Азарт среднего возраста - Берсенева Анна (книги хорошего качества TXT) 📗
– Бросьте, Александр Игнатьевич. – Кауперман скривился так, будто разжевал лягушку. Лицо у него вообще было очень выразительное и подвижное. – Знаете, мой дедушка, а он был мудрый человек, как большинство еврейских дедушек, так вот, как только я начал делать первые успехи в школе, он мне сказал: «Смотри, Сёма, только не занимай руководящих постов». – «Почему?» – удивился глупый я. «Потому что в этой стране еврей ничем руководить не должен. Они сами разберутся, как им жить. Не лезь, куда тебя не просят». Так что эту истину я усвоил, можно сказать, с младых ногтей. И во власть никогда не рвался, вы ошибаетесь. Азарт, только азарт! Это единственное, чего мне хотелось. И как только я понял, что азарт в моей московской жизни кончился, я тут же уехал. Без малейшего сожаления, заметьте. А уж у вас там чего только не понаписали!
– Почему же он вдруг кончился, азарт? – спросил Александр.
– Хороший вопрос! Если найдете кого-нибудь, кто знает на него ответ, сразу мне скажите. Я того человека озолочу. Черт его знает, – уже без ерничества, серьезно сказал Семен Евсеевич. – Социологи вот вывели, что с количественным накоплением деньги теряют качественный смысл. Получив миллион, человек впадает в эйфорию. Миллиард воспринимается уже спокойнее. А десять миллиардов оставляют равнодушным.
Видимо, он был прав. Александр вспомнил, как не то что в эйфорию, а просто в бешеный восторг привели его миллионы, которые он получил, пока сидел в Матросской Тишине. Тогда как раз случился дефолт, и все, кто работал на экспорт, как он, разбогатели мгновенно, от одного лишь изменения курса доллара. Он вспомнил, как радовался, что купит теперь новый мотор для «Мурмана», да что там мотор – корабли новые купит, и пустит их в плаванье по семи морям, и отдаст долг братьям Ниязбековым, и подарит Юльке за ее мужество огроменную квартиру или что там она хочет – дом на Рублевке! – а с детьми поедет наконец в Диснейленд, найдет время, они ведь давно просят, и главное, выйдет, выйдет из этой похабной тюряги точно, перешибет плетью обух, которым пытаются расплющить его по земле, как насекомое, а вот фиг им!..
Александр улыбнулся. Какой дурак он был тогда, как пьян был своей молодостью!
– Молодость сама себе азарт, – заметив его улыбку, с сатанинской проницательностью подтвердил Кауперман. – А потом в организме происходят определенные химические процессы – и все, молодость больше не вывозит. Некоторое время еще подогреваешь свой азарт различными новенькими штучками. Большими деньгами, например. А потом и это кончается. И что тогда? Ну, можно переменить сферу деятельности. Но как делать карьеру, в принципе уже понятно. От перемены мест слагаемых сумма не меняется. Дети выросли, вы их интересуете только как бездонный кошелек. Они, глупые, еще не понимают, что рискуют утонуть в этом кошельке бесследно. Жена к этому времени становится привычна, как кроличья шапка, которую дают домашнему кобельку, чтоб не бегал к течным сучкам. Завести новую жену, молодую? – Александр вздрогнул. Кауперман усмехнулся. – Тоже возможно. Возможно также, что она окажется не ловкой стервой, а вполне себе милой девчонкой. Уверяю вас, как только вы ее, молодую и милую, получите, через неделю она вам надоест. И что тогда? Пойдете новую искать? С тем же результатом.
– Ну, и зачем вы мне все это говорите? – помолчав, спросил Александр.
– Затем, что вы хотите это услышать. Потому что вы мужественный человек, Александр Игнатьевич. Это сразу видно.
– Не понимаю связи.
– Связь самая прямая. Мужественный человек хочет узнать о себе правду. И кто-то должен ему ее высказать.
– Что ж, вы свой долг выполнили, – сказал Александр, вставая. – И о себе не соврали. Хотя и слукавили. Вряд ли вам все это так уж безразлично – и деньги, и особенно власть. А за правду спасибо. Счастливо оставаться, Семен Евсеевич.
– Визитку мою не возьмете? – окликнул его Кауперман. – Мало ли, пригодится.
– Нет, спасибо, – сказал Александр.
Глава 14
Аннушка вернулась в Москву вместе с Александром, хотя он заметил, что она не прочь была бы остаться в Германии. Эта страна была прекрасно приспособлена для того, чтобы в ней болеть: все здесь было так надежно и удобно, что уверенность в выздоровлении приходила сама собою.
Александр и предложил ей остаться, но Аннушка отказалась. Причину, по которой она хочет вернуться в Москву вместе с ним, она не высказала, но он и так понял: оставлять мужа надолго одного Аннушка считала неправильным.
Впрочем, не было похоже, чтобы она сильно тяготилась необходимостью лететь в Москву. По дороге в аэропорт она не переставая болтала по телефону с подружками и делилась ближайшими планами, которые сможет осуществить со сломанной ногой.
По трапу в самолет Александр внес жену на руках. Пассажиры улыбались этой трогательной картине, а особо сентиментальные утирали слезы умиления.
В душе у него клубился мрак, и на сердце лежал камень.
Причину такого своего состояния Александр не понимал. Семен Евсеевич Кауперман в самом деле не сообщил ему ничего такого, о чем он не догадывался бы и сам. И природу человеческую Александр знал не хуже, чем его неожиданный собеседник.
Дело было лишь в том, что Кауперман действительно высказал ему правду, о которой сам он старался не думать. И в ослепительном свете этой правды будущее представилось ему бессмысленным. Бег по кругу. Заранее известный алгоритм обстоятельств: захотел – получил – надоело.
Чтобы не думать об этом, Александр погрузился в работу, да так, как погружался в нее разве что в молодости, когда должен был отдаваться работе с полным самозабвением, потому что не держал еще в руках все нити, с помощью которых можно было так управлять своим делом, чтобы чего-то в нем добиться.
Он слетал во Владивосток и подписал контракт о приобретении еще одной дальневосточной рыболовецкой компании вдобавок к той, которая уже вошла недавно в состав «Ломоносовского флота».
Он вывел свои корабли к берегам Чили, и это расширило пространство его деятельности почти до размеров земного шара.
Он начал строить новый корабль на верфях Гданьска.
За месяц, прошедший после Висбадена, он сделал так много, что даже Пашка Герасимов, с детства знавший его способности, смотрел на него с удивлением.
Но трудовая самоотдача не помогала. Теперь-то Александр держал в руках ниточки управления умело и прочно, а потому обмануть себя, отдавая работе больше сил, чем она того требовала, ему не удавалось.
В таком вот настроении мрачного упорства он приехал однажды в воскресенье к сестре на Беговую.
Вера мыла окна. Вид у нее был расстроенный, Александр сразу это заметил.
– Ну что ты уборщицу не возьмешь, Вер? – сказал он. – Тебе что, восемнадцать лет? Хочешь, я тебе свою из офиса пришлю? Отличная тетка, аккуратная.
– У меня и своя в офисе есть. – Вера спрыгнула с подоконника и мокрой рукой поправила выбившиеся из-под косынки волосы. – Я как раз собиралась с ней договориться. Да вдруг как-то… Захотелось чем-нибудь заняться.
– Отличное занятие, особенно в выходной, – усмехнулся Александр. – Ну, что у тебя случилось? – Тут он наконец сообразил, что в квартире как-то слишком тихо. – А где твои все?
– Мы поссорились, – виновато сказала Вера.
– С Гришкой? – поинтересовался Александр. – Или с Мишкой?
– Ну тебя, Сашка! – Вера улыбнулась. – С Павлом, конечно.
– Из-за чего, скажешь? Или это тайна?
– Никакая не тайна. Он считает, что перегрузил меня своими проблемами.
– Это детьми своими, что ли? – уточнил Александр.
– Ну да.
Вообще-то Александр и сам был склонен так считать. Конечно, Вера всегда и все делала так, что казалось, будто жизнь не стоит ей никаких усилий. И в своей неожиданно начавшейся жизни с тремя детьми она выглядела так непринужденно, словно всегда с ними и жила. Но мало ли как это выглядело! Все-таки это были чужие дети, и маленькие еще дети. Заботы о них, вдруг и разом свалившиеся на сестру, казались Александру непомерными.
