Гражданская жена (СИ) - Кариди Екатерина (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений TXT) 📗
- Да, конечно. Пойдем, это наверху.
Подниматься по лестнице надо было, а там эта сломанная ступенька. В прошлый раз она чуть не упала, не хотелось повторения. Было бы проще поднять ее наверх на руках, но ведь оттолкнет же опять. Он нерешительно протянул руку - приняла.
Странный момент был, Александр вдруг почувствовал, что время в этот миг остановилось. А вся его строптивая сущность вдруг сдалась на милость судьбы, как будто кто-то рубильник переключил.
***
Женщина с рыжими волосами ходила по дому, осматривалась. А его сердце выделывало странные фортели, то наливаясь холодком от неуверенности, то неслось вскачь, а потом замирало идиотской надеждой в ожидании приговора.
Наконец Вера обернулась и кивнула.
- Ну как?
От волнения голос звучал неестественно, пришлось прокашляться.
- Да, Вовке тут должно понравиться.
Только открыл рот, собираясь спросить, как у нее блюмкнул телефон. Входящая смс. Почему-то стало тревожно, непроизнесенные слова повисли в воздухе.
***
Дом Вере нравился. И снаружи, и планировка. Традиционный семейный коттедж, все его богатство в себе, внутри. Наверху было четыре спальни, квадратный холл в центре, две ванные и кабинет. Второй этаж получился по площади больше первого, с боков и с заднего фасада выдавались эркеры, спереди она их не заметила. Кроме того, балконы и терраса, выходившая в сад. Неожиданный бонус.
И то, что дом стоял особняком, отделеный деревьями от городского шума, было хорошо, и то, что небольшой и не помпезный. Не любила выставленного напоказ богатства. В общем, если он хотел потрафить ей, то он потрафил.
Только зачем все это? Ей-то теперь зачем? Нужна она ей, эта его недвижимость? Если она и сама в состоянии приобрести жилье, а в своей старой квартире живет, потому что там ее очаг, и ей нравился вид из окна ее спальни.
И вообще, она давно уже свободная независимая женщина и сама решает свою судьбу.
Но это были неправильные вопросы.
А правильный Вера некоторое время назад она отправила смс-кой Люське. Даже свободной независимой женщине иногда требуется скорая душевная помощь и совет другой свободной независимой женщины.
«Выдай что-нибудь из Раневской. Срочно надо», - написала она подруге.
Но та почему-то медлила, а Вера от этого чувствовала себя неуверенно, ибо одна голова хорошо, а две с половиной лучше. Внезапно пришел ответ:
«Встречается такая любовь, что лучше ее сразу заменить расстрелом».*
А следом еще уже лично от Люськи:
«Самойлова, довольно мучить себя. Решайся, и аминь».
В первый момент у Веры чуть глаза на лоб полезли, потом она перевела взгляд за замершего в напряженной позе мужчину и выключила телефон. Он проследил все ее движения, он вообще с самого начала с нее жадного взгляда не сводил. Вот об этом и стоило поговорить.
***
- Верховцев, у тебя здесь найдется выпить?
Вот это ошарашила. Боясь предположить, что бы это могло значить, мужчина просто сказал:
- Я поищу.
Спустились по лестнице вниз, он молча шел, готовый поддержать в любой момент, ощущая рядом ее теплое тело. Трудно было это терпеть, трудно дышать вот так, рядом. Его клинило.
Вера прошла в гостиную, а он на кухню, шарить в шкафчиках в поисках выпивки. Архиважно было сейчас ее найти. Нашел початую бутылку виски, сполоснул бокал, принес. И замер на пороге, Вера стояла в центре спиной к нему, пропускала между пальцев гладкие рыжие пряди. Услышала его, обернулась.
- Камин работает?
Александр не знал, работает камин или нет, но кивнул.
- Тогда, пожалуйста, разожги.
Налил ей немного виски и занялся камином. По счастью, все работало исправно и даже не дымило, пламя быстро занялось, загудело, бросая отблески на пол. От этого ощущение нереальности только усилилось. А вид у Веры был стервозный и решительный. Впрочем, он уже понял, что его ждет продолжение тяжелого разговора.
И все-таки вздрогнул, когда она спросила:
- Зачем я тебе, Верховцев? Только про любовь не говори.
Началось.
- Ты же... сколько времени ты на меня внимания не обращал? Два года? Два с половиной? Ну да, с того самого момента, когда Вовка в первый раз попал в больницу. Ты денег тогда отсыпал и устранился. Но да, денег отсыпал знатно, завалил баблом клинику, чтобы все лучшее было для сына. А сам ты в это время где был? И потом тоже. Я все ждала, когда же у моего господина и повелителя найдется время для нас, для меня. Я же тебя любила! А у тебя для меня находились только деньги.
Она замолчала, переводя дыхание, отпила глоток из бокала. А ему сказать нечего было. Вытягивали из него жилы ее слова. Били правдой, безжалостно били.
- А потом ты решил, что наш брак себя изжил. Ну правильно, изжил, конечно, если нет любви. У тебя уже была другая, молодая, красивая. Благо, я своими глазами видела, как ты с ней миловался. Как на каждое заседение ее с собой таскал. Так ответь мне, Саша, зачем я тебе сейчас? Только не заливай про любовь!
Повисло молчание.
- Вера, - проговорил он наконец. - Я не знаю, что сказать. Да. Моя вина во всем. Моя вина... Что мне сделать теперь, чтобы ты меня простила? Я не знаю, ты скажи, Вера. Скажи.
И вдруг его прорвало:
- Ты нужна мне! Понимаешь? Я не знаю, почему, просто когда тебя нет рядом, мне пусто! Ты ушла и унесла мою жизнь!
***
Что-то было в его словах, в языке тела. Какой-то дикий запал искренности.
- Ну ладно, - проговорила Вера спустя какое-то время. - Хорошо. Сейчас тебе так кажется. А потом, опять захочется разнообразия, что тогда? Все начнется сначала?
- Не захочется! - с отчаянием воскликнул он. - Не захочется, Вера, пойми. Я же никого кроме тебя не хочу! Раз уж ты запрещаешь заливать тебе про...
Потом обреченно добавил:
- Ну убей меня. Убей. Я все равно не смогу изменить того, что было. Убей...
И застыл, опершись о каминную полку. Спина неестественно прямая, напряженная.
Наверное, в этот момент оно щелкнуло.
Или или. Простить или отпустить.
Не попробуешь - не поймешь, верно?
- Сними рубашку, Верховцев.
Он вздрогнул от неожиданности.
- Что?
- Сними рубашку, я хочу их увидеть.
Он вдруг напрягся, побледнел и сглотнул. Стал быстро стягивать галстук, пиджак, руки потянулись расстегивать пуговицы. А Вера поставила в центре стул.
Наконец он остался в одних брюках и застыл, подняв руки. На боках широкими полосами шрамы. До этого она никогда не видела их, но увидеть всегда почему-то хотелось.
Не сказать, что красивое зрелище, но что-то завораживающее в этом было. В том, чтобы смотреть на них, гладить. Когда только прикоснулась кончиками пальцев, он дернулся и глухо застонал. Сразу убрала руку.
- Больно?
- Нет... Трудно терпеть, - прошипел, сжав зубы.
- Садись на стул, - проговорила, легко подталкивая его в грудь и ощущая ладонью, как колотится сердце и дрожит его большое сильное тело.
Смена ролей? Подчинение, власть? Это действительно сильно заводит. Но не с каждым. Нужен СВОЙ объект.
- Откинься. Руки назад и не шевелись, Верховцев. И да, на мне чулки.
Он молча подчинился, глядя исподлобья, как она стягивала с себя чулки. А в глазах какое-то животное пламя вперемежку с чувством, названия которому нету. Нельзя его вслух произносить.
Тяжело и шумно задышал, когда она сначала завязала ему одним чулком глаза, а другим несильно стянула за спиной руки.
Ну вот, теперь он был весь ее, целиком в ее власти. Она могла сколько угодно гладить подушечками пальцев его шрамы, хорошо, что он их не удалил. Касаться губами груди, выпивать его дрожь и ловить стоны. Бисеринки пота. Запах, от которого она просто балдела.
Мучить, держать на грани, томить.
Он вытерпел всю эту пытку, только когда за ремень взялась, прошипел сдавленно:
- Умоляю! Дай, иначе я не выдержу!
- Рано. Терпи, - и потянула пряжку.
***
Его как молнией с первой же секунды прошило, когда она ЭТО сказала. ЭТО был приказ, подчинение! Она вела, как властная хозяйка. Он мог освободиться и сбросить повязку в считанные секунды, но разрушить контакт было бы смерти подобно. Пусть его разорвет к чертям, мужчина готов был терпеть, пока она не позволит дать ей...
