Инженю, или В тихом омуте - Ланская Ольга (е книги .txt) 📗
Три года знакомства — столько всего было, что и не вспомнишь. Но одно оставалось неизменным — Викина любовь. Порой трогающая за живое, теплая и приятная — чаще навязчивая, утомительная, надоедливая. Настолько, что даже сейчас, после того, что произошло совсем недавно в тихой роще неподалеку от оживленного шоссе и центра города, она не могла четко ответить на пришедший ей в голову вопрос. Вопрос, было бы лучше, если бы она не ушла в тот первый раз от Вики, и они бы до сих пор были вместе, и с ней никогда не произошло бы того, что произошло какой-то час назад, — или все-таки лучше, что все сложилось так, как сложилось?..
— …А вот и я! — Вика, словно почувствовавшая, что о ней думают, заглянула в ванную, улыбаясь счастливо. — Все готово — сейчас вымою тебя и вытру, и за стол. А потом — спать…
Она изобразила на лице раздумья. Конечно, она собиралась у нее остаться, ведь не было даже сил вылезти самой из ванны, да и домой сейчас не хотелось, и еще надо было кое о чем спросить Вику — но свод правил общения с Викой требовал вести себя именно так.
— Никаких разговоров — разумеется, останешься. Лучше на все выходные. Сегодня пятница — вот хотя бы до вечера воскресенья тебе надо пожить у меня. — Викин голос звучал командно, но под повелительностью чувствовалась и неуверенность, и робкая надежда. — И пожалуйста, не бойся — я не буду тебе надоедать. Я все знаю, что происходит, я ведь газеты читаю и телевизор смотрю. Ты, наверное, не представляешь даже, сколько газет твою историю перепечатали, — а я со всех статей ксерокс сделала, все на работе у меня. Да не в этом дело — просто я знаю, что тебе плохо. Но приставать к тебе не буду. Будет желание — расскажешь сама. Не будет — значит, не будет. И все — не хочу об этом больше…
Она не сомневалась, что Вика хочет — хочет говорить на эту тему, долго и эмоционально, всю ночь. Но она боится, что Марина уйдет, и потому сдерживается, хотя это дается ей очень нелегко. В принципе ей не стоило говорить даже то, что она только что сказала, — но с другой стороны, она сама дала повод задать очень важный вопрос. Ради которого, в общем, Марина и была здесь.
— Милая, я так благодарна тебе за понимание, — произнесла тихо и устало, протягивая руку к столику, указывая на пачку «Собрания», через секунду затягиваясь услужливо прикуренной сигаретой. — Я знаю, что ты за меня волновалась. Но я тебе специально не звонила, потому что… Потому что то, что ты читала — я не знаю, кто там и что и как перепечатывает, но в любом случае это не совсем и даже далеко не все. А на самом деле все очень плохо — очень-очень…
Вика ойкнула, забыв уже о благих намерениях ни во что не лезть, расширяя глаза, пододвигаясь ближе.
— Может, я могу тебе помочь? Я не навязываюсь — но если… Хочешь, с нашим начальником службы безопасности поговорю? Он мужик нормальный, прямо домой ему позвоню, да хоть сейчас… А хочешь, я тебя спрячу у себя — а сама к тебе съезжу, прямо сейчас, и привезу все, что тебе надо? А может, тебе уехать — у нас же свое турагентство, для своих любую визу со скидками и в кратчайшие сроки…
— О, это было бы прекрасно, — протянула негромко, прикрывая глаза. — Ты не поверишь, как я хотела бы уехать — прямо сейчас, надолго, куда угодно… Но…
— Никаких «но» — тебе надо уехать, поверь мне. — Вика, обрадованная тем, что может помочь, снова начала диктовать, но сейчас это было нестрашно. — Тебе тут нельзя, это же ужас, во что ты попала, — конечно, надо уехать. Может, во Францию — я там была, помнишь, мы там с банком одним работаем крупным, я в их отделение ездила в Марсель на стажировку. Город прекрасный, море, Лазурный берег рядом. И я там знаю все, и могу позвонить, чтобы встретили и помогли, и… Там так здорово — город большой, а тихий, и море, и ресторанчики такие уютные, вино твое любимое, и кухня тоже… Наши визу за один день ставят — пятьсот долларов берут, но я решу, не твоя забота. Прямо в среду и улетишь. А там, может, и я смогу вырваться хоть на неделю — вряд ли, но постараюсь. Ну пожалуйста, Марин, — ты не представляешь, как там здорово. А если у меня получится…
Она не отвечала, она смотрела перед собой, серьезно и печально смотрела. И усмехнулась грустно — наталкивая Вику на вопрос, который та еще не задала, хотя пора было б догадаться.
— У тебя нет денег? Ну конечно — я тебе дам сколько хочешь, и…
— Я не о том. — Она качнула головой, все еще не глядя на Вику. — Я тебе хотела сказать, что ты… Ты единственная, на кого я могу рассчитывать, — и ближе тебя…
Она замолчала, словно застеснялась продолжать — наконец взглянув в Викино лицо, по которому снова текли счастливые струйки. И тут же рассмеялась.
— Ты представляешь — я чуть не… Помнишь Виктора? — Вика напряглась, и слезы высохли, словно высушенные вмиг забушевавшей в ней ревностью. — Помнишь, я тебе говорила, что в одной его конторе работала — а потом в другой, много их у него. Представляешь, он меня тут замуж звал — перед тем как все у меня началось. Сказал, что с женой разведется, лишь бы жить со мной, на все готов… Ты же знаешь мужчин — такого наговорят…
Она сделала паузу, дав Вике возможность переварить услышанное. Вика никогда не видела Виктора, но жутко к нему ревновала — с того момента, как впервые о нем услышала. И кажется, подозревала его во всех смертных грехах — главным из которых было намерение увести Марину от Вики. Вика, кажется, обвиняла его во всех их расставаниях — коих за последние полтора года было немало. Равно как и в том, что они так и не зажили счастливой семейной жизнью, абсолютно безоблачной и обещающей длиться вечно.
— И ты… — вымолвила Вика загробным голосом. — Ты согласилась?
— Если бы я согласилась — разве бы я была здесь? — Она повернулась к Вике, глядя ей в глаза. — Признаюсь — чуть не согласилась. Но потом поняла, что это невозможно. По одной причине. Знаешь по какой?
Викина рука упала коршуном на ее руку, стискивая нервно, беспокойно поглаживая.
— Это… это правда? Ты правда отказалась? Ты не…
— Ну конечно, правда! — Она улыбнулась ей мягко. — Разве я могла — когда есть ты? Мы, конечно, ругаемся иногда — но… Я ведь знаю, что у меня жуткий характер…
— Нет-нет, что ты — это все я! — Вика, кажется, хотела вскочить и кинуться к ней, и она отодвинулась предусмотрительно. — Я так не права — я так страдала, это все моя глупость, я не должна была, но я так нервничала…
— Ну перестань, милая, пожалуйста. Ну что ты? — Высохшие было струйки ожили, превращаясь в быстро бегущие ручейки. — Ну вот — если бы я знала… Я не хотела тебе говорить — даже не знаю, почему сказала… Прости — я такая тупая сейчас…
Она задумалась, не обращая внимания на Вику, глядя в воду — наконец спохватываясь.
— А ты про деньги сказала — вот я и вспомнила про него. Он мне должен деньги, много. Была одна… сделка… с иностранцами… крупная очень — я ему помогала, и с бумагами, и вообще. Работы много было, он сам не хотел светиться, через фиктивную фирму все делалось. Долго объяснять, я сама еле поняла, так запутано. Да и не важно — важно, что все получилось, он заработал очень много, они ему на счет перевели, в банк заграничный. А он потом сказал, что счет на него и на меня, потом поедем туда и мне отдельный счет оформим. Мы как раз ехать собирались, перед тем как все случилось, — а он мне вдруг предложение сделал. Ну а я… Так что денежки мои плакали, наверное, — зато…
— Вот гад — я сразу чувствовала! Не поверишь — ты только сказала про него, а у меня предчувствие нехорошее. Вот мерзавец!
Викины мокрые щеки пылали от праведного гнева, и худенький кулачок сжался, и глаза сверкали, скопившейся в них влагой преломляя рвущийся изнутри огонь, отбрасывая отблески по всей ванной.
— А знаешь… — Вику, кажется, осенило наконец. — Название банка помнишь? А номер счета?
— Кажется… — начала неуверенно, морща лоб. — Да, банк на Кипре, а номер счета записан где-то, дома. Я даже помню его наизусть… Да Бог с ними, с деньгами этими, — и с ним тоже…
— Ну уж нет! — Вика явно воинственно была настроена. — Что же за мерзость — ты ему отказала, так он теперь твои деньги присвоит? Нет, мы ему покажем, мы… Мы там работаем тесно с одним банком, он крупнейший у них, и если деньги там… Он, конечно, мог снять все, когда ты отказалась, там, может, пусто уже.
