Грустная дама червей - Бочарова Татьяна (читать книги онлайн без регистрации TXT, FB2) 📗
А сами глаза… Они были такими знакомыми, что Карина узнала бы их из тысячи других — холодного, серо-свинцового оттенка, смотрящие прямо и пристально. Глаза Олега.
Значит, вот какая она, его сестра Инна, та, которую он считал самым близким себе человеком, сходство с которой видел в Карине. Прилетела из Америки проститься с братом.
Женщина быстрым, молниеносным взглядом скользнула по Карининому лицу, губы её слегка дрогнули. Затем она наклонилась к старику и принялась что-то тихо говорить ему на ухо.
Сами похороны и кладбище Карина запомнила смутно, будто в тумане.
Мысленно она похоронила Олега гораздо раньше и не могла заставить себя отождествить его с содержимым цинковой коробки, наглухо закрытой, сползающей в черную, глубокую яму на крепких веревках.
Тамара на поминки не осталась: она едва держалась на ногах. Вдобавок ко всему, ее дочка умудрилась подхватить ангину и лежала в постели с высокой температурой.
Остальные погрузились в автобус и поехали домой.
Очутившись за столом, Михалыч сразу же налег на спиртное, моментально захмелел и раскис. Лицо его, с близко расположенными сосудами, побагровело, маленькие, светлые глазки налились слезами. Он всхлипывал, громко посылал проклятья в собственный адрес, ронял голову Любаше на плечо. Глядя на его терзания и на то, как внешне спокойно ведут себя остальные, можно было полностью увериться, что именно дирижер являлся самым близким Олегу человеком.
В конце концов, Михалычу стало плохо с сердцем, и Любаша увела его домой, предварительно напоив корвалолом. Следом за ними ушли оба Олеговых друга.
Карина осталась в обществе Инны и старика. Тот держался молодцом. Он выпил много водки, но, в отличие от Михалыча, оставался таким же молчаливым и сурово-сдержанным, каким был в начале своего приезда.
Карина просидела с ним и Олеговой сестрой около часа, почти не разговаривая, лишь перекидываясь пустыми, дежурными фразами. Потом простилась и пошла к себе.
На лестничной площадке ее догнала Инна.
— Простите… — она снова цепко и внимательно глянула на Карину, — можно, я зайду к вам? На полчаса.
— Заходите.
— Сейчас. Только отца уложу.
Карина кивнула. Инна скрылась в Олеговой квартире.
Карина зашла в прихожую, не включая света, добрела до большой комнаты, опустилась на диван. Входную дверь она оставила незапертой.
Ей было все равно, придет Инна или не придет и о чем она будет говорить. В ушах ровно и громко шумело от выпитого, глаза слипались.
Карина посидела на диване минут десять. Сестра Олега не шла. Карина почувствовала, что замерзает: ее знобило, пальцы рук совсем заледенели. Она закуталась в плед, прилегла на подушку.
И тут же перед ее глазами возникла Леля.
Гак бывало все последние дни — стоило Карине задремать или просто прикрыть глаза, она всегда появлялась откуда-то из темноты, смотрела печально, жалобно, точно моля о чем-то. Такая реальная, отчетливая, что хотелось протянуть руку и дотронуться до нее.
Всегда Леля, только она, и никогда Олег.
Как ни старалась Карина представить себе его лицо, хотя бы просто облик, пусть размытый, неясный, у нее ничего не выходило. Будто бы он оттуда до поры до времени не хотел ее видеть, избегал, обратясь в невидимку.
А Леля хотела, не избегала.
Сейчас ее лицо казалось особенно близким, ярким и не по-земному красивым. Голубые глаза глядели на Карину с ожиданием.
— Как там? — спросила Карина. — Хорошо вам? Вы вместе?
Леля не отвечала. Карине показалось, что она слышит ее, но почему-то не может говорить. Или не хочет.
— Хотя бы кивни, — тихо попросила Карина.
Леля, все гак же молча, отступила вглубь, в темень, из которой возникла. Карина явственно слышала ее шаги — тихий, легкий скрип паркета. Она не успела удивиться такой странной озвученности своего сна.
— …Карина, — негромко позвал чей-то голос.
Это не был голос Лели, та при первом же его звуке медленно растворилась во мгле.
— Карина, — повторили настойчивей, — вы спите?
Она вздрогнула и открыла глаза.
Возле дивана стояла Инна. Ну да. Она же не закрыла дверь.
Карина приложила неимоверные усилия, чтобы оторвать отяжелевшую голову от подушки, и села на диване.
— Все в порядке, — сказала Инна, присаживаясь в кресло напротив. — Он спит.
Карина не сразу поняла, что она говорит об Олеговом отце.
— Простите, что разбудила. — В тоне женщины, однако, не чувствовалось вины. Она продолжала спокойно, изучающе глядеть на Карину. — Вы хорошо знали Олега?
— Хорошо.
Карина попыталась уловить сходство между этой железной леди и собой. Ничего общего. Разве только волосы — одинаковой длины и густоты, но разного цвета, у Инны они были много светлей.
— Насколько хорошо?
Карина глянула на женщину с недоумением. Чего она добивается? Что имеет в виду?
— С того момента, как они с женой переехали в эту квартиру.
— Понятно. — Инна наклонила голову. — Расскажите, какой жил в Москве. Мы не виделись девять лет: я вышла замуж и улетала в Бостон, а Олег тогда собирался ехать поступать в консерваторию.
— Разве вы не переписывались? — сухо спросила Карина.
— Переписывались. Но я хочу узнать от третьего лица.
— Зачем? — Карина почувствовала к сестре Олега острую неприязнь.
Явилась не запылилась из своей Америки, никаких эмоций, лишь этот холодный, безразличный тон, каким говорят криминалисты. И ее Олег боготворил, о ней тосковал, искал похожую на нее?
— Пожалуйста, — голос женщины чуть смягчился, — мне это очень важно.
— Нормально жил. Имел любимую работу, семью.
— И как у него было с женой?
— Обыкновенно. Как у всех, — почти с ненавистью сказала Карина.
— Но он ведь не любил ее.
— Откуда вы взяли? — резко спросила Карина. — Он вам писал об этом?
— Нет. Прямо не писал. Но я чувствовала… между строк. Вы… не сердитесь на меня. — Женщина встала, прошлась по комнате взад-вперед и снова остановилась перед Кариной. — Я… — она вдруг приложила обе руки к груди, — я должна с кем-нибудь поговорить, иначе… сердце лопнет. Трое суток без сна, визу выбила с трудом, до конца не надеялась, что успею, смогу его повидать. Собственно… и видеть-то нечего. — Инна тревожно глянула на Карину сухими, пронзительно светлыми глазами, и та поняла, что кажущаяся ее бесчувственность на самом деле просто шок.
— Я не сержусь, — негромко проговорила она и прибавила: — Олег любил Лелю. По-своему, может быть не отдавая себе в этом отчета, упорно убеждая ее и себя в обратном.
— Это на него похоже. — Инна улыбнулась с грустью. — Он всегда пытался казаться хуже, чем есть на самом деле. Всегда, с самой юности. За ним ведь девочки стали бегать, когда ему пятнадцать исполнилось. Другому бы нравилось, а он говорил, что терпеть не может их ухаживаний. Однажды одноклассница написала ему любовное письмо, а Олег его выбросил в помойку. Отец нашел письмо и закатил скандал: мол, что это за свинство, ему признаются в чувствах, а он, даже не прочитав, выкидывает послание в мусор. Характер у отца был суровый, на мне это не так сказывалось, я ведь ему неродная, а на Олеге — в полной мере. Но и тот не промах, кровь-то одна. Вот и спорили весь вечер, у нас с матерью даже голова разболелась. А ночью я встала воды попить, прихожу на кухню — там Олег сидит. Строчит что-то на листочке и от меня рукой прикрывает. Смотрю, рядом девчонкино письмо лежит, аккуратно так разглаженное по всем замятинам. Тут я и сообразила, что он ответ ей сочиняет. Ночью, чтоб никто не увидел. — Инна села обратно в кресло. Видно было, что ей очень худо, хоть она стремилась это скрыть.
Злость на нее у Карины полностью прошла. Осталось только сострадание и чувство единения в горе, которое постигло их обеих.
На мгновение сю овладело искушение рассказать сестре Олега обо всем: об их любви, тайных встречах, о том, как они вместе играли концерты и вместе же мучились своим предательством по отношению к Леле.
