Молчите рефери! (СИ) - Ардмир Мари (электронная книга .txt) 📗
- На самом деле я присмотрелся к ней только после массажа, еще в Львове, когда доверил ей свою голову. У Оли удивительные руки.
Его фразу сопроводила ехидная улыбка, мстит. Сам же рассказывал, что с момента своего перебитого носа он меня не мог забыть и приезжая в Днепр, постоянно вспоминал. Или же у него всякий раз начинала чесаться восстановленная перегородка, поэтому я и вспоминалась ненароком.
Ладно, сейчас ты пожалеешь о своем решении. Коварно прищурилась и на одном дыхании выдала следующее:
- Я искренним чувством прониклась еще позже. Как раз в тот самый день, когда он нагрянул в мой кабинет на сеанс массажа.
- Блефуешь. – Тихо произнес муж и прикоснулся губами к моему виску.
Его слова Ева не расслышала, поэтому задала закономерный вопрос:
- Это был еще один сложный день в вашей жизни, и Алексей появился вовремя, можно сказать, спас?
- Да. Он был, как луч света в темном царстве.
***
Пятница. День окончания моего договора в Центре начался с истерики. По счастью не моей, но я была свидетельницей этого отчаяния. Светлое утро в Берлине померкло, стоило мне войти в приемные покои, где одна из посетительниц, заливаясь слезами, непрестанно повторяя: «У меня никого не осталось… Никого!».
Ее боль и горечь, казалось, заполнили все пространство. И не помочь, потому что родных не вернуть.
- Тшш... – Мой руководитель, отлепил ее от стены и крепко обнял. – Ты не одна, ты не одна…
Они хорошо смотрелись, крупный блондин и миниатюрная брюнетка. В то время, как он оглядывался, стараясь оценить заинтересованность окружающих, она льнула к нему, в поисках поддержки. Слова утешения вначале звучали на немецком, затем на русском языке. Она не сопротивлялась, давая себя обнять, но, кажется, и идти не могла, когда он предложил. Минут через пять Кенингу удалось увести молодую женщину в свой кабинет, где еще долго слышались всхлипы и причитания.
Сегодня я завершала работу с клиентами, заполняла карточки и носилась от кабинета к кабинету, прощаясь с коллегами. Я это делала вовремя, среди персонала до конца дня шел шепоток разного рода. Почему-то вспомнились слова Вилберга о том, что за спиной каждого в этой стране идет постоянное взвешивание и оценка его действий. Ранее я к пересудам не прислушивалась, и сегодня слова бы ни запомнила, не начни немки замолкать при моем появлении.
Фразы запомнились разрозненно, но собрались в один лицемерный диалог.
- Такой позор…Такая невоздержанность. Кто это?
- Одна из его бывших. Родственники скончались, она к нему пришла.
- Кредиты погашать надо.
- А может за деньгами?
- За детьми следить следовало лучше. Тогда бы не отобрали.
- Теперь у нее будет много времени на размышление об этом.
- А если лишилась дома?
- Главное помнить, где ее пригреют…
- Да, с такими взбалмошными нужно аккуратнее…
- Слышала, как он говорил, будто бы у нее в семье были родственники из Украины.
- Дальние?
- То ли мать, то ли отец.
- Теперь их нет. Можно вернуться к отношениям…
- Зачем она ему? Несдержанность не правится.
Несдержанность? Это было горе. И чтобы получить хоть какую-то поддержку она пришла к нему, некогда родному человеку. Неужели, в их мире подобное скрывается за шторами и замками?
Я шла в салон красоты еле переставляя ноги. Последние клиенты, последний день работы. Быть может, тут и была создана 100% комфортность, но слишком холодная для меня, непонятная. Или же это мне не удалось абстрагироваться, выбирая лишь то, что я хочу видеть? А в последнее время видеть удавалось отнюдь не лучшее, как например в зачастившем ко мне итальянце.
Жгучего Грава или итальяно-американо, как я звала его про себя, первый раз пересекся со мной два месяца назад возле городской библиотеки. Я искала книгу, он - приключения. Нико с кожей удивительно светлой для итальянца, понравился мне. Было в его глазах что-то от Сереги и Алека, плюс веселый нрав, но без какого-либо чувства ответственности присущего семье Краснощек. Мы не то, чтобы сдружились, всего лишь пару раз пересеклись на улице, и вскоре я обнаружила его в числе парикмахеров-стилистов, работающим в том же салоне красоты, что и я. Он трудился в будни, я в выходные, но периодически вдвоем мы куда-нибудь выбирались.
Если это был фестиваль, то на его вкус, кино – на его усмотрение. Я особенно ни на чем не настаивала и молчала в дни наших совместных вылазок. Пока он рассказывал о себе, своих увлечениях и тонкостях парикмахерского искусства, у меня было время подумать о дальнейших своих действиях.
Обучение подошло к концу и два месяца данные Богданом Петровичем на размышления почти иссякли. Я уже сдала выпускные экзамены, но все еще не решила два маленьких вопроса: остаться здесь или вернуться домой? А если вернусь, то куда именно?
Нико что-то спросил и остановился.
Вот тут уже и я очнулась: - Что?
- Ты меня не слушаешь.
- Извини, задумалась.
- Обо мне? – просиял наглец. Только бы не начал опять рассказывать, что от него без ума все клиентки салона.
- Об отъезде. Еще ничего не решила…
- И когда решишь?
- К концу недели, сегодня только понедельник. У меня еще время есть.
Неожиданно он взял меня за руку и стиснул пальцы: - А я не думаю, так как ты. Через неделю уеду из Берлина.
- Куда?
- В Венгрию. Там у меня друг работает, подамся к нему.
- Ты поэтому не хотел устраиваться по договору?
- Временная работа мне подходит больше.
Улыбнулась и кивнула. Правильно делает Нико, нужно искать то, что тебе больше приходится по душе и не оставаться на опостылевшей работе. Отношение к делу, всегда сказывается на качестве услуг.
- А как же обожающие тебя клиентки?
- Сейчас они меня интересуют меньше всего, мной завладело намного более глубокое чувство.
Звучит это запредельно интригующе, вот только зря он мою руку тянет к своему лицу.
- Пусти.
- Да, брось! Когда ты уже перестанешь…? – вот так сюрприз, впервые вижу его недовольным, и эта вспышка мне не нравится. Откуда вдруг такой накал страстей?
- Что я должна перестать?
- Вести себя, как благородная… монашка. – Сказать хотел другое, но вырвалось это слово, или оно быстрее вспомнилось.
- Я не монашка.
- И я о том. – Не выпуская руки, шагнул ко мне. – Столько времени потрачено впустую, а ты, как глыба.
- Я тебе сразу сказала, что не свободна. – Да, я заблаговременно использовала легенду об Алеке. Подумав, что если наша болтовня и перерастет во что-то более серьезное, у меня всегда будет возможность сообщить о разрыве с бывшим. Вот только нынешняя ситуация развивалась по совсем другому сценарию. Пришлось отступить. Это был неудачный маневр, я уперлась спиной в дерево.
- Но и домой ты не спешишь. Определенно – у вас свободные отношения, к тому же ты русская…
Ответ придумывала на ходу, но твердости в голосе не убавилось.
- Не спешу, потому что жду его здесь. – Услышав эпитет в сторону национальности, я начала закипать. – Я из Днепропетровска, русский и украинский – это мои родные языки. И с каких пор национальность влияет на моральный облик? Ты себя сейчас ведешь не как…
- Оля я не из металла. – Оборвал резко.
Фыркнула, стараясь вырвать свою руку из захвата: - Да, поэтому, мне суждено течь и плавиться?
- Ты же современная девушка, у нас впереди неделя…
- Нико, отпусти мою руку, - каждое слово произношу четко.
Сейчас главное, чтобы застарелая паника не напомнила о себе. Он мне сделать ничего не сделает, но и орать: «караул» в сумеречном парке не хочется, как впрочем, и реветь, чтобы не трогал. После такого, я опять спрячусь в ракушке на год или два.
- А я нежный, - продолжил он вкрадчивым голосом.
Хорошо, что я уже не перепуганное создание, мужских тел перетрогала десятки. Знаю, куда бить, как и с какой силой. Знаю, как вызвать болевой шок, и потому сдерживаю дрожь холодной решимостью, не дать себя в обиду. Легче всего абстрагироваться. Представить, что здесь не ко мне пристают, а мою Люсю домогаются, и помочь ей никто, кроме меня не может. Тут уж не до слез.
