Скрипачка - Бочарова Татьяна (читать книги онлайн полностью без сокращений .TXT) 📗
— Как выглядит твоя подруга? — задумчиво спросил Михалевич и вдруг сделал останавливающий жест рукой. — Погоди-ка, не надо, не говори. Я попробую сам.
Он на минутку прикрыл глаза, лицо его напряглось. Затем он начал описывать, делая большие, паузы:
— Ей двадцать шесть лет… платиновая блондинка… глаза серо-зеленые… худенькая, узкая, высокого роста… голос тихий и как бы с придыханием… Соловьева Елена… Сергеевна. Так?
Алька отпрянула и с ужасом смотрела на Михалевича, а глаза того были устремлены куда-то вдаль, словно он видел там что-то не различимое ни для кого другого. Потом он очнулся, улыбнулся онемевшей Альке:
— Я угадал, не правда ли?
Она кивнула, все еще не будучи в состоянии прийти в себя.
— Знаешь, это судьба, что ты меня встретила. Вряд ли кто другой поверил бы во всю эту живописную историю, потому что доказательств никаких у тебя нет. Но я тебе верю, — Михалевич отыскал в кармане пачку сигарет, — потому что лично был знаком с твоей подружкой, носящей такое милое прозвище.
Он достал с полки две чашки, сахарницу, взял за ручку давно вскипевший чайник.
— Давай все-таки попьем чайку. История, которую тебе придется услышать, не так уж коротка…
Через двадцать минут Алька на нетвердых ногах подошла к дверям кабинета.
— Двигай домой, пока метро не закрыли. — Майор придвинул к себе телефон. — Давай, давай, что стоишь? Служебной машины тебе не полагается, хоть ты и проделала сыскную работу.
— До свидания. — Алька сделала шаг за дверь, но тут же вернулась.
— Что еще? — На лице Михалевича снова появилась едва заметная насмешка.
— Его теперь отпустят? — без всякого выражения, мертвым голосом спросила Алька.
— Думаю, да. Не сразу, но… — Дмитрий Сергеевич запнулся, поперхнулся сигаретным дымом, закашлялся. Поморщился, затягиваясь снова, и негромко добавил: — И повезло ж ему. Как же повезло!
40
Эскалатор медленно полз вниз. Прямо перед Алькой взасос целовалась влюбленная парочка — худощавый, длинноволосый юноша и коротко стриженная девушка, лица которой Алька видеть не могла, так как та стояла к ней спиной, плотно обнимая спутника за талию. Альку неудержимо потянуло обогнать их и спуститься пешком — бледное, болезненное лицо парня с длинным носом и кривоватым ртом почему-то вызывало у нее отвращение. Она сделала несколько шагов по движущейся лестнице, и тут на нее накатило тошное головокружение, такое резкое и сильное, что захотелось тут же опуститься на ступеньку. Алька остановилась, крепко вцепившись в поручни, и так доехала до конца, слушая за спиной приглушенное хихиканье и невнятный шепот.
Платформа была абсолютно пуста, лишь в другом ее конце потерянно бродила какая-то женщина с большой спортивной сумкой, то приближаясь к самому краю, то отходя к скамейкам. Алька уселась на одну из лавок, тупо уставясь на хищный зеленый глаз светофора. Мыслей никаких не было, равно как и чувств. Только звенящая, отупляющая пустота и ощущение, что она смотрит какой-то необыкновенно плохой фильм, где сама же играет главную роль. Постепенно ею овладевало одно-единственное навязчивое желание. Она понимала, что осуществлять его нельзя, но никак не могла переключиться на другое. Алька даже зажмурилась на секунду, чтобы прогнать наваждение, коварно нашептывающее ей сделать то, чего ни в коем случае делать не следует.
Справа зашумело, тоннель осветился, и из него, пронзительно свистнув, с грохотом выкатился поезд. Несмотря на поздний час, в вагоне был народ. Вид людей на минутку вывел Альку из ступора, она вдохнула полной грудью и почувствовала голод. Но это продолжалось всего несколько мгновений, а дальше кто-то неуемный внутри нее снова принялся нашептывать, соблазнять, манить. Альке стало ясно, что сопротивляться себе самой бесполезно. Она должна увидеть ее. Увидеть Ленку. Посмотреть ей в глаза, выслушать, что та ей скажет. Она знала, что чуда не произойдет, и все-таки какая-то часть ее сознания, может быть не окончательно вышедшая из детства, верила в это чудо, надеялась на него, молила о нем.
За окнами замелькала станция — пересадка. «Переход закрыт», — подумала Алька и тут же выскочила из вагона. Переход был открыт. Она в полном одиночестве вновь проехала по эскалатору, теперь уже наверх, и со спокойным облегчением поняла, что домой до шести утра теперь не попадет. Электронные часы на пустынной платформе показывали без трех минут час. Ровно в час двадцать Алька вышла на Преображенке. Светились ночные палатки, около них стояли кучки подвыпившей молодежи, под ногами валялись шкурки от бананов и цветочные обертки, оставшиеся от дневной торговли. Алька, не оглядываясь, шла к виднеющемуся на противоположной стороне шоссе Ленкиному дому. Она еще не знала, что скажет ей, и вообще не понимала, почему, вместо того чтобы поймать машину и ехать домой, она проделала этот подземный путь через всю Москву, но ноги сами шагали вперед — достаточно твердо и уверенно, а голова перестала кружиться окончательно.
Однако стоило Альке подойти к Ленкиному подъезду, как вся ее твердость тут же испарилась. Она в растерянности постояла у двери, поглядела на темные по большей части окна и побрела назад, к метро.
Чтобы собраться с духом, ей понадобился не один час. Она досконально изучила ассортимент торговых палаток и всех окрестных круглосуточных магазинов, пока полностью не окоченела на пронизывающем ветру. Тогда Алька зашла в маленькое ночное кафе. Там было тепло, играла тихая музыка. Алька взяла чашечку кофе и уселась в самый дальний уголок.
Ноги гудели от усталости, глаза в тепле сразу начали смыкаться. Время от времени Алька принималась клевать носом и даже видела какой-то сон. Она встряхивалась, с трудом поднимала отяжелевшую голову и ловила на себе любопытный взгляд красивого, похожего на испанца бармена. И тут же снова ее одолевала дремота.
Почти нетронутый кофе уже успел десять раз остыть, а смуглый красавец потерял всякий интерес к странной девушке со скрипкой, когда Алька наконец ощутила себя хоть немного отдохнувшей и готовой к встрече с Ленкой. Она расплатилась и вышла на улицу.
Ночь перевалила за середину. Теперь в Ленкином доме почти все окна были черны.
Алька нажала на кнопку. Глазок в двери какое-то время оставался темным, как вода на глубине, затем вспыхнул веселым желтым светом. Алька услышала мягкие шаги, потом глазок вновь на секунду потемнел — и дверь распахнулась.
Ленка стояла на пороге в халате и шлепанцах на босу ногу. Светлые, словно серебристые волосы были заплетены в косу — на ночь. Сонливость в лице боролась с удивлением.
— Ты? — Ленка посторонилась, пропуская Альку в квартиру. — Что-нибудь случилось?
— Ничего, — выдавила Алька с трудом и повесила куртку на вешалку.
— Куда ты делась со второго отделения? Ирка ничего вразумительного мне не сказала.
— Она меня отпустила.
Ленка так знакомо передернула плечами. От нее веяло уютом, домом, покоем, прерванным сном и доброжелательностью. Аля снова, в который раз, начала сомневаться. Она тайком искала в Ленкином облике следы чужого, страшного, необъяснимого — и не находила. Ленка. Ее Ленка. Обыкновенная, милая, чуточку ироничная, бесконечно женственная.
— Что-то все же случилось. — Ленка двинулась на кухню, зевнула по дороге. — Я поставлю чайник.
— Я не хочу чаю. — Голос прозвучал слишком громко, и она поспешно прикрыла рот рукой.
— Я хочу. Мама в больнице, так что не бойся — кого могла, ты уже разбудила.
Ленка включила чайник, полезла в холодильник, достала оттуда банку сгущенки, сковородку с котлетами.
— Тебе можно? — Она указала на плотно уложенные аппетитные котлеты. — Или тебя все еще тошнит?
— Меня не тошнит. — Алька села за стол, машинально потрогала солонку в форме фарфорового котенка с бантиком на шее.
— Концерт прошел успешно, — вскользь заметила Ленка, беря котлету и пристраивая ее на ломтик хлеба. — Французы, говорят, без ума. Особенно от нашего соло. — Ленка тонко улыбнулась, расставляя большие керамические бокалы. — Давай поужинаем, что ли. Или нет — скорее позавтракаем: времени пятый час.
