Золото скифов - Колчина Нина (читать книги полностью без сокращений бесплатно txt) 📗
Спаситель озирался по сторонам, пытаясь определить, который час. Темно, но вроде не ночь еще. Ой, башка-то какая тяжелая, хотя хмель прошел совсем. Угорел, наверное. Но скажи спасибо, что жив остался! Спаситель снова сделал глубокий вдох и почувствовал, как вместе со свежим холодным воздухом в него вливается жизнь. «А мог ведь помереть, пьянь сизая!» — нежно пожурил он себя.
Уличные часы показывали четверть одиннадцатого. Куда он теперь? На ночь-то глядя. Кто приютит, накормит, поможет? Глеб вернется неизвестно когда. Да и что ждать от него после того, как хату спалил! Ни о каких совместных операциях по скифскому золоту помышлять нечего. Как бы еще под суд не отдал! Хотя вряд ли. У самого-то рыло в пуху.
Одна дорога ему теперь. Прямо в ножки… бух. Простите меня, распрекрасная Альбина Владимировна! Так, мол, и так. Виноват… Может, что склеится, может, денег даст, если про мужнины похождения рассказать? Он вытащил из кармана куртки несколько мятых купюр и, не считая, запихнул обратно. Негусто.
Спаситель сам не заметил, как дошел до Большой Бронной и остановился перед ее домом. Металлические ворота закрыты, калитка тоже на замке. Почти во всех окнах свет, но около дома ни души. Он понял, как повезло ему, когда приходил к Татьяне Павловне. Дневная суета: кто-то все время выходит, кто-то входит, машины ездят… а сейчас кто его пустит! Да еще чумазый, наверное, после того, как горел. Он перешел на противоположную сторону улицы и, чтоб не окоченеть, стал прогуливаться туда-сюда, поглядывая на ярко освещенный подъезд. Застекленная дверь вдруг открылась, из дома вышла женщина и, кутаясь в шаль от холодного резкого ветра, пошла вдоль Бронной…
«Да это же Альбина Владимировна!» — опомнился Спаситель, когда она ушла уже довольно далеко. Вдруг остановилась — ее очень хорошо было видно на пустынной улице — будто вспомнив о чем-то, обернулась и стала напряженно вглядываться в темноту. Спаситель буквально вжался в стену, чтоб остаться незамеченным, даже живот втянул. Улица по-прежнему была безлюдной и тихой. Лишь изредка где-то петарды с пугающим шипением взлетали и громко лопались в ночном небе, рассыпаясь на мелкие огоньки.
Спаситель пошел за Альбиной, удивляясь ее позднему выходу из дому и тому, что не села в свою «тойоту». После пережитого шока, вызванного пожаром и потерей всех сбережений, он с радостью вернулся к шпионским обязанностям. Даже песню мурлыкать стал для веселого шага. Сдержаться не мог — уж очень празднично стало на сердце! Ходишь себе за человеком, изучаешь его походку, фигуру, одежду, узнаёшь повадки, контакты и постепенно забираешь власть над ним. Если же узнаешь что-нибудь тайное про него или его близких… то власть немалую. Но главное — он знать не знает о твоей осведомленности, и, когда надо, ты ему бах-бабах! Так, мол, и так! Он вспомнил растерянное лицо Глеба, когда шарахнул его по мозгам фотками — вот тебе жена с любовником, а вот — шарах еще раз — любовница. Но тоже, старик, с любовником!
От чинных мыслей оторвал визг тормозов и ужасная ругань водителя грузовика, который чуть не сбил Альбину с ног.
— Помереть захотела? — вопил мужик благим матом. — Иди домой и травись! Нечего под колеса лезть! Пьяная, что ли?
Альбина, отряхивая забрызганную юбку, что-то сказала, но очень тихо, он не разобрал. Кстати, куда она направляется? Уж не на Большую Садовую, случайно?
Через пять минут он понял, что именно туда, а еще через пять — она открывала дверь знакомого подъезда.
Альбинка снова держала в руках Сашкин брелок и прикидывала комбинации ключа-замка. Разобравшись, она так легко справилась с первым замком, что решила обойтись без Сашкиных наставлений и позвонить ей, когда все закончит. Со вторым пришлось повозиться — долго не могла вставить ключ в скважину из-за плохого освещения. Лампы дневного света на первом этаже медленно чахли, нестройным миганием предвещая скорую кончину.
Войдя в темную мастерскую, прежде всего зажгла свет, немного постояла в прихожей и прошла дальше. Из мастерской веяло хорошо знакомым запахом, так прочно связанным с Сашкой и ее ремеслом, что Альбинка давно считала его Сашкиным. Она помнила его с юности. Иногда, разбирая вещи мужа, улавливала этот запах в каком-нибудь шерстяном свитере или шарфе. Интересно, что бы Глеб делал, если бы отношения всех троих сложились иначе и ему пришлось скрывать от жены связь с Сашкой! Альбинка принюхалась. Из прихожей так сильно потянуло дымом с гарью, что она снова туда вернулась — посмотреть, все ли в порядке. Конечно! Она не закрыла входную дверь, и противный запах проник с лестницы.
Нужные рычажки на электрощитке Альбинка нашла быстро, но выключать повременила — захотелось побыть в Сашкиной мастерской одной. Там все было по-прежнему, как и в тот раз, когда прятала скифские сокровища. Она села в кресло напротив огромной вазы цвета охры, на дне которой лежал бесценный пакет. Господи! Что ей делать с этим золотом? До конца дней оставаться при нем сторожем и оберегать его тайну от всех на свете?
Мысль о том, что она никчемная баба, если не смогла справиться с единственной возложенной на нее задачей, не давала покоя. Что-то не так она сделала, и из-за ее ошибки умерла мама. Альбинка закрыла лицо руками. Зачем его взял отец! «Скифское золото поможет решить какие-то твои проблемы», — написал он ей тогда в записке… Знал бы, что никаких проблем оно не решило, а, напротив, проблемой сделало саму ее жизнь! Теперь она точно знала, что скифские боги мстят за похищенное золото своих царей. Всей семье мстят. И ее никогда в покое не оставят. В ее умной образованной голове перепутались вдруг все религии и обряды. «Пощадите вы меня, все!» — взмолилась она чужим богам и осенила себя крестным знамением.
Взгляд уперся в высокую вазу, где лежало золото. «Да будь проклято это золото!» — произнесла она в полный голос и, схватив со стола тяжелую родонитовую пепельницу, запустила ее в ненавистный сосуд. Он разбился звонко и весело, словно ждал этого события весь свой суровый глиняный век. Горло с плечами ваза потеряла сразу, а рваные края стенок корпуса хоть потрескались, но еще держались благодаря крепкому днищу и напоминали каменную лилию. Наступая на острые крошки, она подошла к ней совсем близко и что было сил стала пинать ногами. Крупные куски керамики сыто отваливались и гулко стукались о плиточный пол, обнажая перетянутый скотчем пакет. Альбинка подняла охристый черепок. «Будь оно проклято! Проклято…» — повторяла она и исступленно заколотила по пакету осколком вазы. За отца, за мать, за участь свою безрадостную, за Игоря, для которого, она была уверена, любовь тоже стала болью…
Целлофан, перепоясанный полосками скотча, прорвался, и Альбинка увидела устремленный на нее круглый олений глаз. Узкая, вскинутая вверх морда золотого оленя, трепетные ноздри, грациозно поджатые ноги вдруг показались ей такими шемяще трогательными, что она бережно взяла его в руки, стерла ладонью пыль и прижала к щеке. Стало отчаянно жалко этого золотого зверя, судьба которого не удалась так же, как и ее собственная. Вместо того чтоб служить своему царю, он бесполезно лежал то под полом, то под ванной, то в Сашкиной вазе… бедный, бедный олень. Альбинка отняла его от мокрой из-за слез щеки и погладила.
— Альбина Владимировна! — раздалось за ее спиной. — Помните, я сказал, что найду вас?
От неожиданности она вскрикнула и резко обернулась. Перед ней стоял взлохмаченный, неопрятного вида человек. От него так разило дымом, словно он только что вышел из коптильни. Ах вот откуда в мастерской этот странный запах! Значит, он вошел вслед за ней и спрятался где-то в прихожей. Она не могла сказать точно, видела его когда-нибудь или нет, но что-то знакомое в его облике все же было. Да, конечно! Куртка! На нем куртка Глеба, только такая грязная, что ее с трудом можно узнать.
Вопросы, которые готовы были сорваться с языка: «Кто ты?», «Что тебе здесь надо?» — Альбинка не задала. И без ответов все ясно. Но в разговор вступила:
