Жмурик или Спящий красавец по-корейски (СИ) - Кувайкова Анна Александровна (книги без сокращений .TXT) 📗
Николая?!
— Давай, шевелись! — гаркнул кто-то из омоновцев, подтолкнув в спину замершего при виде меня коллегу. Блондин бессильно скрипел зубами, даже не пытаясь, впрочем, дёргаться из крепкой хватки полицейских. Только сплюнул зло на землю, шагая вперёд. Следом за ним шли те самые братки, что решили помочь мне с формой носа и тот, кто приставлял пистолет к моему лбу. Их изрядно помятый вид, явно говорил о том, что сдаваться добровольно никто из них не хотел.
Вот только ОМОН это та сила, с которой в любом случае приходится считаться. В противном случае рискуешь не досчитаться некоторых, особо важных органов. Как рассказывал как-то Саныч, у них установка такая, ни с кем не церемониться. А если кто-то оказал сопротивление, пресекать его быстро и по возможности как можно более жёстко.
Николая и его дружков загрузили в автобус и группа ОМОНа уехала вместе с ними в неизвестном мне направлении. А следом за ними из морга вышли представители прокуратуры, полиции, журналисты щёлкавшие камерами и тараторившие свои бесконечные вопросы и начальник судмедэкспертов, тоже щеголявший наручниками.
На меня никто из них не обратил никакого внимания, чем я и воспользовалась, шмыгнув в двери и пытаясь понять, что же тут всё-таки происходит! Ну, или хотя бы найти того, кто мне хоть что-нибудь объяснит! А то фантазия-то дикая, мало ли что мне в голову придёт?
В моём зале творился полный и беспросветный бардак. Инструменты раскиданы по полу, на плитке видны следы крови и кажется я видела чей-то зуб. Столы сбиты и опрокинуты, разбиты несколько банок с интересными экземплярами, хранившимися в формалине, выбито пару стёкол и бумаги усеяли всё свободное пространство как конфити.
Видеть своё рабочее место таким разгромленным было мягко говоря неприятно. Но засунув это ощущение куда подальше, я бросила вещи на стол, стараясь не наступить на стекло и направилась на поиски единственного человека, который мог мне дать хоть какой-то комментарий. И, я искренне надеюсь, цензурный и внятный.
Хотя мне и внятный пойдет, лишь бы понять что же случилось за день с лишним, пока мня тут не было!
Ивар Захарович обнаружился на своём законном месте. Заведующий моргом выглядевший изрядно постаревшим и чрезмерно уставшим, сидел за своим столом, вертя в руках бокал с коньяком. Пожилой мужчина сутулился, был хмур и на вежливый стук не обратил ровным счётом никакого внимания. Только головой едва заметно качнул, продолжая бездумно смотреть куда-то в окно.
— Стар я стал для этих дел, стар… — наконец, тихо произнёс Блюменкранц, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. Бодрый еврей был непривычно серьёзен и это изрядно нервировало.
На моей памяти Ивар Захарович всегда находил время и место для тонкого юмора, едкого замечания или не к ночи помянутым семейным байкам. Всегда. Но не сейчас. Сейчас шеф смотрел на меня больными глазами, улыбался через силу и глушил коньяк, наплевав на собственное немолодое, больное сердце.
— Ивар Захарович, что случилось-то? — устроившись на стуле для посетителей, я в кои-то веки не требовала, не вымогала, а просто и достаточно терпеливо ждала. Откуда-то прекрасно понимая, что рассказ начальнику легко не дастся. Уж больно говорящее лицо было у Захарыча, когда я озвучила свой вопрос.
— Знаешь, Женечка… Всякое видел в жизни. Как-никак военным хирургом был. Это потом уже поменял специализацию, устав мотаться по горячим точкам и поддавшись уговорам жены, — шеф хмыкнул, вновь наливая себе коньяку. — Сначала простой патологоанатом, потом дополнительное обучение по судебной медицине… В общем, помотало меня изрядно в своё время. И вот решил ближе к пенсии перестать уже метаться, да хвататься за все предложения сразу. Так и выпало мне назначение на заведующего этим моргом. Работа в принципе нормальная, не без веселья, конечно, но зато скучать явно не придётся. Сколько тут всякого бывало… Не перечислить. А если перечислять, боюсь, времени нам точно не хватит…
Тут мужчина замолчал, делая очередной глоток и отставляя бокал в сторону. Потёр виски, а после неожиданно севшим голосом продолжил свой рассказ:
— Вот я и говорю, Женечка, всякое повидал… Не молодой же уже, старик. Опыт плавно переходит в стаж, есть что молодняку передать. Но то, что произошло вчера… И сегодня… Что в морге творится что-то не ладное я давно подметил. Всё-таки не первый год замужем, знаю, на что смотреть и как. Да и буду честным, не раз приходилось заминать дела с недовольными родственниками, да потерянными трупами. Но понять кто и что делает получилось далеко не сразу. Ох не сразу! Я ж этого подлеца по совету коллеги, — последнее слово Ивар Захарович буквально выплюнул, скривившись от отвращения, — из зала напротив взял. Говорит, молодой, перспективный, работает по призванию, а не по принуждению… А у нас сама знаешь, как с кадрами туго. Ну и взял. Он же ниже травы тише воды был. Работал отлично, претензий никаких, на дежурства рвался с энтузиазмом… Ни жены, ни семьи, а у нас больше половины женаты и с детьми, кто откажется поменяться сменами в праздники или дежурство лишнее спихнуть? Эт только года через два… Ты как раз на подработку устроилась… Так вот, в то время и начал подмечать. То лишнее вскрытие записано. То наоборот, нет оного в журнале. То отчёты не сданы, то опять-таки все и даже больше на месте. Там недочёт инструментов, тут перерасход расходных материалов… Я на санитаров грешил поначалу, потом на завхоза, а уж когда ко мне пришли с интересным предложением по протекции этого самого Коленьки, что б его удавили в застенках… Вот тогда и понял, какую чёртову змеюку на груди пригрел, да ещё сам же ей поле для деятельности обеспечил!
И я впервые за все годы работы в морге увидела, как пожилой и степенный Захарыч с размаху швыряет в стену бокал с коньяком. Что бы тут же грузно осесть обратно, сложив руки на столе и сцепив пальцы в замок. На меня шеф старался лишний раз не смотреть, и я терялась в догадках, с чего бы на лице начальника так отчётливо проступает чувство вины.
— Лихие девяностые прошли, а выродки того времени никуда не делись. Так, обросли деньгами, связями и усиленно стараются выглядеть обычными бизнесменами… Но я-то вижу! Да и манерами сии джентльмены не обеспокоились, что уж там… Зашли под вечер, с ноги дверь выставили и с порога заявили. дескать, либо я закрываю глаза и спокойно доживаю свой век, либо… — эффектная пауза сказала о многом.
Например, о том, что в случае отказа Захарычу грозило много чего интересного, но сугубо с летальным исходом. И ладно если для него одного…
Невесело усмехнулась. Мне методы этих товарищей были тоже знакомы. На себе испытала. Только если Захарыча просто на испуг за близких брали, то меня на банальный вопрос, прямо как по Шекспиру «Быть или не быть?». Вот только там Гамлет выбором мучился, а у меня и выбора не было: либо уступаешь, либо красиво, феерично и очень болезненно умираешь. Наверное, именно по этой причине я сейчас на любимого шефа не злилась и не обвиняла не в чём.
В конце концов, за свою семью я готова гордо и молча помереть с музыкой, пусть даже по собственной глупости. Так, за что мне злиться на пожилого человека, который просто спасал свою семью, как умел и как мог?
— Знаю, что дурак, — буркнул шеф, нарушая повисшую тягостную нам обоим тишину. — Надо было сказать, плюнуть на всё и пойти в полицию. Да только я своими глазами видел, как пришедшие «договариваться» со мною люди мирно и вполне по-дружески общались с ментами, заглянувшими к судмедэкспертам. Вот тогда до меня дошло, да… Что вариантов-то у меня не было с самого начала. Что тут не только Коленька, стоявший в дверях и гадко лыбившийся, замешан, но и мой коллега, так сказать. И ещё неизвестно, сколько сотрудников морга. Вот тогда я… Я испугался, Женечка. И предпочёл согласиться на все их условия. Денег мне не платили, но по крайне мере я мог работать и жить относительно спокойно. Ну и пытаться найти выход из всей этой ситуации, да…
Блюменкранц снова замолчал, уставившись в окно. А я сидела ни жива, ни мертва, только сейчас начав в полной мере осознавать насколько же масштабным было это чёрное дело. Я знала про Коленьку, догадывалась, что кто-то ему помогает. Но не могла и предположить, что судмедэксперты тоже оказались вовлечены в торговлю органами. И что они были настолько уверены в своих силах, что не боялись ничего.
