Шестой (ЛП) - Линн К. И. (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗

— Да пошел ты! Ты ни черта не знаешь! — Первая вытягивает руку и нацеливает пистолет на меня. — Присоединяйся к нам, или вынесу мозги твоей чертовой игрушке.

Девятый надавливает на руку Первой, вынуждая ее опустить пушку.

— Мне жаль, что все дошло до этого. Ты ведь мой брат, и я хочу видеть тебя рядом. Семья всегда должна иметь значение.

— Если бы я что-то значил для тебя, ты бы не ставил меня перед выбором. Но мы оба знаем, что семья ни черта не значит. Это просто еще один сраный способ попытаться и доказать себе, что ты лучше, чем я.

— Я и так лучше тебя! Я — Девятый. Самый лучший.

Шестой качает головой.

— Ты просто заносчивый чертов социопат, который всю жизнь завидовал мне.

Уголки губ Девятого опустились.

— Сдохни к чертям.

В руках Девятый держит какой-то предмет, он нажимает на что-то большим пальцем, а затем швыряет вниз на нашу террасу. После чего Девятый и Первая разворачиваются и уходят.

До меня доходит, что было в руках у Девятого, только когда слышу грохот.

Я ощущаю ударную волну, которая проходит по всем половицам, а часть здания взрывается дождем стекла, шрапнели и огня.

Взрыв уничтожает столбы, удерживающие платформу террасы.

Я взмахиваю руками, пытаясь удержать равновесие, когда поверхность пола под моими ногами вздыбливается и изгибается. Пол начинает разъезжаться в разные стороны, удерживаемый только опорами здания.

Я спотыкаюсь, зацепившись одной ногой за другую, и больно ударяюсь бедром о перила веранды. Я ощущаю острую боль и вижу океан в десяти метрах внизу. Дерево трещит, пара ногтей у меня ломается, а сердце и вовсе замирает.

Я смотрю на Шестого. Раньше он стоял метрах в трех от меня, а теперь находится метрах в трех, но и в метрах двух выше. Его глаза широко распахнуты и в них светится нечто похожее на страх, но ведь Шестой ничего не боится.

Раздается еще один треск и перила не выдерживают.

— Лейси!!!!

Очутившись в состоянии невесомости, я кричу, а спустя секунду это состояние исчезает, когда я больно ударяюсь о твердую поверхность соленой воды. Буквально за секунду меня охватывает паника, и я открываю глаза.

Я молочу руками и ногами, но размытая поверхность начинает удаляться, становясь все темнее. Это не сработает. Одежда становится все тяжелее, утягивая меня вниз. Я еще сильнее работаю руками и ногами, пытаясь выплыть на поверхность.

Давление в ушах шумит так, словно моя голова вот-вот должна взорваться. В груди все полыхает огнем, легкие умоляют о кислороде, а разум просит о забытьи.

После всего, через что мне пришлось пройти, смерть от утопления даже не стоит в списке вариантов, как мне покинуть этот бренный мир. Но как бы сильно я ни старалась плыть, у меня ничего не получается. И когда я уже почти готова сдаться, что-то обхватывает мое запястье и резко дергает вверх.

Это что-то тянет мою руку вверх, пока она не ложится на плечо, и я не оказываюсь плотно прижата к Шестому. Мы выныриваем на поверхность, и я широко открываю рот, делаю глубокий вдох. Сил мне хватает только на то, чтобы сосредоточиться на следующем вдохе.

Возле скалы, с которой мы упали, пролегает небольшая полоска пляжа и сильные руки Шестого с помощью течения подталкивают нас к ней, в то время как сверху в море продолжают сыпаться пылающие доски.

Когда мы доплываем до отмели, Шестой забрасывает мою руку себе на плечо и выносит меня на пляж. Песок под моими босыми ногами мягкий и рыхлый. Туфли я потеряла в воде. Шестой укладывает меня на песок, пока я пытаюсь отдышаться и наполнить организм кислородом.

Сам он опускается на колени и склоняется надо мной, также тяжело дыша.

Я с трудом вижу его глаза в темноте, когда он обхватывает мое лицо ладонями и смотрит мне в глаза. Затем его лоб касается моего.

— Не вздумай, черт тебя возьми, повторить это еще хоть раз.

Я растерянно заморгала.

— Ч-что?

— Только я решу когда, где и как ты умрешь. Ни ты, и никто другой, поэтому прекрати пытаться убить себя.

Губы непроизвольно изгибаются в улыбке, я тянусь к нему и, обхватив его лицо ладонями, впиваюсь в его губы. Они оказываются солеными, но мне все равно, потому что я впервые осознаю, что ему не все равно.

Я что-то значу для Шестого.

— Я тебе нравлюсь.

Его брови сходятся в одну линию, и, вставая, он хватает меня за руку.

— Пошли.

Я хотела было запротестовать и заявить, что мне нужна еще минутка, но Шестой нагибается и подхватывает меня на руки.

— Они где-то рядом? — спрашиваю я, опустив голову ему на плечо.

На скале раздается еще один взрыв, и заброшенный ресторан превращается в один шар огня, взметнувшийся в небо.

— Черт! — мои глаза широко раскрыты, пока я смотрю на этот шар, а взрывная волна ударяет в нас, отбросив мои волосы назад.

Второй взрыв оказывается еще сильнее, чем первый. Он напоминает взрыв в офисе коронера. Его цель — уничтожить все улики.

Откуда-то сверху доносится рев мотора машины, удаляющийся по прибрежному шоссе.

Шестой продолжает шагать в сторону деревянной лестницы у подножья скалы, которая ведет от ресторана на пляж.

— Как думаешь, они считают, что мы мертвы? — спрашиваю я.

— Не знаю.

Шестой начинает подниматься по ступенькам. Он так и несет меня на руках, не желая отпускать.

Когда мы поднимаемся наверх, языки пламени вздымаются высоко в небо, поглощая все вокруг. К счастью, наша машина практически в порядке. Пара окон оказывается разбита, а в бок попал кусок или два шрапнели. Понятия не имею, как бы мы добирались обратно из этого Богом забытого места.

Шестой опускает меня — промокшую, перепачканную в соли и песке — на ноги только возле машины, и мы сразу же садимся в нее.

Зубы у меня стучат, я обхватываю себя руками.

Шестой протягивает руку к приборной панели и на максимум включает обогрев. Это мило с его стороны, но с учетом того, что половина стекол в машине отсутствует, никакой обогреватель не в состоянии прогнать холод.

Глава 27

К тому времени, как мы вернулись в отель, я успела продрогнуть до костей. Зубы выбивают дробь, и я умираю от желания поскорее избавиться от одежды.

— Я душ пойду приму, — говорю я. Голос звучит несколько хрипло, тело болит, и я с трудом переставляю ноги.

Шестой не отвечает, но в этом и нет необходимости. Он ведь не из тех, кто тратит силы на бесполезные разговоры, к тому же, он наверняка погрузился в размышления.

Я снимаю все еще влажную одежду, покрытую кристаллами соли и песка, и оставляю ее лежать на полу, а сама включаю воду. Кожа на ощупь просто ледяная.

Когда я захожу в душ, теплая вода буквально обжигает меня. Я стою под струями теплой воды, стекающими по моему телу, и пытаюсь забыть. Пытаюсь забыть, что Шестого предали двое своих, одним из которых оказался его родной брат. Пытаюсь забыть, что за нами, вероятнее всего, по-прежнему охотятся, и гораздо более рьяно, нежели раньше.

Шелест отодвигаемой шторки для душа вынуждает меня открыть глаза. Там стоит полностью обнаженный Шестой. Он шагает ко мне в душ, но в глаза старается не смотреть, и на лице у него застыло несколько смущенное выражение. Впервые за все эти месяцы он смотрит на меня так, как любой другой мужчина смотрит на женщину. Не как похититель на заложницу. Шестой смотрел на меня как на... равную.

Он не произносит ни слова, когда делает шаг ко мне. Одной рукой он обхватывает меня за талию, а ладонью второй руки накрывает и гладит мою щеку.

Я прижимаюсь к его ладони, наслаждаясь лаской. Иной вид потребности, который столь необходим мне.

Шестому это дается нелегко. Я по глазам вижу, как все в нем восстает против столь нежного прикосновения, но в тоже время, кажется, что оно нужно ему самому. События сегодняшнего вечера не оставили его совершенно равнодушным.

Шестой остался прежним, не изменился, но он определенно испытывает эмоции. Правда, не уверена, какие именно. Он наклоняется ко мне, его губы прижимаются к моим, наши языки переплетаются, нежно лаская друг друга. Шестой проводит руками по моему телу, обнимает меня и еще крепче прижимает к себе.