Молчи обо мне (СИ) - Субботина Айя (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗

Я никогда не чувствовала себя настолько голодной и жадной, готовой отключить голову ради мимолетного прикосновения мужчины, к которому совсем ничего не чувствую. Даже симпатии.

Даже с Артемом.

Ни с одним мужчиной.

Ни с кем.

— Мне правда пора бежать, — пытаюсь отделаться от надоедливого директора по персоналу. — Во второй половине дня у меня «окно», около четырех часов. Поговорим, ладно?

До выхода всего три шага, но я так спешу, что даже не замечаю, что ровно столько же делает и Лука, и мы оказываемся прижаты друг к другу в узком плене дверного проема.

Вздыхаю.

Пытаюсь отодвинуться обратно, зачем-то извиняюсь, Лука что-то сухо и официально бросает в ответ.

Но мы снова оба делает попытку разомкнуть телесный контакт и смазано притрагиваемся друг к другу руками. Ничего такого: просто мои пальцы скользят по его голой коже, по трафаретным венам, в которых я слышу ровные уверенные удары сердца.

И перекрестный взгляд глаза в глаза.

Я хочу его.

Бессмысленно отрицать очевидное, глупо искать высокопарные причины простой физиологии.

Лука за руку выдергивает меня обратно в конференц-зал.

— Евгения, у меня к вам пара вопросов.

— Да, конечно, у меня есть минута.

Удивленный взгляд директора по персоналу — последнее, что я вижу, прежде чем Большой Б жестко захлопывает дверь.

— Хочу тебя, — как-то затравленно и остро сознается он. Как будто ему невыносимо больно от этого признания, но он все равно истязает себя, потому что чувствует ту же одержимость, что в эту секунду разъедает и мое собственное табу. Поднимает голову, и в стальной темноте глаз столько отчаяния, что меня отбрасывает назад, к двери. — Убегаешь? Снова?

— Я должна.

— Должна? — Он зло усмехается. — Ну, иди, раз должна. Лгунья.

— Я должна, — повторяю, словно бесполезное заклинание, но тянусь к этому мужчине, словно магнит.

Мои ладони у него на щеках, его — у меня на бедрах. Мы прижимаемся друг к другу так тесно, что одежда болезненно натирает кожу.

Я дышу воздухом возле его губ и продолжаю принимать давно переставшее действовать плацебо:

— Должна, понимаешь? Должна, должна…

Меня рвет изнутри, крошит и ломает. Я не знаю, что это, но за мгновения во мне не остается ничего: ни желания быть сильной, ни потребности быть независимой. Я хочу быть игрушкой в этих сильных руках, наплевав на всю мораль, на его жену и на Игоря.

Но что-то все-таки остается, раз мне хватает сил вырваться, когда Лука пытается меня поцеловать.

Я должна прекратить все это.

Даже если цена слишком высока.

— Евгения… Александровна… — Помощница с ужасом в глазах перечитывает мое заявление об увольнении. — Что это?

— Отнеси в отдел кадров. Кажется, я именно об этом тебя попросила.

Но если бы я все-таки захотела ответить, то сказала бы, что это — последняя попытка сохранить хотя бы остатки стыда и порядочности.

Глава пятьдесят первая: VIP 

Я не знаю, что происходит.

Но после того вечера, когда я чуть не поддался желанию заняться со своей умницей-работницей грязным грубым сексом практически под носом у всего коллектива, я чувствую себя обделенным. Как ребенок на празднике, который наравне со всеми бегал эстафету, отгадывал загадки и решал ребусы, но когда пришло время получать подарку, остался единственным, кому не хватило. И ничего нельзя сделать, потому что у раздающего подарки пустой мешок, а мне просто не повезло встать в конце очереди.

Я возвращаюсь домой, пытаюсь забыться с Элли, но становится только хуже, потому что наш охеренный секс, который всегда выжимал меня досуха, превращается в скучную рутину. Нет, с Элли все в порядке: она так же старается, так же отдается вся без остатка и без надуманных комплексов. Дело в моей голове. Я словно перестал чувствовать вкус любимого деликатеса: пробую, пытаюсь вспомнить знакомые нотки на языке — и ничего. Будто жую газетную бумагу.

Физически мое тело прекрасно работает, я кончаю снова и снова, и даже чувствую приятное расслабление в мышцах. Но в голове пусто. Никаких фейерверков, никаких вспышек. Я бы мог трахать Элли сзади и одновременно читать лежащий на ее спине финансовый отчет — и для меня ничего не изменилось бы.

Мне уже слишком много лет, чтобы заниматься мальчишеским самообманом. Достаточно сложить два и два, чтобы понять очевидное: мне просто нужна другая женщина. Та, о которой думаю каждый раз, когда Элли пользуется теми духами в длинном синем флаконе. У Левитской такие же, и, в конце концов, я вру жене, что от этого аромата у меня жутко болит голова. К счастью, Элли не лезет в бутылку и просто передаривает духи сестре, а я в качестве компенсации дарю два флакончика с совершенно противоположными по «вкусу» ароматами.

Я не хочу рушить свой счастливый брак этой слабостью, поэтому просто отказываюсь от любого общения с Евгенией и уже второй раз за время нашего знакомства перевожу все в плоскость деловой переписки.

Мне становится лучше. Я действительно меньше о ней думаю, но проблема в том, что с Элли все та же пустота. А когда она как бы между прочим говорит, что у нее выходит срок противозачаточного укола, мой ответ однозначный и категоричный: я не готов стать отцом.

Чего уж там — я не хочу им быть.

В моем сердце до сих пор слишком много болезненных воспоминаний, и я уверен, что они не позволят мне наслаждаться отцовством.

Но сегодняшний день снова возвращает меня к той точке отсчета, после которой моя радужная жизнь стала трансформироваться в Кубик Рубика.

Потому что стоит увидеть Левитскую за столом в кабинете — меня жестко ломает от потребности послать всех на хер, закрыть дверь и разложить эту женщину на столе. Хоть она снова в простом офисном костюме без украшений, без макияжа, с той же скучной строгой прической и совершенно точно даже в подметки не годится моей роскошной жене, но именно ее — эту серую мышь — я хочу, как ненормальный.

А когда мы встречаемся взглядами, находим телесный контакт в простом касании пальцев, я вижу — она тоже меня хочет. У нее даже цвет глаз меняется: темнеет от расширенных зрачков, и ресницы дрожат, словно Левитская вот-вот заплачет.

Я знаю, что она меня оттолкнет, но все равно злюсь, потому что вынужден ее отпустить.

Потому что знаю, что она поступает правильно.

Но продолжаю торчать в зале совещаний, разглядывая пустоту перед собой, словно черный шар предсказаний. Поэтому не сразу слышу покашливание. Поднимаю голову и наталкиваюсь на помощницу Левитской. У девчонки такой вид, словно она только что с похорон, но вместо ответа на вопрос, что стряслось, молча кладет передо мной исписанный знакомым неопрятным почерком лист. И вылетает из зала, словно пробка.

Я перечитываю заявление несколько раз, потому что продолжаю верить, что это какая-то хуета, не имеющая ничего общего с реальностью. А когда все-таки принимаю факт, то уже на всем ходу врезаюсь в кабинет Евгении, на ходу приказывая ее помощнице «уйти с глаз до завтра».

Евгения стоит по другую сторону стола, и я застаю ее за попытками собрать вещи в коробку из-под офисной бумаги.

— Лука, я…

— Написала хуйню? — подсказываю единственный возможный комментарий на тему этой писульки. Даже не хочу тратить силы, чтобы разорвать заявление: комкаю и бросаю в корзину, а потом со всего размаха припечатываю стол ладонями. От удара болезненно зудит кожа, но я забываю об этом, потому что Евгения, выждав паузу, продолжает «сборы». — Хватит! Остановись, я сказал!

— Я не буду здесь работать, Лука, — не поднимает головы она. Резко дергает верхний ящик стола, берет что-то и швыряет в коробку. — То, что происходит, не должно было случиться. Мне жаль, если я дала повод думать, будто это… возможно. Я счастлива замужем, вы — счастливо женаты. Ни одному из нас не нужны проблемы.

— Мы снова на «вы»? — переспрашиваю я.