Быть лучшей - Брэдфорд Барбара Тейлор (е книги TXT) 📗
Потрясенная Пола была не в силах произнести ни слова. Она лишь инстинктивно схватила Энтони за руку.
Тот мягко погладил ее в ответ. Его смятение было не меньше. Что он мог сказать! Энтони чувствовал, как опустошительная тоска заполняет его. Что же такое могло приключиться с беднягой Сэнди, и притом в расцвете сил? Брат всегда казался, несмотря на выпавшие на его долю несчастья, воплощением жизни. Это со всей полнотой проявилось, когда Мин утонула в озере в Ирландии. Энтони потянулся к стакану с виски. Ему надо было выпить.
Эмили посерела от ужаса. Она сидела ровно, как истукан, не спуская глаз с брата, не желая верить услышанному. Во взгляде ее застыла боль. Казалось, что кровь остановилась в жилах. Попытавшись взять себя в руки, она с трудом поднялась и пошла к Александру. Встав на колени возле его кресла, она схватила его руку.
– Сэнди, Сэнди, не может быть! Этого просто не может быть! – горячо прошептала она. – Скажи же, скажи, что это не так… – Голос Эмили задрожал, пресекся, зеленые глаза наполнились слезами. – Только не ты, Сэнди, только не ты!..
– К сожалению, дело обстоит именно так, как я сказал. – Голос Сэнди звучал по-прежнему бесстрастно. – И ничего тут, Коротышечка, не поделаешь. Это не в моих силах.
Александр употребил ее детское прозвище, и у Эмили перехватило горло. Нахлынули воспоминания давних лет. Ей припомнилось, как он всегда защищал ее, смотрел, чтобы никто ее не обидел. Эмили на секунду прикрыла глаза, изо всех сил пытаясь привыкнуть к страшному известию.
– Ты говоришь, что… что… умираешь. – Она с трудом заставила себя выговорить это слово. – Но от чего? Что с тобой, Сэнди? На вид ты совершенно здоров. Какая у тебя болезнь?
– Миелогенезная лейкемия в острой форме… ее еще называют острой гранулоцитарной лейкемией.
– Но ведь такие вещи лечат! – воскликнул Энтони, переходя от отчаяния к надежде. – Медицина сейчас делает фантастические успехи, особенно в лечении рака, так что…
– Это неизлечимо, – перебил его Александр.
– Но почему, в конце концов?! – с необычной резкостью спросила Эмили. – Какова причина твоей болезни?
– Злокачественные изменения в клетках, выделяющие гранулоциты, один из видов белых кровяных телец в костном мозге. – Александр за последнее время основательно изучил свою болезнь и со знанием дела употребил медицинские термины. – Процесс деления у них очень быстрый, и живут они дольше, чем обычные клетки. Увеличиваясь в количестве, они проникают в костный мозг, смешиваются с кровью и в конце концов разрушат внутренние органы и ткани.
– Боже мой, Сэнди… – только и могла сказать Пола. Она чувствовала себя совершенно опустошенной. Слова, которые она собиралась произнести, застряли в горле. С трудом взяв себя в руки, она все-таки продолжила: – Это ужасно, просто ужасно. Но я с тобой, все мы с тобой, в любое время дня и ночи.
– Я знаю это, – ответил Александр. – И по правде говоря, сильно рассчитываю на вас.
– А может, есть способы хотя бы приостановить процесс? – со слабой надеждой спросила Эмили. Голос ее был тихим, в глазах застыло страдание.
– Нет, – ответил Александр.
– Насколько я понимаю, ты был у лучших лондонских врачей. Но нельзя этим ограничиться. Надо продолжить консультации. Мы обязаны сделать это. Как насчет Соединенных Штатов? В Нью-Йорке есть больница Слоан-Кеттеринг… Нельзя пребывать в бездействии и покорно ждать конца! Надо что-то делать!
– Я согласен с Эмили, – сказал Энтони. – Не может быть, чтобы в наши времена не существовало радикальных способов лечения. Наверняка они есть. Я тоже считаю, что надо что-то делать, Сэнди! – Энтони отвернулся, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами.
Александр покачал головой. В том, как он это сделал, был трагизм обреченности.
– Я прекрасно вас понимаю. Я и сам вначале думал так же. И собирался лечиться. У меня были надежды. Но они быстро сменились отчаянием, отчаяние – яростью, а ярость – смирением. Видите ли… – Александр помолчал, глубоко вздохнул и медленно договорил: – Мне уже ничем не помочь, абсолютно ничем. И поверьте, я консультировался у лучших специалистов в Лондоне, Нью-Йорке и Цюрихе. Моя болезнь неизлечима. То есть, разумеется, меня лечат, но результатов никаких нет.
В гостиной повисло молчание.
Сказав наконец все, Александр испытал облегчение. Сам он уже примирился с судьбой, и только мысль о том, как воспримет известие семья, особенно Эмили, тяготила его.
Эмили, подобно Поле и Энтони, никак не могла осознать ужасающую новость и свыкнуться с ней. Каждый из них любил Александра и задавался сейчас одним и тем же вопросом: почему это случилось именно с ним, чудесным, добрым, замечательным человеком? Лучшим из них. Он всегда оказывался рядом в нужный момент – так повелось с детства. Они действительно считали его по-настоящему хорошим человеком. Если праведники и впрямь существуют, то Александр, бесспорно, был одним из них.
– Ты ведь узнал об этом несколько месяцев назад, верно? – нарушила наконец молчание Пола.
Отхлебнув вина, Александр кивнул.
– А точнее – в конце августа?
– Нет, в октябре. Но ты не намного ошиблась, Пола. – Александр бросил на кузину удивленный взгляд. – Как ты догадалась?
Лицо Полы напоминало безжизненную маску.
– Ни о чем я не догадалась. Но помнишь, ты позвонил мне из Лидса… ну, в тот же день, когда мы разминулись в Фарли. У меня тогда возникло странное чувство, будто что-то не так. Уж очень странно звучал твой голос. Я даже спросила тебя, в чем дело, а ты сказал, что все в порядке. Ну я и решила, что мне просто показалось.
– Да нет, не показалось, – негромко проговорил Александр. – Мне в самом деле было не по себе, я хотел поговорить с тобой. Тогда появились первые симптомы. Я начал быстро уставать, и это меня встревожило. А еще при малейшем порезе кровь долго не останавливалась…
Александр поднялся за вином, наполнил гостям бокалы и снова отнес бутылку в серебряное ведерко со льдом на столике.
Все молча ждали страшного продолжения.
Александр вернулся на место.
– В конце сентября у меня было много дел в Наттон-Прайори, и все это мне ужасно не нравилось. Я думал, не появилась ли у меня вдруг гемофилия. А в первых числах октября на нёбе появились кровоточащие язвочки. Это уже не на шутку меня встревожило. Именно поэтому, помнишь, Пола, я отменил наш обед. В конце концов я пошел к врачу. Он сразу же отправил меня к специалисту на Харл-стрит. Тесты и биопсия костного мозга не оставили места сомнениям.
– Но ты же сказал, что лечишься, – вступил в разговор Энтони. – Вряд ли это совсем бесполезно. Какой-то эффект должен быть, ты ведь не выглядишь смертельно больным. Ну, бледен немного, похудел, а в остальном…
Эмили пристально взглянула на брата.
– И что же это за лечение?
– Переливание красных кровяных телец, тромбоцитов. Время от времени мне дают антибиотики, чтобы уменьшить опасность инфекции.
– Ясно. – Эмили нервно закусила губу. – Ты только что сказал, что лечение не помогает тебе. Так сколько?..
Голос ее задрожал. Ей стало страшно за брата.
– На ногах я продержусь четыре-пять месяцев. Мало кто живет больше года с этой разновидностью лейкемии.
У Эмили задрожали губы.
– Я это не вынесу! Кто угодно, но только не ты. Это так несправедливо. О, Сэнди, не может быть, что ты умираешь! – Она попыталась сдержать слезы, зная, что брат хочет, чтобы она встретила неизбежное так же мужественно, как он сам. Но это было выше ее сил.
Она вскочила и выбежала из гостиной, боясь, что вот-вот упадет в обморок.
