Джокер (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" (мир бесплатных книг .TXT) 📗
— Хорошо, Мирослава Лазаревна. Я думаю, что на этом все. Я вызову вас, если у меня возникнут дополнительные вопросы после вскрытия.
— Когда я смогу забрать тела? — голос чужой. Неузнаваемый. Как жутко говорить о своих близких это страшное слово — тело. Не человек уже, никто. Просто тело. С номером. С биркой на ноге. И я пока что не могла этого осознать в полной мере. Да и не хотела. У меня в голове не укладывалось, что мы сейчас говорим о моей семье.
— Дня два-три, и сможете забрать. Примите мои искренние соболезнования.
Я кивнула и подняла взгляд на стену, увешанную портретами убитых. Какими-то пометками, красными кругами на карте. В груди что-то больно дернулось и осело тяжелым осадком. Придавило меня к стулу, заставив рассматривать лица и фамилии… Знакомые фамилии… Очень знакомые.
"Брылев… Наумов… Забродов… Чистова… Голубев… Шестаков…"
— Вы нашли… — я сглотнула слюну, и в пересохшем горле запершило, — нашли убийцу?
— Да. Нашли. Он сам явился к нам с повинной. С ним уже работает следствие.
Затуманенным взглядом смотрю на снимки жертв и на портрет Джокера… тот самый, который я привыкла видеть на аватарке.
— И кто это был?
"Водитель скорой Голубев, сказал, что застрял в пробке, когда ехал к месту происшествия. Впрочем, Шестаков, врач, который принял вызов, утверждал, что они бы все равно не успели… множественные колото-резаные раны…"
— Неуравновешенный больной психопат. Повернутый на персонаже. Вот такие нынче маньяки. Джокеры, Декстеры, Хаусы.
Я рассеянно кивнула и поднялась с кресла.
— Все оказывается так просто, да?
— Что? — он склонил голову набок.
— Ну все оказалось просто. Псих, повернутый на персонаже. Сам пришел и сознался. Вам повезло.
"Свидетель защиты Марина Чистова отрицала, что провела ночь с подозреваемым, тем самым опровергая алиби…".
Следователь прищурился, внимательно меня разглядывая. Ему явно не понравилось то, что я сказала.
— Конечно, повезло. Вы идите, Мирослава Лазаревна. Вам отдохнуть надо. В вашем положении нельзя сильно нервничать. Вы бы поспали. У вас есть к кому поехать?
В каком положении? Я не ответила, вышла из кабинета, завязывая шарф и кутаясь в куртку. Не к кому мне ехать. Джокер не отвечал на мои звонки и не звонил сам… Джокер. Я истерически расхохоталась. Нет, уже не Джокер. А Костя. Костя Туманов, которого и нет вовсе. Ни по одному документу. Который сгорел в каком-то селе.
"Свидетель обвинения Забродов, подтвердил, что обвиняемый был агрессивной личностью. Он неоднократно избивал сына Забродова и угрожал расправой самому свидетелю…".
Я приехала домой, поднялась к себе в квартиру и села на пол у стены, так и не раздеваясь. Какое-то онемение внутри. Жуткое онемение. Меня словно выключили. Я вроде функционирую. Думаю, двигаюсь, хожу. А мне кажется, я все это делаю во сне. Под каким-то гипнозом. А еще мне до боли хочется к нему… Когда плохо, так тянет к тому, кого любишь, кто сильнее. Кто может мне сказать: "Проснись, Принцесса, это просто кошмар. Я рядом. Открой глаза. Посмотри на меня, девочка".
И мне хотелось к НЕМУ. Чтобы обнял и прижал к себе, чтобы гладил по волосам, пока я смотрю в одну точку. Только он тоже часть этого кошмара… и я постепенно начинаю понимать, что он самая главная его часть. Не мелкий пазл, а основная конструкция всей картины… я бы даже сказала, ее автор.
Боже. Как же холодно и включать отопление не хочется. Вообще не хочется шевелиться. Спать хочется. Закрыть глаза и проснуться где-то в позавчера. У него дома. В его постели. Сунула руки в карманы, и пальцы сжали флэшку. Вскочила и бросилась к ноутбуку. Включила на полную громкость и снова по стене на пол, обхватив себя руками и глядя на монитор.
Пока там кадры с Димой и его любовником мелькают, у меня перед глазами совсем другие кадры. Фотографии на стене в кабинете следователя. Одна, вторая, третья… И сначала, цепляясь за фамилии, а потом эти же фамилии в тех статьях, что прочла вчера. В голове туман и густое марево. В ушах звенит, и я снова смотрю на монитор. Все расплывается перед глазами. А дальше голос Димы на всю комнату. Пьяный голос, срывается на хохот, язык заплетается.
"Мое первое дело, Олежек. Видишь, мальчика? Убийцааааа. Маму с папой зарезал, сестре горло перерубил. А он не виноват, Олежааа. Все думали, что он, а я знал… знал, что не убивал. Знал и в психушку засунул, чтоб папа не узнал, как я трахал того нарика, который порешил всю семейку. Сссуку такую…
— Ты серьезно? Я помню, об этом все газеты пестрели.
— Да ты еще сопливым был.
— Ну читать — то умел. Ты был его адвокатом?
— Быыыл. Я б его вытянул. Я бы прославился еще тогда… Это взрыв был бы. Но… блядь. Связь у меня был в универе…
— Кобелинааа.
— Отец меня в бараний рог бы скрутил… ик… он ненавидит педерастов. Говорит, яйца бы им отрезал тесаком тупым… ик… наследства бы лишил… Но я все уладил.
— Да, ты у меня крутой сукин сын. Не жалко пацана?
— Да лох он. Ничего. Сидеть — то кто-то должен. А я его в санаторий почти. Всех на суде порвал. Всеееех. Его даже жалели. Вот двинет отец копыта, все мне достанется, и заживееем мы с тобой. А так все бы этой чокнутой суке отписал.
— Кому?
— Да сестре моей слабоумной. Убрать бы ее с дороги. Как кость поперек горла. Ничего. Я ее тоже в санаторий определю. После пожара мозгами двинулась. А это я дом поджееег. Яяяяя. Все я. Что-то хреново мне. Блевать охота. Ты что мне подсыпал, а?
— Да нажрался ты, Белозеров. Я-то тут при чем? Какой пожар?
— Какая разница теперь? Воды принеси. Сушит меня. И отсоси. Кончить хочу. Сука она… на хрена они ее родили? Им меня мало было? Я бы ее еще в детстве утопил… ик… и топил, а она не тонет. Как дерьмо какое-то, всплывает и всплывает. В огне не горит. Неубиваемая…
— Ты что несешь, Дим?
— Ничего. Соси давай.
— У тебя не стоит.
— Так подними".
Я закрыла глаза, облокотившись о стену. Вот что увидел отец. Вот почему выстрелил. Потому что понял все. Понял, что нет и не было семьи никогда. Нас всех не было. Спектакль окончен. Свет погас и декорации сгорели.
И внутри ни слез, ни ненависти. Пустота, как в пустыне. Даже эхо своего голоса слышу. Идеальная семья Белозеровых.
Сын — конченый ублюдок и отец — убийца… Сама не понимаю, как головой о стену бьюсь и хохот свой истерический слышу. Сначала слегка. А потом все сильнее и сильнее затылком, сжимая виски руками. И перед глазами опять эти лица со стены следователя. Хороводом. Вереницей. Одно за другим… и там же лицо Димы с его ухмылкой. Закричала, сильно ударилась головой. Крик перешел в стон…
"— Не всегда нужно помогать. Иногда достаточно просто не мешать.
— Чему?
— Правосудию".
Зажмурилась, скривилась от боли, которой свело все тело… А в комнате голос Джокера зазвучал под тихую музыку на заднем фоне.
"Мы обязательно встретимся
Слышишь меня? Прости.
Там, куда я ухожу, весна.
Я знаю, ты сможешь меня найти.
Не оставайся одна".
© Мертвые Дельфины — Весна
Голос затих, а у меня дыхание остановилось и словно ножом прямо в сердце. Глубоко по самую рукоятку. Да так, что заорать захотелось в агонии. Вскочила с пола, ключи со стола стянула и бросилась к двери.
НЕТ. Не смей… Не смей этого со мной делать, Костя. Не сейчас. Не сегодня. По лестнице вниз, спотыкаясь, ломая ногти о перила… а в голове все еще его голос звучит под музыку, от которой кровь стынет в жилах:
"— Здравствуй, моя Принцесса. Моя. Да, моя. Мне кажется, я мог бы повторять это слово вечность. Три буквы, от которых тело сводит странной судорогой радости и дикой ревности. Ревности, потому что никогда не смогу звать тебя так с абсолютной уверенностью. Без оглядки в себя самого. Смешно, я бы предпочел любого соперника, самого успешного и лучшего из мужчин, тому, который есть у меня сейчас. От них хотя бы можно избавиться…
