По усмотрению директора (ЛП) - "Desert_Sea" (серия книг TXT, FB2) 📗
Чувствуя притяжение к темной копне волос у его паха, она скользнула ладонью по мягкому пушку, отыскав пальчиками тепло шелковистой кожи, которого ей так не хватало. Его член уже тянулся к ее животу, и она почувствовала, как он стремительно твердеет в ее руках.
— Я скучала по тебе, — прошептала она, прижимаясь губами к его груди, скользя языком вверх и вниз по затвердевшему соску.
Запустив пальцы в ее волосы, он притянул ее ещё ближе, одновременно массируя корни ее волос.
Она вздохнула.
Он точно знал, что ей нужно. Впрочем, как и всегда.
Но на этот раз она могла ответить ему взаимностью.
— Я думаю, ты встанешь там, и будешь держаться за полку. — Она повернулась лицом к камину, в котором потрескивало пламя.
Он отступил назад, уголки его губ приподнялись, когда он оценивающе окинул ее взглядом — возможно, мысленно признав тот долгий путь, что ей пришлось пройти.
Двигаясь с крайней легкостью, скорее даже с ленивой грацией, которая говорила о полном расслаблении при звуке ее наставлений, он подошел к камину, подавшись вперед и обхватив полку над ним обеими руками.
Гермиона подошла к нему сзади.
На этот раз все было совсем по-другому.
По какой-то причине она больше не смотрела на него как на нечто, отдельное от нее самой, больше не проецировала на него свое сочувствие, не выдвигала на первый план свой дискомфорт. На этот раз она чувствовала его на внутреннем уровне… то, чего он хочет, и главное — почему. Поэтому, когда она начала хлестать плетью его ягодицы, то нашла резкий шлепок и последующее покраснение на коже удивительно возбуждающим.
Она продолжала хлестать его снова и снова, руководствуясь пробудившимися в ней инстинктами, следуя приливам и отливам потоков их слившихся энергий. И она не столько наблюдала за ним, сколько впитывала его отклик, постепенно наращивая темп, пока не начала постанывать вместе с ним, разделяя его экстаз.
Власть над ним, их связь были настолько возбуждающими, что Гермиона обнаружила, что вожделенно наблюдает за его реакцией — за тем, как напрягались его мышцы, как он дергался от каждого удара, как стонал, как его твердый член бился о его живот с очередным резким жестом ее руки, — что в конце концов она больше не могла терпеть, и отбросив плеть в сторону, прыгнула на него сзади и вонзилась зубами в его лопатку.
Гортанный стон вырвался из его груди, когда он откинул голову. Но то был крик не от боли. И когда он повернулся, оттолкнув ее от себя, она поняла от чего.
С оскаленными зубами, блестевшими от пота висками, он поедал ее взглядом, сквозившим неприкрытой похотью. И сила, с которой он схватил ее, казалось, подпитывалась тем же отчаянием, что влекло и ее саму.
Дрожь возбуждения пробежала по позвоночнику. Она хотела, чтобы он высвободил наружу все те чувства, кипевшие внутри него, внутри нее самой. И когда он притянул ее еще ближе, зарывшись лицом в ее волосы, и прорычав грубым голосом: «тебя нужно трахнуть», она больше не могла сдерживаться, застонав в ответ и приоткрыв губы, прежде чем впиться зубами в его плечо.
Крепко схватив ее подбородок и дернув к себе, он накрыл ртом ее губы и поволок ее к кровати. Ее одежда упала на пол без единого слова, без единого взмаха палочки, и она наверняка упала бы сама, если бы его рука внезапно не обвилась вокруг ее талии, одним плавным движением опуская ее тело на одеяло. Мягкость под ней мгновенно сменилась жесткими контурами его тела, которое придавило ее всей своей длиной, загнав в ловушку, перекрывшую доступ воздуха в легкие. Казалось невероятным, что она никогда раньше не была в его кровати, особенно учитывая, как много раз они занимались сексом, но оказавшись здесь впервые, прижатая его восхитительным телом к простыням, она почувствовала, что отдала бы все, лишь бы это вошло в привычку.
— Похоже, ты оценила чары, присущие плети. — пробормотал он всего в нескольких сантиметрах от ее лица.
— Скорее, присущие порке… — ответила она срывающимся от тяжести его тела голосом.
Он склонил голову, заглядывая ей в глаза, и она в который раз задалась вопросом, понимал ли он вообще, насколько сильно она была в него влюблена.
— Действительно. — Это слово достаточно легко слетело с его губ, но она чувствовала, как все его тело дрожит от едва сдерживаемого возбуждения. Он явно собирался выполнить свое обещание трахнуть ее. И, насколько могла судить Гермиона, это должно было произойти с минуты на минуту. Она была вне себя от предвкушения — потому, что знала, что он будет овладевать ей именно так, как ей нужно.
Облокотившись на локоть, он просунул свободную руку между их телами, скользя вдоль ее промежности к внутренней стороне бедра, за которое ухватился чуть ниже ягодицы и потянул вверх. Перенеся вес на локоть, чтобы ее нога прошла между ними, он завёл ее икру себе за плечо. В такие моменты она понимала, насколько хорошо он чувствовал ее тело, его естественные возможности и пределы. Схватив другое бедро, он отвёл его в сторону так, что оба ее входа оказались максимально раскрыты перед ним, прежде чем опуститься на нее всем своим весом, раздвигая тем самым ноги ещё шире, и следом вторгаясь языком в ее рот, а пальцами свободной руки сразу в оба отверстия.
— У-у-ух, — застонала она, вцепившись в мускулистые плечи, пока его пальцы двигались внутри нее. Сколько чувственности было в том, чтобы оказаться прижатой и одновременно пронзённой им; невероятное напряжение, особенно с учетом его языка, продолжавшего овладевать ее ртом. И несмотря на присутствие его тела, продолжавшее давить на нее по всем фронтам, ей удалось ещё немного выгнуться и начать приподнимать бедра в такт его пальцам, чтобы те ещё глубже проникали в нее.
— Приятно видеть, как ты борешься за то, чего хочешь, — прошептал он ей в губы.
Она не сразу поняла столь тонкое умозаключение. Но по мере того, как он углублял свой поцелуй, погружая пальцы в ее становящиеся все более мокрыми отверстия, смысл его слов, наконец, открылся ей.
Она постоянно боролась. Отстаивать то, что было правильным, всегда стояло во главе ее личности. По крайней мере, раньше. Но война каким-то образом изменила ее, отняв эту яростную приверженность, и она едва могла узнать себя. Она стала такой пассивной, жалкой, настоящей жертвой, неспособной постоять за себя, не говоря уже о ком-то еще. На самом деле, она даже не смогла бороться за собственную жизнь. Без вмешательства Северуса в Астрономической башне ее бы здесь не было.
Он хотел, чтобы она была сильной. Он пошел на многое, чтобы заставить ее понять ту силу, что теплилась в ней, несмотря на поселившееся там чувство безнадежности. Его нетрадиционные учения были направлены на то, чтобы заставить ее лучше узнать себя, почувствовать свой потенциал и стать независимой от чувства вины и отвращения к себе, день за днем поглощавших ее душу.
И теперь она могла с уверенностью сказать, что его наставления возымели эффект. Постепенно она начала усваивать его уроки, но, к несчастью для него, уверенность в собственных силах, которую он привил ей, только укрепила ее решимость добиться возвращения памяти родителям, вместо того, чтобы освободиться, как он, возможно, хотел, от рисков, связанных с привязанностью.
Она задумалась, не пытался ли он сам освободиться от них.
Было ли ему спокойнее прожить эту жизнь одному?
В груди внезапно защемило.
Не поэтому ли он пошёл на такую жертву? Была ли это попытка избавиться от привязанности… к ней?
Но та страстность, с которой он целовал ее в данный момент, погружаясь в нее, словно по доброй воле надеясь утонуть; то, как он отчаянно льнул к ее телу, желая ощутить самые сокровенные уголки ее тела, словно старался запечатлеть их в своей памяти, которая в любой момент могла бы быть стёрта… было совершенно ясно, что он так и не нашёл ни свободу, ни спокойствие — он был беспомощно привязан к ней, как и она к нему.
Но стоило ли ей рискнуть противостоять истинной цели его действий?
Нет.
Не тогда, когда они нашли тот хрупкий баланс — тонкую ниточку, удерживающую их вместе. В эти последние мгновения она хотела принадлежать ему, чтобы он делал с ней все, что пожелает. В конце концов, его желания и ее собственные были так тесно связаны, что все, что он делал — просто открывал их для неё. И когда он вытащил из неё пальцы, внезапно заменив их чем-то другим, скользящим по ее промежности… шуршащим кожаными полосками… царапающим кожу холодным металлом… ее сердце бешено заколотилось.
