Сказка в дом стучится (СИ) - Горышина Ольга (электронные книги без регистрации txt) 📗
Я собрала с пуфика все, что он швырнул туда вчера, и оделась. Потёрла щеки. Может, румянец и появился, но координация движений осталась прежней — никакой. Сомнамбула! Первым делом нацедила из холодильника пару льдинок прямо в ладонь и протерла ими лицо. Боже, за что? В ванной комнате гремел душ — так что можно было выругаться в голос. Но логичнее было сделать это перед зеркалом. Сама виновата. Сама заказала торт и второй бокал саперави. И вообще сама легла к нему в постель, не зная о нем ничего. Хотела секса, получай вагон и маленькую тележку. После голодухи надо есть медленно и осторожно, по ложечке, а не так вот — мордой в собачью миску!
С огромной предосторожностью я достала из шкафчика две тарелки и донесла до стола целыми. Крошки с разделочной доски стряхнула аккуратно в помойное ведро. Кофе заварился сам. Хоть на это имеется кофемашина. Так что сегодня псевдохозяйке лучше всего удался кофе. Можете не благодарить, господин Терёхин.
— Ты всегда такая злюка по утрам? — улыбнулся Валера, вернувшись за стол все в том же халате. — Я-то понадеялся, что вчера было исключение из правил.
— Вот и доказательство, что ты меня нифига не знаешь, — буркнула я, хватаясь за салфетку, чтобы избавиться от йогуртовых усов.
— Узнаю, куда денусь… Женщина до свадьбы и женщина после свадьбы две разные женщины, так что, Саш, улыбнись. Жизнь хороша и жить хорошо. Принести тебе твоих куколок?
Я мотнула головой:
— Сама принесу. Мне чем-то нужно занять этот день.
— Как насчет почитать? У меня есть свободное кресло. В офисе никого. А мне будет приятно видеть тебя. Соглашайся, ну?
— Зачем тебе идти в офис, если там никого нет? Ноут в зубы и на балкон.
— Потому что там нет кровати, а здесь есть. Такой ответ тебя устроит?
Я улыбнулась.
— Значит, в офисе все же кто-то будет? Потому что, мне кажется, тебе для этого дела кровать не нужна.
Он не улыбнулся. С моего лица улыбка тоже сползла как-то сама собой.
— Пока не приду, не узнаю, — ответил он абсолютно спокойным тоном. — Ну, идёшь со мной?
В голосе ни намека на вопрос. Нет, Терёхин, ты не будешь мной командовать вне постели. Даже не надейся!
— Нет, я лучше повторю текст к четвергу. Не хочу, чтобы твои сотрудники приняли меня за сумасшедшую, разговаривающую на разные голоса. Иди работай. Слушай, у тебя капли для глаз есть? Нет? Тогда зайди в аптеку по дороге. Ты жутко выглядишь.
И это было правдой — хотя бы относительно красных глаз. Остальное он уже привел в порядок, а я пока увидела свое отражение только в стальных дверцах холодильника. Ну зачем расстраивать себя с утра еще больше? Буду страдать в середине дня, вспоминая все забытое искусство гламурного макияжа. Не грим же царевны-несмеяны накладывать с красными кружками на щеках. Круги уже и так были — под глазами и фиолетовые. Боже, как Марианна гуляет полночи и идет к десяти на работу! Они что, из другого теста? Или я действительно, как считают некоторые, изнеженная особа?
— В три часа я у тебя. Пять минут на душ, и я буду готов.
Я кивнула, чувствуя себя готовой вытолкать его за дверь пинками. Хотелось сесть на пол, хотя тот и не был нигде холодным, и биться об него головой. Что я сделала? Я не могла согласиться на Терёхина. Это вынужденная любовная голодовка обернулась для меня полным затмением разума. Дожить до следующего воскресенья — вот моя цель. Почти что невыполнимая. Он ведь, кажется, даже не допускает мысли, что я могу уйти. А ведь могу? Должна. Я не смогу жить по его указке, а другого он, похоже, не терпит. Деспот, Марианна права… Неужели Наташе так нужен был богатый питерский мальчик, что она пошла на обман с первым встреченным? Ну как у такого замечательного Виталия Алексеевича вырос вот такой вот сынок?
Я спустилась к машине и столкнулась с соседкой. Поздоровалась с надеждой не покраснеть. Что хочет, то пусть и думает. Мне сейчас снова квартиру убирать, если уж на то пошло. Я достала из багажника коробку с грибами и, провожаемая долгим взглядом, направилась обратно к двери. Отличная утренняя гимнастика — десять раз по лестнице туда-обратно, бегом и с грузом. Последним, уже неспешным шагом, я принесла в квартиру платье, расчехлила и повесила к раскрытому окну. Гитару оставила в машине — не хотелось играть при Терёхине, ведь если попросит, я снова не сумею отказать.
Где же моя сила воли? Куда она при нем девается? Он прав — в шестнадцать я бы точно не смогла его послать. Легла б под него как миленькая. Да я и в тридцать не смогла этого сделать. И он прав — не купил он меня, я сама на все согласилась бесплатно!
К полудню заварила себе еще один кофе — глаза слипались, рот зевал. Может, не в Терёхине дело, а в том, что я изуродовала себя этими непонятными отрубаниями на сон, пока дома никого нет, и работой, пока никто не мешает. Сейчас у меня кстати тоже было свободное время и море свободного пространства. Только не для маневров, а чтобы сформировать две коробки для интерактивного спектакля с малышами. Там мне особо некому будет помочь. Коробки придется таскать самой.
Открыла файл со сценарием, вверху которого всегда писала список кукол и необходимого реквизита. Доложила к грибам морковку. Такие огромные, в половину малышей, сшитые из фетра. Такими можно сражения на мечах устраивать! Добавила к ним початки кукурузы — связаные крючком и увенчанные шляпкой из того же фетра. Боже, я столько всего умею, кроме одного — заставить Терёхина делать все по-моему, а не по-своему. Наверное, ни у кого это не получается. Главное, он, кажется, свято верит, что носит меня на руках. И вообще все кругом у него виноваты, кроме него самого. Даже Арсений виноват, потому что родился не у той мамы.
Вместо сценария, я выговаривала вслух то, что не смела высказать Терёхину в лицо. Боже, можно забабахать целый моноспектакль, и кажется его примут на ура все, кроме самого вдохновителя. Эти девочки в кафе просто не понимают, кому в рот смотрят. Не верят, глупые, что настоящее женское счастье — держаться от таких вот мужчин подальше, а не залезать им в карман и уж точно не в постель.
Два раза я ходила на кухню за тортом. Потом взяла апельсин. Выдыхай, Аля, выдыхай… Он пока не имеет на тебя никаких прав, кроме как самим же им придуманных. Ты даже доверенность на машину не выписала. И черт — только успела подумать, прилетело письмецо от заботливой Светланы. Но у меня принтера нет. Распечатать негде. Так и написала. В ответ — передам заполненные бумаги с Валерой. Вот как? Секретарша знает его планы на вечер? Конечно! И на ночь тоже. Главное, что даже я их знаю, поэтому особо заботливо застелила постель и поправила в вазочке на прикроватной тумбочке букет — декоративный с огоньками, для создания романтической атмосферы. Чтобы не промахнуться…
И рухнула поверх покрывала. И закрыла глаза ладонями. И заодно рот. Жила себе, никого не трогала, так надо же было согласиться на кофе с Марианной. Бес попутал! Ведь идиоту понятно, что от таких встреч ничего хорошего не жди. И за Никитой не нужно было ехать — не мое дело! Пришла бы в следующее воскресенье в казачьем наряде, провела праздник, пожелала малышу долгих лет счастливой жизни и свалила. Вот точно бы ушла, потому что уважаемый Валерий Витальевич за два часа моего перформанса не вышел бы ещё из ступора. А сейчас его бесполезно в этот ступор загонять. Он успел показать, где мое место! Причём, согласился даже задокументировать это. Ставить штампы и печати ему не привыкать. Рука набита! Включить меня в расписание… Даже не пытается выбирать слова и выражения.
А у меня по расписанию душ и грим. Не макияж. На этот вечер я должна перестать быть собой. В этом платье уж точно не сказки малышам рассказывать. Если только великовозрастным. Одно плечо оголено, одно бедро — тоже. Из разреза выглядывает гипюр: нарочно, но неопытный взгляд примет его за нижнее белье. Волосы лучше убрать наверх. Пусть буду сама строгость. Особенно в макияже — классическом. Не заметишь, что он есть, но его очень много. На шее ожерелье из бисера — столько часов работы могут позволить себе лишь пенсионерки. В ушах серьги из эпоксидной смолы. На пальце — такое же кольцо с соцветием укропа.
