Шопоголик на Манхэттене - Кинселла Софи (е книги TXT) 📗

С минуту я тупо разглядываю список блюд, не вдумываясь в названия, потом поднимаю глаза и натыкаюсь на серьезный взгляд Майкла.

— Бекки, Люк не знает, откуда у меня информация про заговор в его офисе. Я наплел ему, будто получил анонимное сообщение и решил проверить.

— Вот и хорошо, — говорю я, глядя в стол.

— Получается, что вы спасли его компанию, — мягко продолжает Майкл. — Он должен быть вам благодарен. Вам не кажется, что ему стоит об этом знать?

— Нет. Он просто подумает, что я… что я…

Он вернулся три дня назад и до сих пор не позвонил. Как такое возможно? То есть я, конечно, не сомневалась, что между нами все кончено. Но в глубине души надеялась…

В общем, как всегда ошиблась.

— Что он подумает? — настаивает Майкл.

— Это неважно, — угрюмо ворчу я. — Просто у нас все кончено. Так что мне лучше… не вмешиваться.

— Что ж, это я могу понять, — говорит Майкл ласково. — Закажем что-нибудь?

За едой мы беседуем на отвлеченные темы. Он рассказывает мне о своем рекламном агентстве в Вашингтоне, смешные истории про политиков, с которыми работает, про нелепые ситуации, в которые они попадают. А я рассказываю про своих родителей, про Сьюзи и про то, как я начала работать на телевидении.

— Так что у меня все в порядке, — бодро заявляю я, когда мы переходим к десерту. — Перспективы хорошие. Продюсерам я нравлюсь, и они собираются расширить мою рубрику.

— Бекки, — перебивает меня Майкл, — я знаю, что вы потеряли работу.

Я тупо смотрю на него и молчу.

— Я вам сочувствую, — продолжает Майкл. — Этого не должно было случиться.

— А… Люк тоже знает? — хрипло спрашиваю я.

— Думаю, да.

Мне невыносима мысль о его жалости. Я делаю глоток вина и отчаянно лгу:

— Ну, у меня много возможностей. Не обязательно связанных с телевидением… Я разослала резюме в разные финансовые издания…

— В «ФТ»?

— Не совсем… В «Журнал частного инвестора», «Аннуитет сегодня».

— «Аннуитет сегодня»? — При виде его изумленного лица я не могу удержаться от смеха. — Бекки, вам хоть немного интересны эти аннуитеты?

Я почти готова выдать ему привычный ответ: «Личные финансы — это не такая уж скучная тема, как может показаться!» — но понимаю, что не могу больше притворяться. Ничего интересного в личных финансах нет. Это жуткая скука. И даже работая в «Утреннем кофе», я получала удовольствие от шоу, только когда зрители начинали говорить о своих отношениях с родственниками, друзьями.

— А вы сами как думаете?

Майкл откидывается на спинку стула и промокает рот салфеткой.

— Тогда зачем вы туда идете?

— Я не знаю, что еще умею делать, — безнадежно вздыхаю я. — Я ничем, кроме личных финансов, не занималась. У меня нет других шансов.

— Бекки, сколько вам лет? Если не секрет.

— Двадцать шесть.

— Нет шансов в двадцать шесть лет? — Майкл качает головой. — Это вряд ли. — Он отпивает кофе, оценивающе смотрит на меня и внезапно спрашивает: — Если бы у вас появилась возможность поработать в Америке, вы бы согласились?

— Сейчас я на что угодно соглашусь, — честно отвечаю я. — Но что мне теперь светит в Америке?

Тишина. Майкл берет конфету, неторопливо разворачивает ее и кладет на край своего блюдца.

— Бекки, у меня к вам предложение. У нас в рекламном агентстве открывается вакансия.

Рука с чашкой застывает на полпути ко рту. Я даже боюсь надеяться, что его слова означают то, о чем я думаю.

— Нам нужен человек с навыками редакторской работы, который будет руководить выпуском ежемесячного корпоративного издания. Вы нам идеально подходите. Но нам важно, чтобы этот человек умел ладить с людьми. Чтобы он знал, у кого что не так, кому чем помочь, чтобы смог обратиться к совету директоров в случае затруднения… По моему мнению, вы — прекрасный кандидат па это место.

— Вы… предлагаете мне работу? — Нет, так не бывает! — А… а как же статья в газете? И… шопинг?

— А что такого? — Он недоуменно пожимает плечами. — Ну, допустим, вы любите ходить по магазинам. А я вот люблю поесть. Все мы не без греха. Главное, чтобы вас не объявили в международный розыск…

— Нет, до этого дело не дошло, — поспешно говорю я. — Кстати, я как раз собиралась разобраться с этой проблемой.

— А как насчет иммиграции?

— У меня есть юрист. Только… — я прикусываю губу, — только мне кажется, он меня недолюбливает.

— Ничего страшного, у меня есть связи в иммиграционной службе. Надеюсь, что-нибудь придумаем. Вашингтон, конечно, не Нью-Йорк, но там тоже интересно. Политика — удивительная сфера. Мне кажется, вам понравится. А зарплата… Конечно, мы не сможем платить столько, сколько вам платили бы на Си-эн-эн, но что-то в этом диапазоне могли бы предложить… — Он пишет цифру на салфетке и подвигает ее ко мне.

Ничего себе. Это же в два раза больше того, что предлагают в этих нудных газетенках.

Вашингтон. Рекламное агентство. Совершенно новая работа.

Америка. Только без Люка. На моих условиях.

У меня все это в голове не укладывается.

— А почему вы мне это предлагаете? — наконец удается спросить мне.

— Бекки, вы произвели на меня большое впечатление, — серьезно говорит Майкл. — Вы умны. У вас хорошая интуиция. Вы умеете работать. — Я буквально багровею от смущения. — И еще я подумал, что вы заслужили передышку, — по-доброму добавляет он. — Вам не надо все решать сейчас же. Я пробуду в Лондоне еще несколько дней, и, если захотите, мы сможем обсудить эту тему. Но, Бекки…

— Что?

— Я говорю серьезно. Примете вы мое предложение или нет, не ставьте на себе крест. Не думайте, что все потеряно. Вы слишком молоды, чтобы сдаваться. Загляните к себе в душу и следуйте зову сердца.

17

Принять решение быстро не получилось. Две недели я слонялась по квартире, выпила несчетное количество чашек кофе, советовалась со своими родителями, со Сьюзи, с Майклом, с моим бывшим начальником Филипом, с новым агентом с телевидения Кассандрой… в общем, со всеми знакомыми. Но в конце концов, я ведь знаю. Я точно знаю, что велит мне сердце.

Люк так и не позвонил, и, честно говоря, мне вряд ли стоит рассчитывать, что мы снова когда-нибудь увидимся. Майкл говорит, он работает без сна и отдыха по семнадцать часов в день, одновременно пытаясь и спасти свою компанию, и поддерживать контакты в Штатах. Кажется, он до сих пор не может отойти от шока, который испытал, узнав, что Алисия строила против него козни и Лондонский банк был готов предать его и перейти к ней. Шока от того, что «беззащитен, имея дело со всякого рода дерьмом», как красноречиво пояснил Майкл.

— В этом-то и весь парадокс: быть любимцем публики не очень выгодно, — поведал он мне на днях, — Однажды ты проснешься и обнаружишь, что публика уже заигрывает с твоим соседом. И ты просто не знаешь, что делать. Ты больше не нужен, и тебя выбрасывают на обочину.

— Так, значит, Люка выбросили? — спрашиваю я, сплетая пальцы.

— Выбросили? — восклицает Майкл. — Да его вышвырнули, а потом еще пнули под зад, чтоб летел дальше.

Несколько раз я поднимала трубку с непреодолимым желанием поговорить с Люком. Но так и не решилась. Теперь это его жизнь, а мне надо разобраться со своей. Со своей новой жизнью.

У двери слышится шорох. Я оборачиваюсь и вижу Сьюзи, заглядывающую в мою пустую комнату.

— Ох, Бекки, — удрученно говорит она. — Мне это не нравится. Положи все обратно, наведи тут беспорядок, как обычно.

— Зато теперь здесь все по фэн-шую, — пытаюсь пошутить я. — И тебе наверняка привалит удача.

Она входит, направляется к окну, потом разворачивается.

— Комната стала меньше. Без твоих вещей она должна бы казаться больше, правда? Но почему-то… она похожа на опустевшую коробку.

Тишина. Я смотрю, как паучок взбирается по стеклу.

— А ты уже решила, что будешь делать с комнатой? — наконец спрашиваю я. — Найдешь новую соседку?

— Вряд ли. Куда торопиться? Тарки говорит, можно пока использовать ее в качестве моего офиса.