперь, конечно, все это круто переменилось.
Как-то раз, в то время, когда Дэвид еще подыскивал себе новое жилье, я решила зайти к нему без предупреждения. Я знала, что у Дэвида выходной, а потому рассчитывала застать его. Однако при приближении к дому его родителей, у меня создалось впечатление, что там никого нет. Стояла зима, и, хотя было еще около четырех часов дня, на улице уже смеркалось. И в самом доме было темно. Тем не менее я поднялась на крыльцо и позвонила. Раз, потом другой. Я повернулась было, чтобы уйти, как вдруг в прихожей загорелся свет и дверь открылась.
— Кого там черт принес? — услышала я недовольный голос Барри. Однако в следующий миг, стоило ему узнать меня, лицо его осветилось радостью. — Элисон, как я рад тебя видеть!
По растрепанным волосам и помятой физиономии я догадалась, что подняла его с постели, где он отсыпался после очередного ночного дежурства.
— А Дэвид дома? — спросила я.
— Нет, — ответил Барри. — Но ты можешь войти и подождать его здесь.
Поскольку мне это было не впервой, я охотно согласилась. Обычно Барри в таких случаях отправлялся досыпать, а я сама ставила чайник и угощалась бисквитами. Но на этот раз Барри предпочел составить мне компанию.
— Ты уже выспался? — простодушно осведомилась я.
— Да, четыре часа без задних ног продрых, — засмеялся Барри. — К тому же я в любом случае хотел поговорить с тобой.
— Мне все равно неловко, что ты вскочил из-за меня.
— Милая, — промолвил Барри, — ради тебя я готов ночами не спать.
Только тогда я поняла: тут что-то не так. Барри никогда не разговаривал со мной в таком тоне. Разве что подшучивал по поводу отношений деверя и невестки.
Как бы то ни было, но, приготовив чай, я прихватила кружку Барри и отнесла поднос в гостиную. Родители его были в отъезде: навещали полоумную бабушку Дэвида, единственную в мире старушенцию, превосходящую во вредности мою бабусю. Сестра Дэвида, как всегда в это время по понедельникам, занималась на курсах испанского языка. Так что мы с Барри были одни.
— А Дэвид не сказал, когда вернется? — в отчаянии спросила я, когда Барри втиснулся рядом со мной на крохотный диванчик.
— Нет. Но вряд ли скоро. Он просил меня развлечь тебя, если ты придешь.
Я глотала чай, чувствуя, как рука Барри, небрежно перекинутая через спинку диванчика, подбирается к моему плечу. Прошло всего несколько секунд, и я ощутила пугающее прикосновение. А в следующий миг Барри порывисто притянул меня к себе.
— Всю жизнь о тебе мечтал, — признался он.
— Ва-ва-ва, — только и пролепетала я.
— Не ломайся, Эли, поцелуй меня, — потребовал Барри. — От одного поцелуя тебя не убудет. А Дэвид не узнает, обещаю тебе.
И я почувствовала влажное прикосновение его губ к своей горящей щеке.
— Нет, Барри, я не могу, — пробормотала я, вырываясь. — Пожалуйста, не приставай ко мне. Дэвиду я никогда не изменю.
— Но я вовсе не прошу, чтобы ты изменяла Дэвиду, — резко сказал Барри. — Мне достаточно одного поцелуя. Что тебе, жалко, что ли?
Желаемого он, конечно, не добился. Метко выплеснув чашку обжигающего чая на ширинку Барри, я смогла отвлечь его на несколько секунд, вырвалась из его объятий и метнулась к двери.
— А-а-а! Ты что, совсем с ума сошла, мать твою! — завопил Барри.
— Извини, я не хотела, — бойко соврала я.
— Ты меня ошпарила, стерва! Я могу тебя в каталажку упечь за нанесение ТТП!
— Чего?
— ТТП. Тяжких телесных повреждений! — визгливо выкрикнул он.
— Вот как? — спросила я, приподняв брови. — Но ведь тогда мне придется объяснить, что я сделала это в порядке самообороны. Тебя это не смущает?
Едва дождавшись Дэвида, я тут же улизнула. Даже не позволила ему в дом войти. Мы отправились в ближайший паб. Весь вечер я боролась с собой, не зная, стоит ли сообщать ему о вероломстве Барри, и в итоге так и не решилась. По счастью, пострадавший тоже решил держать язык за зубами. В тот вечер я предусмотрительно не отпускала от себя Дэвида до тех пор, пока Барри, по моим расчетам, не пришло время заступать на дежурство.
Барри никогда больше не вспоминал об этом происшествии, но ряды моих союзников в семействе Уитвортов. и без того немногочисленные, окончательно поредели. Я тоже выбросила этот инцидент из головы. И вот теперь в одиночной камере с голыми стенами ужасные воспоминания нахлынули на меня с новой силой.
— Удивительный случай, — рассуждал вслух мистер Уогстаф, шурша бумагами. — Впервые на моей памяти полицейское управление возбуждает подобное дело на бытовой почве. Просто поразительно.
Лично меня это нисколько не удивило, ибо пострадавший, и он же главный свидетель обвинения, приходился близким родственником инспектору полиции. Должно быть, именно Барри и посоветовал Дэвиду подать иск. На основании тяжких телесных повреждений, причиненных мной несколько педель назад путем натирания «жгучкой» детородного органа истца. Сам Дэвид без помощи братца и слов таких не выговорил бы.
И все же я никак не могла уразуметь самого главного.
— Он ведь самостоятельно встал и ушел, — объяснила я адвокату. — Без посторонней помощи. Поверьте, никаких телесных повреждений и в помине не было.
— Вы, несомненно, правы, — сказал мистер Уогстаф, — однако иск касается повреждений скорее психологического свойства. Потерпевший уверяет, что с тех пор не в состоянии добиться… гм… эрекции. По его словам, всякий раз, когда он пытается совершить половой акт, перед его глазами всплывает ваш злодейский образ, и это напрочь лишает его возможности предаться любви с другой женщиной.
Раньше нужно было его «жгучкой» намазать, подумала я и сказала:
— Что же мне теперь делать, мистер Уогстаф? Когда меня домой отпустят?
— Боюсь, Элисон, некоторое время вас здесь продержат. Потом вас, думаю, выпустят под залог. И обяжут держаться от мистера Уитворта подальше. После чего дело передадут в гражданский суд. При удаче судья решит, что состава преступления в ваших действиях не было, и дело будет закрыто. Мне оно кажется просто нелепым. Однако всякое случается, — добавил он. — Я бы не хотел вас напрасно обнадеживать.
