Невеста Всадника без головы - Миронина Наталия (чтение книг .txt) 📗
– Сочетание сложных углеводов и клетчатки очень полезно для организма, но, к сожалению, этот хлеб к сложным углеводам не относится. Мы, пока выхаживаем Абажура, в нашей харчевне съели все запасы шпикачек, сырных палочек и чипсов. Мы успокаиваем сами себя едой. Я тут читал Уилсона, так тот считает еду естественным транквилизатором…
– Сомов, ты ко мне клеешься? – Аня отложила в сторону остатки корявого «сэндвича по-испански» и ласково посмотрела на Олега.
– С чего ты это взяла?!
– Умничаешь. Так все мужчины делают…
– И многие с тобой умничали?
– Нет, – честно призналась Аня. – Немногие. И лучше всего это получалось у тебя.
– Будем считать, что я этого не помню. Я устал бороться и убеждать, что мы не были знакомы. Что я не отличаю делфтские изразцы от метлахской плитки. Но если ты утверждаешь, что у меня это хорошо получалось, я продолжу…
– Не возражаю. – Аня, несмотря на усталость и озабоченность, рассмеялась. Ей стало вдруг легко – так все просто в этом мире: скоро приедут сыновья, она увидит маму, жеребенок обязательно выздоровеет… И все это стало очевидным лишь только потому, что этот мужчина за ней ухаживает! Нет, даже не ухаживает, просто-таки волочится. Он всеми силами старается произвести впечатление. Он пододвигает соль, подает салфетку, вот он нечаянно касается ее руки. Он якобы раздраженно оглядывается вокруг: «Здесь такой сквозняк!» И вот он уже ее приобнял, накидывая на ее плечи свою куртку. Ах, как хорошо вдруг стало Ане! Начало пути – это такое счастье! В начале пути ты не видишь всего того, что тебя может подстерегать, в начале пути ты еще очень молода, вне зависимости от возраста, ты неопытна, несмотря на печальный опыт за плечами, ты полна надежд, хотя только что умирала от безнадежности. Ради этого «начала пути» можно пройти множество трудных и даже страшных дорог – только для того, чтобы выйти опять сюда, к началу.
– Если мы говорим о жирах, следует помнить… – мужчина, сидящий напротив, закончил есть, аккуратно отодвинул тарелку, поставил локти на стол. В его длинных пальцах скрывалась узкая зажигалка из белого металла. – ты не возражаешь, я закурю?..
От этих слов Аню бросило в жар. Так просто и точно таким же тоном он задавал этот вопрос, лежа рядом с ней. Он терпеливо ждал ответа, а она наслаждалась мнимой смешной властью: «Скажу «нет», и он курить не будет!» Эта мелкая женская глупость прыгала у нее в мозгу, словно блошка. Аня тянула время, потом подвигалась к нему поближе, укладывалась на плечо, поворачивала голову так, чтобы упереться носом в его шею, и, заодно целуя, отвечала:
– Кури.
Пахло сигаретным дымом, они молчали, и это время было временем, когда никаких сомнений в принадлежности друг другу возникнуть не могло.
Сейчас Аня, смущенная своими воспоминаниями и не решаясь посмотреть Олегу в глаза, замешкалась с ответом. Это ее состояние вдруг передалось ему. Он положил на стол зажигалку, протянул руку к Аниной руке и накрыл ее своей ладонью.
– Ты должна ответить честно…
Аня подняла на него глаза и совершенно серьезно произнесла:
– Кури…
Они друг друга поняли правильно.
Вскоре Аня и Олег поднялись со своих мест, суетливо, особенно не задерживая ни на ком взгляда, поблагодарили официантку за несъедобный «сэндвич по-испански», вышли на крыльцо и, почему-то выбирая окольные пути, быстро пошли к домику Ани. По дороге они с кем-то здоровались, кто-то их останавливал, но они отвечали односложно, как бы вскользь, всем своим видом показывая, что спешат. Между собой они говорили о каких-то второстепенных вещах:
– В этом году рябины будет много…
– В моторе что-то барахлит…
– Я никак не отстираю это пятно…
– Надо бы бросить курить…
Так, в этих дурацких разговорах они дошли до Аниного жилья, вошли в дом, почти бегом вбежали на второй этаж, Аня открыла ключом дверь, и тут же у самого порога Олег наконец ее обнял и поцеловал. Дальнейшее походило на цирковой номер со швырянием одежды, бессмысленным хватанием друг друга за пуговицы, застежки и «молнии».
– Погоди, мы так не доберемся до постели, – наконец выдохнула Аня. – Дай я сама разденусь.
Олег отпустил ее нехотя и с таким выражением лица, словно боялся, что она сейчас куда-нибудь исчезнет.
Она исчезла. Но исчезла уже потом, когда он, мокрый от пота, отодвинулся от нее, рискуя свалиться с узкого холостяцкого диванчика. Она исчезла в его запахе, в его коже, в его теле. Она исчезла в его знакомых движениях – вот он осторожно обнял ее, положил ее голову к себе на плечо, другой рукой нащупал что-то рядом с диваном.
– Не возражаешь, я закурю?
Она ничего не ответила. Потому что она исчезла. В воспоминаниях, в ощущениях той прошлой любви, такой сильной, что отголоски ее вмиг заполнили всю душу, как будто и не было в жизни никого другого, кроме этого мужчины.
– Ты не обязан…
– Не обязан…
– Я хочу серьезно поговорить…
– Поговори…
– Ты меня не слушаешь…
– Охота была слушать глупости…
Она злилась, вскакивала, пыталась уйти, возвращалась… Он смеялся, не удерживая ее, зная, что никуда дальше соседней конюшни она не денется.
– Ты опять меня не слушаешь…
– Ты же все время глупости говоришь? Что же мне их все время слушать?!
Она опять обижалась, опять надувала губы, опять пыталась уйти.
– Теперь я буду говорить, – однажды не выдержал он, – я ничего не хочу обсуждать. Ты очень хорошо это запомни. Я не буду обсуждать с тобой наши отношения – они обсуждению не подлежат. Что бы ты ни придумывала, они есть, и я все сделаю, чтобы они были. Ты можешь капризничать, придумывать себе невесть что, можешь даже сбежать к своему мужу – я тебя верну.
– Ты хочешь сказать, что…
– Я хочу сказать, что люблю тебя. И хочу с тобой жить. Нормальной, человеческой жизнью – с ссорами, нехваткой денег, ревностью и подгоревшей манной кашей…
– Это случайность… Я отвлеклась на минуту… – Аня тут же попалась на «крючок».
– Не знаю, не знаю… – Вид у Олега был серьезен, но она уже понимала, что в этой шутливой речи много смысла. Олег, наблюдательный и чуткий («Второе качество раньше так явно не проступало!»), отмел все женские «кружева» – «ах, это получилось внезапно!», «нам не стоит это продолжать» и прочее. Он безошибочно распознал за этими ее опасениями неловкость – ведь он предоставил Ане убежище, и теперь она должна была «уточнить» свою позицию.
– Запомни, мне совершенно все равно, что у тебя там в прошлом!
«Вообще-то у НАС в прошлом!» – прокомментировала про себя Аня.
– Мне все равно, что предпринимает или предпримет твой муж. Ему я тебя не отдам. У меня хватит для этого и сил, и возможностей. Мне все равно, что ты сама думаешь о нашем будущем. Главное, что я о нем подумал. Перестань мне доказывать, что все произошедшее с нами – случайность.
Аня слушала Олега и не находила в себе силы противоречить ему. Тем более по существу ей сказать было нечего. Произошедшее с ними случайностью не было. Из них двоих именно она об этом знала лучше всего.
Клуб гудел, как чайник, забытый на плите. Олег Петрович и Анна Алексеевна, Анна Алексеевна и Олег Петрович, директор и ветеринар, ветеринар и директор. На все лады главные персоны обсуждались в каждом углу. Завидя их – а сил расстаться у этих двоих не было, – все начинали по-дурацки улыбаться, и Олег Петрович понимал, что никакими окриками, никакими приказами и распоряжениями он отменить это зубоскальство не может. Он, как директор, бессилен над этой вечной жаждой сватать и женить. Аня, казалось, ничего не замечала, превратившись опять в такую «вишенку на торте», которой она была так давно, что уже и не вспомнить.
– Они за нами следят…
– Не лишай их радости… Они хорошо к нам относятся. – Олег на глазах у всех обнял Аню.
– Ну все…
– Что – все?
– Теперь будут говорить, что я, замужняя дама…
Олег отдернул руку.
– Извини. Ты права, репутация превыше всего… Хотя что теперь уж…
