Запретный плод (Найди меня, Путь к счастью) - Кауи Вера (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
Он похлопал ее по сложенным на коленях рукам и сказал:
– Послушай меня, Мэгги. В конце тридцатых годов я работал на студии «РКО» на фильме «Только на словах». Главную роль играл Кэри Грант, а его партнершей была моя самая любимая актриса, пока я не познакомился с тобой, – Кэрол Ломбард. Ты мне напоминаешь ее во многих отношениях. Она была так же независима, работала всегда на всю катушку, у нее все шло в дело – лицо, тело, голос, все было ее послушным инструментом. Так вот, «Только на словах» – это был фильм в жанре, который тогда назывался «брачная драма». Говорят, что теперь их не ставят, но мне, кажется, мы с тобой ставим римейк этой ленты, только, как подобает эпохе, это будет фарс.
Чувство юмора, присущее Солу, которое Мэгги всегда очень ценила, лучше всего помогло разрядить обстановку. Она рассмеялась. Смех снял напряжение и неожиданно сменился потоком слез. Сол протянул ей платок.
– Ох, Сол, – всхлипнула она, вытирая глаза, – правду говорят, смейся, пока не заплачешь. Никогда не теряй своего юмора, обещаешь?
– Оно будет сопутствовать нам везде, – пообещал он. – Не забывай название фильма, Мэгги: «Только на словах». Я не стану требовать от тебя ничего, кроме одного: чтобы ты была моей самой крупной и яркой звездой. Мы будем жить каждый своей жизнью. Пока не выйдем за порог. Я не буду надоедать тебе, но ты должна будешь сидеть на месте хозяйки, когда у нас будут гости, и встречать их у дверей. Я буду гордиться тобой, как орденом. Только не делай из меня дурака, ладно?
Мэгги кивнула, слезы благодарности еще обильнее полились у нее из глаз.
– Обещаю.
– Тогда мы замечательно поладим. Я захватил с собой несколько сценариев – все присланы тебе, на тебя спрос. Я выбрал самые интересные. Почитай, пока будешь нежиться на солнышке, и выбери, что понравится.
– Я всегда готова работать, – сказала Мэгги, и лицо ее, словно в подтверждение этих слов, озарилось. – Когда я бездельничаю, у меня портится настроение. Я живу по-настоящему, только когда окунаюсь в роль.
– В таком случае я присмотрю за тем, чтобы у тебя всегда было чем заняться, – сказал Сол, снова незаметно глотая обиду.
Он сдержал свое слово, что в этом городе, где слово служит разменной монетой, встречается редко. За последовавшие после брака четыре года Мэгги снялась в четырех лучших фильмах студии «Мелчор продакшнз», каждый из которых имел оглушительный успех и у публики, и у критиков, а Сол внимательно следил за тем, чтобы она была обеспечена всем, чем нужно, чтобы успешно справляться со своими ролями. Он всегда был готов помочь советом, участием, но никогда не посягал на ее свободное время, не вторгался в ее пространство, хотя внешние приличия, столь важные для Голливуда, они соблюдали неукоснительно. Каждый жил в своей половине просторного дома Сола, они соединялись дверью, которая никогда не запиралась, но Сол никогда не входил к Мэгги без ее приглашения.
Щепетильная в вопросах долга, Мэгги приглашала его к себе довольно часто, и по возможности на глазах прислуги. В благодарность за то, что он позволил ей сохранить независимость, она ревностно следила за поддержанием его репутации супруга. Они прослыли «самой счастливой парой Голливуда», и многие мужчины сделали для себя вывод, что молодая жена вносит в жизнь новый импульс.
Сол был внимателен к Мэгги до самого конца. Осенью 1973 года на предварительном сборе съемочной группы он внезапно потерял сознание. Придя в себя, он запретил посылать за женой, Мэгги в тот момент находилась на съемках картины, которая потом принесла ей второго «Оскара».
«Бедная Баттерфляй» была западной версией известной истории о юной японке и американском офицере, в которой сценарист все перевернул с ног на голову. Мэгги играла роль Инкертона, а ее партнер – актер, которого Сол выводил в звезды, никто из именитых не согласился изображать героя, самозабвенно подчинившего себя любви к женщине, покинутого любовника, совершающего самоубийство. Это было слишком даже для начавшейся эпохи женской либерализации и уже вызвало атаки со стороны мужчин, не приветствовавших новые веяния. Протест принял форму пикетов у ворот студии. Мэгги стала получать гневные письма.
Итак, придя в себя, Сол не велел ее беспокоить. Только попросил побыстрее доставить его в больницу.
...Его привезли в «Синайские кедры», где обнаружилось, что произошла закупорка трех сердечных артерий. Требовалась немедленная операция. Он успел подписать разрешение на операцию; Мэгги в это время возвращалась домой со студии. Тут последовал второй тяжелый приступ. Когда Мэгги, узнав о случившемся, стремительно вошла в палату интенсивной терапии, Сол был уже мертв.
ГЛАВА 13
Сидя в «Ягуаре», Барт пристально смотрел на угловой дом. Дом стоял в глубине большого ухоженного сада со множеством розовых кустов. Дом тоже был чистенький и ухоженный, сложенный из розового кирпича. Чисто вымытые окна были занавешены шторами из дорогой ткани, собранными в густые складки и подвязанными шнуром с кистями. Сверху виднелись резные карнизы. За домом белела оранжерея.
Сент-Джеймс-клоуз представлял собой тупичок, по обе стороны которого стояло всего двенадцать домов. Проехав его до конца, Барт развернулся и подъехал к дому, где, как сообщила ему девушка из Бухгалтерской коллегии, жил Мартин Бейли. Видать, преуспевает этот Бейли, подумал Барт, глядя на дом. Наверно, не только сверхосторожный, но и деловой. Не зря он обосновался в Хедингли – респектабельном, удаленном от центра Лидса районе, заселенном представителями среднего класса. Офис компании Бейли находился в центре, в новехоньком небоскребе, и занимал там целый этаж.
«Не это ли называют рукой судьбы, – размышлял Барт. – Изъездив столько дорог, я нахожу дочь Мэгги в десяти милях от того места, где родилась она сама». Какой жизненный зигзаг толкнул Мартина Бейли к тому, чтобы выбрать себе на жительство именно Лидс? Используй кто-нибудь такой поворот в пьесе или сценарии, их непременно завернули бы по причине неправдоподобия. А жизнь горазда на выдумки, которые никакому искусству не по силам. Смех, да и только.
Вот только засмеется ли Мэгги, когда он скажет ей, что выследил пару, которая купила ее дочь, что они живы-здоровы и обитают в ее родных местах, возможно, даже жили здесь, когда она приезжала навестить учительницу. Может быть, даже встречались ей на улицах города...
Отчего же он не чувствует удовлетворения? Так все хорошо складывается, а на душе кошки скребут. Да, все дело, конечно, в Мэгги. Она может в один миг разрушить благополучие этого дома. Каково будет вам, мистер и миссис Бейли, когда, открыв дверь, вы увидите на пороге Мэгги Кендал, неотступную, как сама судьба, улыбающуюся своей неотразимой улыбкой, готовую сообщить, что она – мать вашей дочери. Господи! Он закрыл глаза. От одной этой мысли его пробрала дрожь.
Нет, нельзя ей позволить добраться сюда. Будь он проклят, если допустит это. Он был прав, предупреждая ее, что эти поиски повлекут за собой жестокий результат. Тот факт, что события, предшествовавшие рождению ее дочери, чуть не сломали ей жизнь, не значит, что она может беспрепятственно губить чужие жизни. Она отказалась от прав на ребенка двадцать семь лет назад, когда выручила за него двести фунтов наличными. И нечего теперь апеллировать к Бейли и бить на жалость, объяснять, что их драгоценное чадо – продукт изнасилования, что травма, полученная матерью, повлияла на ее психику, умертвив в ней все родительские чувства. Почти три десятка лет они не давали о себе знать – заторможенное эмоциональное развитие. Мэгги Кендал – хрестоматийный случай. То, что случилось с ней в юности, стало препятствием для формирования взрослых отношений. Она нашла только один способ справиться со своим прошлым – стереть его из памяти, и если вместе с ним пришлось стереть все чувства и эмоции, значит, так тому и быть. А ей так даже лучше.
Конечно, сама Мэгги ничего подобного не скажет. Хотя бы потому, что сама не отдает себе в этом отчет. Но он-то понимает, в чем все дело. И он пришел к выводу, который сделал после долгих размышлений, путешествуя по всей стране. А вывод заключается в том, что Мэгги Кендал не перестает казнить себя с тех самых пор, как отдала свою дочь. В ранней юности – в самые важные для формирования личности годы – она впитала внушительную дозу религиозного фанатизма, которая наложила отпечаток на всю ее жизнь. В глубине души, куда нет доступа никому, она чувствует себя виновной. Грешной. Ведь и родители с детства звали ее «дитем греха».
