Любовь не по правилам (СИ) - Гонкур Галина (книги без регистрации полные версии txt) 📗
И по себя, про свою историю Маша мельком подумала. О том, что вдруг и ей так же повезет, как Резеде. И выбранный ею мужчина от нее не откажется, «в горести и болести», так сказать. Подставит свое плечо и меньше любить не станет. Она очень не любила всегда разговоров от пожилых людей на тему «сейчас молодежь уже не та пошла, вот раньше, в наше время». Вот, пожалуйста, пример Петра, ровесника Маши — может же любить свою жену по настоящему. Она вспоминала свой визит к Резеде домой — отношение Петра к жене былшо очень теплым, в этом был не только долг и забота порядочного человека, а тепло и любовь к родной душе.
Они еще немного поговорили с Резедой о детях. Маша рассказала Резеде о той семье, которую она интервьюировала в начале своих опросов, Наталье и Константине, об их проблемах с приемными детьми. Резеда слушала с большим интересом, поблагодарила Машу за рассказ, и стала уточнять, отдали ли своих назад в детский дом Дашу и Сашу непутёвые родители. Договорились, что как только Маша выйдет из клиники — они вернутся к этому вопросу. А то, может, придётся этих детишек спасать, тут Резеда с Петром и смогут пригодиться. Тем более, что пока вся эта история с усыновлением или удочерением с точки зрения воплощения её в реальность вообще под большим вопросом из-за состояния здоровья Резеды — в любом случае, спешить некуда. Но, даже не видя Резеды вживую, а только слушая ее по телефону, Маша понимала как та загорелась возможностью стать матерью и помочь кому-то, отдать какому-нибудь ребенку свои любовь и тепло. И зная напористость Резеды, ей сильный и целеустремленный характер, Маша не сомневалась, что у подруги все получится.
В итоге еще немного они поговорили о делах агентства. Маша попросила Резеду подхватить агентские дела пока она в больнице. Гриша пообещал помочь и поддержать, при необходимости все онлайн-операции с делами «Счастливой пары». Резеда успокоила Машу, сказав, что та может болеть в свое удовольствие — агентство в крепких руках, пусть не волнуется. Не успела она положить телефон на тумбочку, как в палату вошла Геля.
— Что же это ты молчишь, на смс-ки мои не отвечаешь? — сказала она с упреком. — Я уж заволновалась, было, кинулась сюда быстрее — мало ли, думаю, что тут с тобой делают.
Маша обрадовалась подруге. Они так непонятно общались в последние перед ее попаданием в больницу дни, что Маша не понимала — они в ссоре или в мире, и что вообще между ними происходит. Ей не хватало женского общения, возможности поделиться своими мыслями и тревогами с подругой.
— Привет, Гель! День сегодня очень суетный какой-то, извини, что молчала.
— Ну, рассказывай, как тут у тебя и что. Что врачи говорят, как чувствуешь себя.
Маша рассказала Геле о результатах анализов, о неоднозначном прогнозе врачей относительно будущего. Тяжело в себе такое носить, ей очень хотелось поделиться. И как только она выпустила эту информацию из себя — ей сразу стало легче.
— Даа, — протянула задумчиво Геля. — Ну, что тут поделаешь. Теперь только выполнять рекомендации врачей и ждать куда, как говорится, «кривая вывезет». Ты, слышишь, не думай о плохом. Давай лучше думай о том, как выздоровеешь, как выпишут тебя, как домой вернешься.
— Да стараюсь я, но пока плохо получается не думать, — пожаловалась Маша подруге. — И тут еще ситуация такая… Я прямо даже не знаю, как тебе рассказывать… Боюсь, тебе неприятно будет.
— По Илью? — усмехнулась Геля. — Да рассказывай, не бойся. Я ж не девочка-подросток, с подружкой из-за мальчика ругаться.
— Это хорошо, что так, — выдохнула, отпуская напряжение, Маша. — Я боялась, честное слово, что мы с тобой из-за него поссоримся.
— Нет, не волнуйся, не поссоримся, — заверила Геля Машу. Хотя, честно говоря, было видно, что ей это тяжело дается. — Я уже привыкла, что вам, москвичам, все самое лучшее достается. Лучший кусок вам — а нам, провинции, то, что осталось.
— Чтоо? — вытаращила глаза от изумления Маша. — При чем тут Москва и провинция?
— А ты, Маш, присмотрись да задумайся. Что в государственном плане — Москва самая богатая, тут и пособия больше, и льготы всякие, и вообще — жизнь легче и сытнее. Да и не только в государственном — и в личном плане так же. Москвичам всё, остальным — ничего. Вы тут моднее все, образованнее, свободнее — что захотели, то получили, весь мир перед вами открыт. А мы, даже если сюда переезжаем, у нас все по другому. Может, хоть дети наши с вами в правах уравняются.
— Ничего себе, рассуждения, — обалдело протянула Маша. — Это кто это у нас обиженный то? Ты, что ли? Живешь в хорошей трешке в отличном месте, замужем, двое детей, нормальная работа, которую ты сама себе выбрала. А я, москвичка — одинокая, бездетная, живу в однушке на окраине. Так у кого у нас там лучший кусок, напомни-ка?
— Ладно, не закусывайся, — примирительно поговорила Геля, — Я к тебе как раз с новостями, про суженого твоего. Интересно?
— Конечно, интересно, — встрепенулась Маша.
— Ну, больших новостей нету, но у него есть ребенок, дочь Марьяна. От тетки, Кариной звать, на которой он женат не был. С ребенком он практически не общается. Только имя свое для свидетельства о рождении дал. Официальных алиментов на него не заведено, так что, я думаю, не помогает он им никак. Вот такое вот гавно, дорогая моя. Так что ты десять раз подумай, связываться с ним или нет.
— Откуда дровишки? — настроение у Маши испортилось, но ей очень не хотелось, чтобы Геля это заметила.
— Да от Матвея. У него связи есть в полиции. Сама ж понимаешь, без крыши таким бизнесом, как у него, заниматься невозможно. Вот он справочки то по моей просьбе и навел. Должна же я понимать, в какие руки подругу свою отдаю. Кстати, как он, приходит к тебе, навещает?
— Да, приходит, каждый день, — Маше тяжело было продолжать разговор с Гелей. С одной стороны, она была благодарна подруге за информацию — лучше, все-таки, понимать с кем дело имеешь. С другой — она не могла отделаться от мысли, что Гелин визит связан не с беспокойством за ее, Машино, здоровье, а именно с вот этим желанием — наговорить про Илью гадостей. Геля, конечно, понимает, думала Маша, что даже если я Илью брошу, он к ней не пойдет. Но и у подруги с ним не сложится — мелочь, а приятно. И эти рассуждения еще, про Москву и провинцию, фу… Так что-то противно на душе!
Геля пробыла у нее недолго. Маша теперь была исполнена подозрительности на ее счет, так что решила, что и краткость визита была связана не с необходимостью спешить в Москву, к детям, которые были оставлены на свекровь, как сказала Геля. А с тем, что и ехала она сюда только ради того, чтобы сказать гадость про Илью и посмотреть на Машину реакцию, сделать так, что если Илья не обратил на нее, Гелю, внимания — то чтобы и у Маши с ним ничего не получилось. И от этого на душе было плохо, и от того, что такие вот мысли одолевают и что основания для таких мыслей у нее есть…
И другие мысли, тоже не слишком красивые, крутились у нее в голове. В такие минут сильно порадуешься, что мысли — они внутри, и посторонним их не видно и не слышно.
Маша думала о том, что если у Ильи уже есть дочь, то, может, ему уже не будет так важно — способна ли она в деторождению. То есть, это, конечно же, важно. Но в данном случае, может, не так уж и принципиально? И неопределенность по этой теме из-за Машиного здоровья не станет для него решающим фактором?
Что-то в этом есть некрасивое. Надо прекратить относиться к себе как к существу второго сорта, начала злиться сама на себя Маша. И вообще — прекратить мусолить внутри одну и ту же тему!
* * *
Постепенно Машины мысли снова вернулись к Илье и к рассуждениям о том, как же ей правильно поступить, как вести себя с Ильей, как разрешить свои сомнения.
Она очень боится оказаться обузой для него, думала Маша, в том случае, если её дела со здоровьем, с лечением и выздоровлением пойдут не слишком оптимистично. Видно же, что Илья — очень порядочный парень и не бросит её. Как-то это не очень правильно. Одно дело Петр с Резедой — они поженились, когда Резеда еще была здорова, прожили несколько лет до её внезапного инсульта. И совсем другое дело — Машина история. Когда изначально она знает, что ее жизнь и судьба сейчас висят на волоске и куда качнется вся эта шаткая конструкция, в сторону выздоровления или в другую сторону — бог весть. И неправильно, несправедливо эту громоздкую конструкцию вешать на бедного, ни в чем не повинного мужика. Ведь пойди развитие ситуации в негативную сторону, не дай лечение результата — и у Ильи на руках может оказаться угасающий постепенно инвалид. Он сейчас не знает ещё и не понимает этого, но Маша-то знает и понимает!
