Солнечный ветер (СИ) - Светлая Марина (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT, .FB2) 📗
Да, фамилию мальчику не изменили. Наверное, уже и не изменят — нахрена сыну вековое родовое говно? Назара даже все еще не узаконили как отца, он на птичьих правах, о чем без конца талдычил его адвокат. Но и это Наз решил твердо: он никогда в жизни не оспорит права Миланы на первенство принятия решений. Будет рядом, будет с Даней, но будет так, как они сами ему разрешат. И Милана, и их сын. На большее рассчитывать он не посмеет. Все эти мысли приходили к нему постепенно, по мере того, как он наблюдал за мальчишкой, трындевшим по вечерам с мамой, которую беззаветно любил, в бесконечном рассказе о том, что он сегодня видел, что его удивило, и что «вот они с папой…»
Это довольное «мы с папой» давало ему надежду на то, что хоть что-то не зря, пусть не ему это удалось, пусть не он это справился. Но бог знает, что хорошего он совершил, где старушку через дорогу перевел, раз у него есть Даня. И Милана. Несмотря ни на что — будет всегда. Вот в этом мальчике запечатленная.
В то утро, буквально за день до отъезда, пришли первые ощутимые холода. Он выполз из палатки рано, включил горелку, чтобы заварить им с Данькой чаю, а потом, недолго думая, принялся разводить костер. Свежо, а так будет где греться. Их палатка стояла в стороне ото всех остальных, потому шум от кемпинга не долетал. Да и некому пока было шуметь. Шесть утра, рано. Птицы где-то в кронах чирикают, рассказывают ему о том, кем он был и кем уже никогда не станет. А потому только и остается, что готовить завтрак сыну — у мальчика еще шансы есть.
Чайник у него был здоровенный, половину бригады напоить можно. Пахнул этот чай на природе божественно — и Назару вспоминался вечер, когда он, чтобы побыть с Миланой едва ли не впервые, затеял барбекю в саду, и после ухода Стаха тоже заваривал ей чай на мангале, на вишневых ветках. Она тогда улыбнулась и сказала, что чай у него сонный, а он тот вкус всю жизнь помнит. Сегодняшний был совершенно другой, но тоже ароматный. А помножить это на запах хлеба, как в детстве, наколотого на ветку и обжаренного над пламенем, так и вовсе — разве же тут удержишься?
Даня не смог. Выполз, едва первая партия хлебцев была готова, и Назар занялся сосисками.
— Проснулся? — улыбнулся он сыну. — Умываться сейчас будешь или сначала пожуешь?
Данька поежился, пряча руки в карманах куртки, и устроился на раскладном стульчике рядом с огнем.
— Холодно, — выдал он, насуплено поглядывая по сторонам.
— Грейся, — Назар сунул ему в руки термокружку. — Если совсем туго, обогреватель включим. Главное сейчас сопли не подхватить, а то завтра домой.
— Ну да, — согласился отпрыск, отпивая чаю, — мама потом до лета никуда не выпустит, — некоторое время Данька разглядывал содержимое кружки, а потом резко поднял глаза на отца и выпалил: — Ты меня стесняешься?
Назар, в это время колдовавший над хот-догами по-лесному, обернулся к сыну и удивлённо вскинул брови.
— Чего?
Вывод, который сделал Даня после возвращения матери из Италии, заключался в том, что родители все-таки поссорились. Что бы там отец ни собирался сделать, отправляясь в Милан, видимо, в его планы не входило поменять семью. В смысле, начать жить с ними, как втайне надеялся Даня. Поэтому мама на папу обиделась, и теперь все снова стало сложно, как было в самом начале. Из этого вытекало следующее умозаключение, которое тревожило Даньку — отец стыдится, что у него есть еще один ребенок. Иначе почему он ни разу не приводил его в свой дом? Боится, что Данька может выкинуть какой-нибудь фортель? Так он не станет. В конце концов, он с самого детства знает, что он не единственный у отца. Привык. Нет, было бы здорово, если бы папа жил с ним и с мамой. Но и познакомиться с сестрой или братом Данька был бы не против. И готов подружиться.
Он вздохнул, что взрослым приходится объяснять элементарные вещи, и деловито проговорил:
— Ну мне кажется, что уже можно было бы меня познакомить с твоей семьей. А ты даже ни разу не сказал мне, брат у меня или сестра. Тот ребенок тоже не знает обо мне? И жена твоя не знает.
Пальцы опалило огнем. Назар даже не почувствовал. Ошалело смотрел на Данилу и переваривал то, что мальчик выложил ему сейчас, будто бы ничего такого в этом не было. Для Дани не было, а для Назара — будто небо с землей местами поменялись, а он среди них потерялся, не понимал, то ли на голову встать, то ли оставаться как есть уже.
Язык отняло, но сын смотрел на него так, что надо было что-то отвечать. Что-то, мать его, надо…
— Нет у меня жены, — медленно проговорил он, контролируя каждый звук, в то время как в ушах зашумело.
«Займись своей Анькой».
Анькой, бляха?!
— Даня, у меня нет никакой жены, — повторил он так, будто этим что-то доказывал.
— Совсем? — удивился сын.
— Никогда не было… — Назар мотнул головой, а потом только дошло, что про ребенка Данила знает… что-то знает точно, иначе бы не говорил. Получается, и Милана знает? Бред какой-то! Он наконец отвел руку от огня, соображая краем сознания, что останутся волдыри, и медленно приблизился к мальчику: — У меня есть еще один сын. Но я никогда не был женат на его матери… ты… ты откуда?
— Как никогда? — озадаченно переспросил Даня, пытаясь уяснить полученную информацию. — Но мне мама говорила. Давно, когда о тебе рассказала, она сказала, что у тебя другая семья. И поэтому ты не с нами.
— Нет! — воскликнул Назар чуть громче, чем требовалось, и тут же одернул себя: — Нет, Даня… мама… наверное, что-то не так поняла. У меня нет никакой семьи, кроме вас сейчас. Да, сын есть, его Морис зовут, он на пару месяцев тебя старше, но мы с ним не много общаемся, я просто им помогаю… я никогда не жил с его матерью, Дань. Там… там ошибка была, но так получилось.
Данька даже рот приоткрыл от удивления — такая это была новость. Но когда он додумал ее до конца, то лицо его стало сердитым, и в голосе отчетливо была слышна досада, когда он спросил:
— Тогда почему ты никогда не приходил ко мне? Я же тоже твой сын.
Вот и наступил этот момент. Наступил. Когда надо отвечать. И не перед кем-то, а глядя в глаза собственного ребенка, которого он предал. Назар сглотнул. Этот маленький, но самый главный человек решил, что он его стыдится. Стесняется. Потому что байстрюк, да. Как сам Назар. Шамрай слишком хорошо помнил, каково это — знать, что у отца есть «настоящие дети» и он. Случайный, ошибочный, не нужный. Это до сих пор будто свежее тавро на коже — жгло. И это же — мучило его мальчика, чьей вины не было. Если кому и мучиться, то ему. И потому правда. Правда же лечит, да?
— Я очень обидел твою маму, Дань, — медленно сказал он. — Я поступил подло по отношению к ней, я не поверил, что ты мой. А когда одумался, было поздно. Она уехала.
— Ты мог нас найти, если бы хотел, — зло выкрикнул Даня. Назар никогда еще не видел его таким. — Когда тетка, у которой меня держали, сболтнула, что мы недалеко от Рудослава, то я сбежал из ее хаты, потому что хотел найти тебя! А ты!
Мальчик резко вскочил на ноги, опрокинув стульчик, на котором сидел, и чашку с недопитым чаем, и рванул, не оглядываясь, в сторону кемпинга.
— Даня! Даня, стой! — крикнул ему вслед Назар, тоже подорвавшись с места и едва не бросившись следом. Но вовремя себя остановил. Ему надо побыть одному. Даниле очень нужно побыть одному и уложить в своей голове, что его отец — обыкновенный, самый примитивный мудак. И слабак. Еще вчера сын смотрел на него как на бога, а больше уже никогда не будет. Он сам разрушил Данину сказку, в которой они наконец есть друг у друга.
И среди всего этого короткими вспышками в голове озарялось новое откровение: Милана откуда-то знает про Аню и про Мориса. Она за каким-то чертом уверена, что они женаты, и именно это отдаляло ее от него в тот вечер в Милане. И вообще всегда. Назар сглотнул и растер лицо ладонью. Сейчас он уже ощущал боль в обожженной руке. Пальцы подрагивали, но на это было плевать. Он нашарил в кармане куртки телефон, судорожно отыскал номер Миланы и замер, занеся палец над кнопкой вызова. Дичь какая-то. Дичь! Глаза в глаза надо. Чтобы видеть ее реакцию, наблюдать, как меняется лицо от услышанного. Высказать полностью, все, до конца, нельзя наполовину. От этой половинчатости у них обоих крышу рвет. Ведь это кем он выглядел для нее, если, имея семью, все это время позволял себе растворяться в них с Данилой?!
