Пора выбирать (СИ) - Авдеев Макар (чтение книг txt) 📗
— Ты, конечно, думай, — сказала Алиса, — можешь остаться на ночь и в штабе, у нас и тахта в подсобке есть. Но Захар не маньяк, это я тебе точно могу сказать.
Аня чуть-чуть помялась (всё-таки она Захара видела в первый раз в жизни, хоть и слышала о нём от других ребят!), но потом они всё же пошли к нему. Захар старался вести себя как можно более обыденно, чтобы не вызывать подозрений в своей пристрастности. На самом деле он был, конечно, рад, что симпатичная девочка останется у него ночевать, и им удастся поближе познакомиться.
— Так ты тоже веган? — спросила у него Аня.
— Да, — сказал Захар, — как ты узнала? — он порядком удивился.
— Ну, я видела, как ты в штабе отказался от печенья, — сказала Аня.
— Наблюдательная, — оценил Захар. — «Тоже»? Так и ты, значит, веган? Это радует.
— А что тебя подтолкнуло к этому? — спросила Аня. — В смысле, почему ты перестал есть мясо и всё молочное?..
— Пф-ф-ф, даже не знаю, как объяснить, — запнулся Захар. Он привык, что никто не спрашивает об этом, что люди не лезут в его принципы питания, а Захар в их. Что никому, кроме самого Гордеева, не интересны его мотивации, и поэтому было сложно их объяснять. — Просто само как-то с возрастом пришло.
— Значит, ты уже учишься в университете? — спросил Захар после паузы. — А по виду и не скажешь, то есть, ты не подумай конечно, но я сначала решил, что ты ещё школу не окончила.
— А что насчёт тебя? — спросила Аня. — Ты чем занимаешься? Учишься где-нибудь?
Захар начал ей рассказывать честно про то, чем он увлекается, про занятия литературой, про то, как его не взяли во ВГИК и в санкт-петербургский университет на бюджет, про то, что не видит смысла получать высшее образование в России, пока не сменится власть, потому что в любой момент могут отчислить из-за твоей политической позиции, как Постернака, или, что ещё обиднее, лишить стипендии.
— А в чём смысл всей этой литературы? — спросила Аня. — Я никогда этого не понимала. Люди убивают кучу времени, чтобы написать кучу текста, по большому счёту, ни о чём, которая, по большому счёту, никому не нужна. В чём идея?
— По большому счёту, ты права, — сказал Захар и тут же осёкся. — То есть, нет, не права. Ты что же это, не признаёшь книги?
— Ну, я признаю, но только полезные книги, например, техническая литература, — рассудительно сказала Аня с умным видом пятилетнего ребёнка. — Ладно, философские книги тоже нужны, потому что они доносят какие-то правильные мысли.
— Так и художественная литература доносит, — сказал Захар. — Не только мысли, но и чувства. Поэзия, например. Просто художественная литература делает это в другой форме, она идёт, так сказать, обходным путём. А «чистая» философия выдаёт все мысли прямо в лоб. Прямой путь не обязательно самый верный… — он задумался. — Я пишу, чтобы выразить то, что у меня внутри… Чтобы поделиться частью своей души с другими… Законсервировать свой опыт для вечности… — он раздосадованно махнул рукой. — Херня, всё равно банальщину какую-то говорю. А вообще, если так посмотреть, то жизнь — это просто куча фигни, которая просто случается. И если в жизни смысла ноль, то и в литературе его ноль, это просто одно из направлений, так сказать, жизни, и каждый катится по какому-то из направлений.
— Я всё равно не понимаю, зачем нужно читать книги, — сказала Аня. «Похоже, у нас с ней ничего не получится», — подумал Захар. Аня продолжила: — Допустим, кино я понимаю, оно доставляет развлечение. Музыка просто приятна, она доставляет наслаждение. А книги… это же просто цепочка мёртвых знаков.
— Невозможно объяснить, — сказал Захар. — Это просто или понимаешь, или нет. Так же, как некоторые люди музыку не любят, они её просто не слушают. Вот и довольно интеллектуальный оппозиционер Неврозов тоже говорил, что художественную литературу не считает достойной своего времяпрепровождения. Просто все разные, и это нормально.
Потом Аня перевела тему для разговора.
— Да, кстати, мне интересно твоё мнение по одному вопросу… Скажи, что ты думаешь о Постернаке?
— О Постернаке?! — удивился Захар. — Чего это ты сейчас вдруг о нём вспомнила?
— Ну, просто мне многие ребята про него рассказывали, и все говорили разное. Мне, когда мы с ним виделись в электричке, он показался довольно милым. А вот Ярик сказал, что, когда у него была депрессия из-за того, что не мог найти работу, Постернак ему сказал, что может с этим помочь. А потом оказалось, что Витька просто так сказал, чтобы его утешить, а на самом деле никаких таких знакомых у него не было.
— Ого!! — во второй раз удивился Захар. — Он реально так сделал?! Такого от него не ожидал. Так вот почему он жаловался, что Ярик добавил его в чёрный список. Говорил ещё, что не понимает причин. Я даже не знаю, что о Постернаке сказать. Мы сейчас меньше общаемся, потому что он реже появляется в штабе. Когда-то с ним было приятно провести время, и мы с ним занимались разными интересными проектами, но потом он зазнался и стал всё больше болтать, чем делать. А для того, чтобы поменять эту страну, недостаточно просто говорить о том, как всё неправильно и как должно быть, а нужно ещё и что-то делать, чтобы улучшить.
Они поднялись в квартиру Захара. Захар спросил Аню, хочет ли она кушать. Аня кивнула, так как в штабе она перекусила довольно легко, а с того момента, пока они собирались и пока топали пешком от штаба до дома Гордеева, прошло не так уж мало времени, она проголодалась (а Захар и так был голодный). Захар сказал, что у него только гречка и макароны. Аня остановилась на гречке, и он кинул вариться два обычных стограммовых пакетика. Пока гречка варилась (а она варится долго, пятнадцать-двадцать минут), они сидели за кухонным столом, Аня за одним концом стола, Захар за другим, оба полусонные, сидели, испытывая неловкое молчание. Потом Захар разложил в тарелки две одинаковые порции и в каждую налил по ложке соевого соуса. Соус был отменным, японского производства, а не местная подделка.
Аня, правда, свою порцию не доела, а съела только чуть больше половины, и сказала, что всё, наелась. Захар пожал плечами и предложил доесть её порцию (один пакетик не так уж и много, а гречку с соевым соусом он любил). Аня принесла ему тарелку, поднесла свой стульчик и поставила рядом с ним, теперь они сидели поближе друг к другу. Захар сидел как бы вполоборота, наполовину к тарелке, наполовину к ней, потому что боялся, что в профиль выглядит менее симпатичней. Пока он доедал, Аня стала показывать ему видео с каким-то чуваком, который разоблачал «Битву экстрасенсов». Потом они пошли спать, Аня в комнату с диваном, в которой до неё спал Постернак и в которой они снимали обзор, а Захар в комнату с двухъярусной кроватью. Ане он дал плед, чтобы укрыться. Но на самом деле, закрыв дверь сначала в её комнату, потом в свою (чтобы неосторожными звуками один из них не помешал другому спать), он ещё долго не мог уснуть. Он слез со второго яруса, подошёл к окну и стал смотреть на ночной город, подумал, что было бы неплохо сейчас сидеть вместе с Аней (но он уже сказал ей «Спокойной ночи», и возвращаться было нельзя). Потом стал слушать музыку. Песня «Alone in the Universe» группы «Electric Light Orchestra» подходила под настроение. Название переводилось как «Одиночество во Вселенной». И сейчас, ночью, Захар тоже, как и, вероятно, автор этой песни, думал о звёздах, о том, что ожидает человечество там, в далёком космосе, и удастся ли вообще людям туда выбраться, не потерять этот шанс, к которому они веками стремились, не превратить свой дом в ядерный пепел раньше, чем смогут безвозвратно его покинуть… и как они распорядятся своим шансом, когда выйдут в космос, не будут ли наступать на все те же грабли, что и на Земле, только в большем масштабе… Аня, несмотря на её категорическую антипатию к литературе, Захару, конечно, понравилась, потому что она была в чём-то особенной, не такой как другие. Каким-то парадоксальным образом, несмотря на её как бы материалистское и даже в чём-то потребительское представление о жизни, от неё исходило ощущение космоса, которое напоминало Захару о том, что кроме окружающих его повседневных вещей есть ещё что-то и над его головой, выше этого, бездонная чёрная бездна, чарующая, смертельно-опасная и неизбежная…
