Вспоминай меня ночью... (СИ) - Карр Анна "Karkar" (читаемые книги читать txt) 📗
– Намечается вечеринка?
– Да. Только приватная.
Я и я.
– Понял… А на сколько человек и чего именно? У меня, знаешь ли, тут не драгконтора!
– Человек на двадцать. Кокс, амфетамин, кислота… Да похеру, – вези всё!
Да… Меня ждет веселая и беззаботная неделя!
– Через полчаса буду.
Нужно быстрее, Эрик. Пока я еще не отошел от предыдущей дозы! Не хочу в реальность, она, блять… Просто нет сил встретиться с этим.
Не осталось ни сил, ни ощущения боли.
Тоской изъедена душа, как личинками моли.
Всё катится в пропасть, причем уже не в первый раз,
И равен нулю – смысл дружеских фраз.
Всё кому-то подарено, потеряно, продано,
И сердце, кровью облитое, за ужином подано.
Осталась только грязь на дне карманов одежды
И какое-то чувство, что-то вроде надежды.
(Дельфин – Надежда)
Давай, Эрик! Торопись…
Встаю и на автомате захожу в ванную. Просто по инерции. Там все пахнет ею!!!
И я ненавижу себя за то, что мои ноги привели меня именно сюда! Хотя, какая разница? Она пометила каждый сантиметр моей квартиры и моей души… Поднимаю крупный осколок зеркала и смотрю на кусок себя. Я весь сейчас из кусков и каждый – охуеть как болит!
Надежда… Я знаком с этой подлой сукой!
И я сжимаю в руке осколок, наблюдая, как красные струйки закрашивают его и кафель в моей ванной.
Никакой, нахер, надежды! Есть то, что есть. Не надо обманываться…
Время тихо уходит, и наивная ложь
К запястью левой руки примеряет свой нож.
Надежда была и осталась напрасной,
Она капает на пол липкой жидкостью красной.
(Дельфин – Надежда)
– Хули ты так долго!
– Да еще и полчаса не прошло! – смотрит на меня охеревшими глазами. Не нравится?! Мне тоже не нравится… – Да что, блять, с тобой случилось-то?
– Все заебись, Эрик! Сколько я тебе должен?
– Штуку… тут распишись.
Черкаю ручкой, отдаю бабки и забираю свой волшебный пакет. Закрываю дверь, и первое попавшееся колесо – в рот. Горько. Рот немеет и наполняется слюной. Немного подождав, я сглатываю. Голова кружится, взрываясь калейдоскопом. Быстрая хрень… И это – заебись. Я буду жить…
Я буду мерить мили днями и десятками лет,
Кровоточащими ступнями, оставляя свой след.
И я бессилен что-то сделать, что-нибудь изменить.
Мне ничего не остается, я буду жить!!
(Дельфин – Я буду жить)
Туплю минуту, а может час, прислушиваясь к ощущениям. В голове пусто. Ради этого и вся замутка! Тело вибрирует от знакомого удовольствия.
Белла…
Я хочу, чтобы сегодня, стоя под струями воды и смывая свой сон, ты смыла заодно всю память о нашем маленьком счастье. На самом деле – огромном… Но для тебя пусть оно будет маленьким и незначительным. И с каждым днем оно будет становиться все прозрачнее, пока не превратится в сон. Сон, который ты будешь изредка видеть, и тут же забывать, проснувшись. И ты будешь улыбаться с утра, потому, что будешь помнить только ощущение чего-то родного и любящего тебя. Безумно и предано. Но ты не будешь помнить, о чем и о ком этот сон. Я хочу остаться только твоим ночным воспоминанием, которое развеивается с утра, и не вызывает никаких ассоциаций с той болью, которую я причинил тебе. Забудь всё! Но вспоминай меня ночью…
А я… А меня нет больше… Мне нужно только нанести еще пару штрихов на ту картину, которую нарисовал тебе твой друг, чтобы дать тебе сил выкинуть меня из себя окончательно. Это – охуеть как больно будет для нас, маленькая… Но я должен это сделать ради тебя. Чтобы у тебя и мысли не мелькнуло о том, чтобы простить меня. И я сделаю это. Но только завтра. Мне нужно где-то взять сил, чтобы нанести контрольные удары по твоей чистой и верившей в меня душе.
Я даже уже знаю – как.
И чтобы и не отступиться от задуманного в момент слабости, я хватаю телефон и жму на быстрый вызов. Валери.
– Лекс?
– Мхм… Валери, я недельку повременю еще с уходом. Только я сам выберу когда, где и с кем. Не возражаешь?
– Да не вопрос… Только… Лекс, а можно личный вопрос?
– Нет.
Телефон – в сторону, и падаю на кровать. Меня накрывает… Уплываю куда-то в знакомые до боли ощущения. А мне туда не надо!!! Там – ОНА… Она, и моя больная любовь. Даже дурь издевается надо мной.
Она руками своими нежными
Петлю на шею тебе набросит,
Не оставляя ничего от тебя прежнего,
Сама на цыпочки встать попросит.
Ты даже не сможешь ее увидеть,
Ты никогда не заглянешь в ее глаза,
А думаешь о том, как бы ее не обидеть,
Не веря в то, что она действительно зла.
Ты можешь с ней расцвести и засохнуть.
Она сожрет тебя, как цветок тля,
Но все равно лучше уж так сдохнуть,
Чем никого никогда не любя
(Дельфин – Любовь)
Отпускает…
Я точно это знаю, потому что опять начинает загибать от боли, и хочется выть и кричать. А еще хочется найти ее, схватить в охапку и унести далеко-далеко от всех и кричать о том, что ничего не было, что я принадлежу ей и люблю ее безумно! Умолять простить и принять обратно!
И эта потребность настолько раздирает душу, что я почти срываюсь… Но, торможу себя. Нельзя. Она, должно быть, почти переболела уже. Если я сейчас… Тогда ради чего была вся эта ее боль?! Получается, я – просто так мучил ее? А я не просто так… А потому, что… Почему?!?
Я точно помню, что где-то в моей голове был ответ. Но сейчас его там нет, и моя потребность лететь к ней опять накатывается на меня эмоциональным цунами… Ради чего мы это все делаем?! Был же… Был же какой то смысл в этом безумии…
Мне нужно что-то посильнее, чтобы не думать об этом.
Метам… Должен быть.
Высыпаю разноцветное конфетти таблеток на кровать и быстро нахожу пакет метамфетамина. Мне будет хорошо. Я все забуду. И ее забуду… И, может быть, даже то, что ей больно.
Меня покачивает, но мне почему-то кажется важным и символичным сделать белые мета-рельсы именно на том куске зеркала, в котором я видел обломок себя, и который пометил своей кровью. Отыскав его на полу, и прихватив еще осколок для выравнивания дорожек, я возвращаюсь обратно. Пара минут – и рельсы в рай готовы… Цена – сотня баксов, и изрезанные пальцы – почти бесплатно. Это, конечно, не мой рай. Но моего больше не существует…
Моя жизнь – суррогат… Как, собственно, и я сам.
Дорожки длиннее, чем надо… И я нихрена не уверен в качестве этого порошка. Но разве это может остановить меня сейчас?
Мои пальцы давно уже скрутили купюру, чтобы осуществить задуманное. Я приостанавливаюсь, снимая осколок с коленей. Я помню эффект. Слишком ясный ум, но зато ощущение счастья… Мне очень нужно сейчас это химическое счастье, которое ебанет по печени и мозгам, но обезболит сердце. Но мне не нужен ясный ум. Он, блять, только об одном может думать сейчас.
Ну, ничего, я знаю, как это поправить…
Кодеин…
И я закидываю три белых колеса, раскалывая их зубами. Заодно и снимет эту невозможную пульсирующую боль в груди.
Когда-то же она утихнет?
Телефон настойчиво ползет по простыне, и я с полным ртом горечи отвечаю на звонок:
– Да!
– Алекс, твою мать! Я урою тебя, скотина такая…
Это Алиса.
– … ты, блять, где? Я сегодня почти сломала твою дверь, придурок!!!
– Привет, Кроха, – рот немеет, но я, почему то, не глотаю, продолжая жевать горькую кашу.
– Лекс, Белла здесь… – начинает она, и тут же срывается на раздраженный окрик: – Да, блять, Марк! Отвали!
И я замираю. Что-то не так… Но, что именно? Ничего не понимаю… Но почему-то сплевываю на пол свое обезболивающее.
– Вы поговорили? – продолжает она.
– Мы расстались.
– Как…?
– Так.
– Я плачу… – вздыхает Кроха. И я плачу, милая… – Отвали, Марк!
Ебать! Включается мой мозг. Марк-Белла, Белла-Марк… Это, блять, плохо!
– Белла там?
– Танцует.
– И Марк, да? Я приеду сейчас…
