Ключевой момент - Лукьяненко Лидия (прочитать книгу .TXT) 📗
— Некогда. Он в университете преподает.
— А-а-а! — протянул он. — А не женитесь чего?
— Дурное дело не хитрое. Я с этим не спешу.
— Да-а-а, — так же протянул Федор. — Все учишься. Кандидат наук! Наверное, доктором станешь… А рожать-то когда думаешь? Под тридцать уже…
— А ты мои годы не считай, — холодно оборвала его Таня. — У тебя есть о ком заботиться.
— Танька, Танька, — сказал он, сокрушенно качая головой, — что мы с тобой наделали?
Танька усмехнулась какой-то злой, нехорошей улыбкой.
— Все нормально. Каждый имеет то, чего заслуживает.
— Тебя я не заслужил, значит…
— Не заслужил, Федя.
Танька проревела всю ночь. На работу вернулась другая. Ничего не хотелось. Не было человека, ради которого нужно было к чему-то стремиться. Всего, о чем мечталось, она уже достигла. И — ни радости, ни достатка. Перебивается с хлеба на воду. От тоски взяла да и вышла замуж за Ванечку. Ну и что, что студент? Зато рядом живой человек, любящий, преданный. Мать Вани была категорически против. Его родители давно лелеяли мысль, что сын женится на дочери их старых друзей Салямовых. Старший Салямов, бывший бухгалтер, стал бизнесменом: открыл торговую точку. Семья жила зажиточно. Дочка-красавица учится в торговом институте, бойкая, расторопная, своя, родная, на глазах выросшая. А тут какая-то преподавательница нищая! Да еще и старше их сына. Новоявленная свекровь навестила молодых. После ее визита Ленка Давыдова показалась ей ангелом. Мать Ванечки закатила целый концерт — с истерическими всхлипываниями вначале и громким ором в конце. Обозвала Таню зеленоглазой ведьмой, развратницей, рыжей кошкой и прочими словами, на которые хватило ее разгоряченного ума. После криков свекрови Таня, разозлившись, чуть было не выгнала бедного, ни в чем не повинного Ванечку. Он с трудом успокоил жену и пообещал, что примет меры, чтобы в будущем такое не повторилось. Он пытался урезонить мать, но в результате просто рассорился с родителями и ушел от них, хлопнув дверью.
Таня поняла, что вместо счастливой семейной жизни она приобрела сына-студента и теперь зарабатывать придется на двоих. Но она недооценила Ванечку. Ее молодой муж работал по ночам грузчиком, а утром шел в институт. Он старался зарабатывать не меньше, чем Таня, и не быть ей в тягость. В свободное от учебы время убирал комнату, готовил, стирал одежду. Он был готов делать что угодно за счастье быть рядом с ней. Таня жалела его. Гладила по голове, как маленького. Он любил класть голову ей на колени, когда она сидела на диване и смотрела телевизор. Таня ерошила ему волосы, про себя удивляясь: что он в ней нашел? Ведь она его не любит. И не скрывает этого. Неужели молодому симпатичному мальчику достаточно такой безответной любви? Жалость к нему вызывала грусть. Почему она не может полюбить его? Как не смогла полюбить Костю. Ведь есть же влюбчивые женщины. А вот ей не везет… Всю жизнь видит во сне только одного мужчину. Точно — наваждение. Непонятно, почему Федька обвиняет ее в колдовстве. Это он ее приворожил…
Но был еще и Грабский. Его удивило замужество Татьяны, но, поразмыслив, он вроде бы понял. Их связь продолжалась в том же виде и в те же дни. Они привыкли к этим встречам, которые иногда ограничивались одним ужином в недорогом кафе, и прекращать их не хотели.
Ванечка узнал об этом только спустя два года. Неясно, от кого, и непонятно, каким образом. Но — узнал. И ушел. Красавица Салямова ждала его и приняла с распростертыми объятиями. Таня снова осталась одна, но по документам — замужняя. Ванечка не спешил разводиться и с Салямовой жил в гражданском браке. Тане было все равно.
Грабский чувствовал свою вину за случившееся. Стал более ласковым, внимательным. Встречались теперь не раз в неделю, чаще. Он приезжал к ней, они ужинали или обедали — в зависимости от времени суток, а затем обсуждали дела на кафедре, спорили по научным вопросам Грабский завершал работу над докторской. Таня помогала ему. Дочь Виталия окончила школу. Казалось бы, пришло время. Жена его уже стала доктором наук. Все чаще он заговаривал о том, что скоро они станут жить вместе, поедут к морю. Таня верила и не верила. Грабский был тем человеком, которого она хотела в мужья много лет, и эта мысль не давала ей покоя, как заноза в сердце. Виталий же собирался с духом, выбирал момент.
— Знаешь, я вот думаю: взял бы кто-нибудь да рассказал ей, и она бы меня выгнала, — поделился он с Таней своими мыслями. — А то не знаю, как об этом сообщить жене.
Он все думал и тянул. А тут на пороге появился Федька.
— Тань, я на две недели в город приехал, — с порога сказал он, — по делам хозяйства. — Федька работал главным инженером в автохозяйстве, которое осталось от бывшего совхоза. — Мне гостиницу дали. Так что две недели я в городе…
И как посмотрел на нее! Танька молча открыла дверь…
Он прожил у нее неделю. Федька — это не Ванечка с его немой любовью и не Грабский со своими умными рассуждениями. Ни о науке поговорить, ни помощи по хозяйству. Руки, как клешни, здоровые, мозолистые, но притронется — ничего не надо и никого: ни Ванечки с его покорностью, ни Виталия с его разговорами научными. Вечером ждала его с волнением. Пока ужин, поговорят о чем-то незначительном, а в комнате накаляется, накаляется… Бывало, и борщ не доест, схватит в охапку и душит своими неистовыми поцелуями… Запах Федьки, его черные бездонные глаза тянули, как в омут, привораживали. Рядом с ним она теряла способность трезво рассуждать, просто наслаждалась каждой минутой, пока он был рядом. Больше всего волновало понимание того, что это ненадолго. Когда-то давным-давно она три года терзалась тайной неразделенной любовью. Как только их отношения приобретали определенность, ей становилось неинтересно. Так обычно ведут себя мужчины с их инстинктом охотника: дичь нужна, пока бежит от них. Вот и Танька испытывала то же самое: пока она понимала, что он недоступен, ее влекло к нему, но как только вырисовывалась ситуация с вполне конкретным продолжением, теряла к нему интерес. Танька любила на расстоянии. Другая любовь не приживалась в ее сердце, и поэтому ей нужны были препятствия между ними в виде Ленки или Виталия. Когда должен был прийти Грабский, Таня выгоняла его погулять. Пусть не думает, что сна для него всегда свободна.
— Хорошо, — говорил Федор. — Не стану тебе жизнь портить. Как скажешь, так и будет.
И уходил. Грабский появлялся и вываливал на нее ворох умных слов и лаконичных суждений. Она слушала, возражала, поддакивала, но… облегченно вздыхала, когда он уходил. К нему в таком качестве она тоже привыкла. Не уйдет он от жены. Такие мужики любовницам по двадцать лет голову морочат и остаются в семье.
А Виталий на самом деле уже практически решился. Таня давно сказала, что не будет на него давить. Пусть уйдет сам. И он ушел. Случилось так, как ему когда-то хотелось: жена узнала о Тане. Когда и от кого — неизвестно, но только Грабская выставила на лестничную клетку два здоровенных чемодана, дипломат с недописанной диссертацией и закрыла перед его носом дверь.
Виталий Леонидович вроде бы хотел этого, а расстроился. Однако чемоданы взял и поехал ночью через весь город к любимой женщине. Дверь ему открыл сосед, который как раз возвращался с вечерней смены. Грабский вошел и остолбенел. У Тани на диване… (здесь просится — лежал мужик в пижаме), но нет, не в пижаме, а в обыкновенных семейных трусах и смотрел футбол по телевизору. Танечка в одной ночной сорочке лежала рядом, нежно прильнув к его плечу, и улыбалась. Они даже не сразу заметили Грабского. А когда заметили, почему-то не смутились. Таня вообще редко смущалась. Только взгляд ее стал острым, пронзительным, словно в это мгновение она что-то важное поняла. А незнакомый мужик с длинными ногами смотрел на нее, а не на вошедшего. Грабский понял, что совершил ошибку. Недолго думая, он проделал обратный путь к своему дому, где клятвенно просил прощения у своей заплаканной жены и был прощен.
Таня поняла, что у нее теперь не будет долгожданного мужа, умного и образованного. От злости она выставила Федьку. Не стала слушать его, не пыталась даже оценить ситуацию, понять. В груди клокотало от обиды. Грабский был приручен, прикормлен годами. Она работала у него на кафедре. Можно сказать, диссертацию ему писала. Это был тот самый желанный, престижный брак, в котором бы нашлось место всему: науке, деньгам, детям. И ничего этого теперь не будет?
