Милая чаровница [Милая колдунья] - Картленд Барбара (книги онлайн полностью txt) 📗
Очень трудно было подобрать для нее одежду: так она была худа, но горничные – к тому времени их собралось уже четверо – вошли в положение и буквально перерыли свои гардеробы.
– От вас остались только кожа да кости! – в отчаянии воскликнула Элси, когда очередной костюм оказался безнадежно велик.
К этому времени они стали уже почти друзьями, и, отбросив былые формальности, горничные перестали звать ее «мадам» и относиться к ней, как к почетной гостье. Она превратилась для них в обычную девушку, и почему-то в первый раз за долгие годы у нее стало тепло на душе.
– Вы такая худенькая, наверное, сильно болели, – заметила одна из девушек. – Сейчас-то вы выздоровели?
– Да, сейчас все в порядке, спасибо, – ответила Зария, не вдаваясь в объяснения того, что не болезнь, а годы недоедания сделали ее такой.
Все это время перед ее глазами стоял образ Дорис Браун с точеной грудью, с порывистостью и живостью уверенной в себе, благополучной женщины.
«Я тоже должна так выглядеть! Просто должна!» – повторяла себе Зария.
Но, даже побывав в опытных руках горничных, она не стала выглядеть так же.
Костюм, который ей подобрали, был темно-серым. Блузка из белого крепдешина была похожа на ту, которую носила Дорис, но Зария была слишком худа, и она болталась на ней как на вешалке.
– Вам обязательно надо поправиться, – сказала Элси.
Остальные с завистью вздохнули.
– Хотела бы я, чтобы и мне сказали такое, – заметила Хельга, пышнотелая девушка, уроженка Германии.
– Если ты перестанешь трескать пирожные с кремом и шоколад, то наверняка похудеешь, – одернула ее Элси.
Все рассмеялись.
– Мне кажется, костюм очень хорош, – робко сказала Зария, рассматривая себя в зеркало. – Сколько я вам должна?
Вместе с чулками, туфлями, бельем и шляпкой вышло восемнадцать фунтов. С величайшим трудом Зария взяла себя в руки, чтобы пальцы у нее не дрожали, когда она отсчитывала деньги. Ей казалось, что нельзя тратить такую огромную сумму на одежду. Она боялась, что сейчас услышит окрик отца, увидит его глаза – темные, сверкающие от ярости, как это всегда бывало, когда он выходил из себя.
Долгое время ей казалось, что он принимает странный наркотический порошок, который вывез с Востока. А может быть, что-то содержалось в его сигаретах – они так странно пахли.
– А теперь ваши волосы, – сказала Элси. – Вы не можете ехать в таком виде.
– Не могу, вы правы, – согласилась Зария. – Мне хочется, чтобы их уложили и завили на концах.
И снова она подумала о Дорис Браун с ее очаровательной модной прической.
– Все парикмахерские закрыты… – начала Элси и вдруг вскрикнула: – Вспомнила! У нас же есть Генри!
– Генри! – откликнулись девушки. – При чем тут Генри?
– Разве вы не знаете, что до прихода сюда он работал парикмахером? Он мне об этом рассказывал. У него появилось нечто вроде аллергии на духи, как он говорит, и он сделался официантом.
– И теперь вместо духов вдыхает запахи пищи, – заметила одна из девушек, и все они рассмеялись.
– Пойду позову его, – сказала Элси. – Он должен уже закончить уборку в столовой.
– У тебя будут неприятности, если тебя засекут на первом этаже, – предупредили ее.
– Ничего, не засекут, – весело ответила Элси.
Она вышла из комнаты и удивительно скоро вернулась вместе с Генри, который оказался худым молодым французом. Девушки хором объяснили ему, что от него требуется.
Он окинул Зарию оценивающим взглядом и разослал горничных с поручениями: одну – за яйцами, чтобы сделать ополаскиватель для волос, другую – за шампунем, третью – за полотенцем. Элси, которая теперь опекала Зарию, словно готовя ее к роли кинозвезды, вспомнила, что у одной женщины, остановившейся в отеле, есть фен.
– Ее светлость уехала на выходные, – сказала она. – Она даже не узнает, что мы им воспользовались.
К этому времени Зария уже перестала удивляться чему бы то ни было. Только когда Генри вымыл, высушил и уложил ей волосы, она осознала, насколько изменилась ее внешность. Прическа была не совсем такой, как у Дорис Браун, но безобразные прямые пряди исчезли. Волосы мягкими волнами спадали ей на щеки.
– Мадам довольна? – с удовлетворением спросил Генри. Зария не знала, как благодарить его, сколько заплатить. В конце концов, сильно смущаясь, она вытащила из сумочки несколько фунтов и сунула ему в руку. Только потом она поняла, что дала ему три фунта, и подумала, что сошла с ума. «Целых три фунта!» – шептала она про себя в поезде. Они с Сарой могли существовать на такую сумму в течение нескольких недель. Им часто приходилось так жить, когда отец был в отъезде или становился особенно прижимист в отношении денег, отпускаемых на хозяйство.
И, однако, то, что сумел сделать Генри, стоило этого. Он помог ей убежать от самой себя. Да, пересекая канал, садясь в шумный французский экспресс, отправлявшийся из Кале, летя в нем сквозь ночь, она бежала от себя, от своего прошлого. Она оставляла позади свою боль и отчаяние, голод и жестокость, на которые так долго была обречена.
Она знала, что только страстное желание избавиться от воспоминаний и страха толкнуло ее на этот невероятный шаг. Не смелость стояла за ее поступком, в глубине его лежал страх, страх перед людьми, перед Лондоном, перед будущим, перед всем тем, что было ей незнакомо.
«Тебя зовут Дорис Браун», – убеждала она себя, глядя на отражение в зеркале, и тут же рассмеялась: как бы оскорбилась настоящая Дорис Браун, услышь она сейчас ее слова.
От смеха по обеим сторонам ее рта появились морщинки. Не важно! Главное то, что даже губы у нее теперь стали другими.
– Я поняла, что тут не так, – внезапно произнесла Элси, когда они изучали ее новую прическу, серый костюм и белую блузку.
– Что же? – спросила Зария.
– Ваше лицо, – ответила Элси. Горничные смутились, будто она сказала вслух то, о чем они все думали, но не хотели упоминать из вежливости. Элси покраснела и поспешно добавила:
– Я не хотела обидеть вас. Я только имела в виду, что вы совсем не накрашены. В наше время никто не ходит с не накрашенными губами. Из-за этого у вас несколько… странный вид.
– Ты права! – воскликнула одна из девушек. – Помада – это то, что вам нужно! У меня я где-то была совсем новая, нужного вам оттенка. Я купила ее только вчера за семь шиллингов и шесть пенсов. Если хотите, я вам ее принесу. И пудра у меня есть, – добавила она, – только, пожалуй, она для вас темновата.
– Да уж, – насмешливо подтвердила Элси. – Вот у Лидии должна быть пудра нужного цвета. Из нас только к ней одной не пристает загар.
И Зария рассчиталась за пудру, крем, который Элси наказала ей втирать в кожу каждое утро и на ночь, и за новую помаду.
Кроме того, она выбросила свои очки. Она прекрасно видела и без них, а если ей трудно будет разбирать рукописи, которые даст ей мистер Вирдон, она всегда сможет купить себе приличные очки в черепаховой оправе. Почему-то она чувствовала, что эти старые уродливые очки будут всегда напоминать ей отца с его издевками. «Устала! Что значит устала? Ты должна перевести это к завтрашнему дню. За что только Господь дал мне такую слабоумную дочь? Все предельно просто. Нужно только немного сосредоточиться».
«Но я устала, отец. Я всю неделю засиживалась по ночам. У меня очень болит голова».
«У тебя всегда что-нибудь болит! Только и знаешь, что хныкать! Принимайся за работу. Ты довольно лентяйничала, пока я был в отъезде». Бесполезно было объяснять, что, уезжая на три месяца, он оставил ей столько работы, сколько могло хватить на все шесть. Всегда у него находился какой-нибудь трактат, новая книга или каталог, которые надо было перевести.
Однажды, набравшись смелости, она предложила нанять кого-нибудь себе в помощь, но он так ударил ее по уху, что она полетела через всю комнату. «Ах ты ленивая дрянь! – разбушевался он. – Ей нужна помощь, скажите пожалуйста! А зачем ты еще нужна, кроме как выполнять то, что я тебе говорю? Закончишь эту рукопись к концу недели, не то я все кости тебе переломаю».