Триумф - Веснина Елена (книги полные версии бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— Пална?
— Это не Виктория Павловна. Ее сейчас нет. Она в больнице.
Ритка с ужасом смотрела на Борюсика, потом чуть слышно спросила:
— Что с ней?
— А с кем я говорю? Представьтесь, пожалуйста, — попросила Анна.
— А вы кто? Я вас тоже не узнаю.
— Я — медсестра Яровая.
Ритка заплакала:
— Мама Аня! Мама Анечка! Это я, Наташка Косарева.
Борюсик растерянно слушал весь разговор. Когда Ритка положила трубку, он спросил:
— Что ты им сказала? Ты назвала имя…
— Да, Борис, это мое настоящее имя. Я — Наталья Косарева. И это еще не все мои тайны. Ты еще можешь избежать дальнейших сюрпризов с моей стороны. Просто скажи, и я уйду.
— Даже если скажешь, что ты Мата Хари и работаешь на все разведки мира, я от тебя не отступлюсь. Рит, дай мне время, и я привыкну, что ты Наташа, Наташенька.
Ритка попросила:
— Не называй меня так. Я Маргарита. А сейчас нам нужно ехать в Радужное. Моя мать хотела убить Палну.
— Никуша, я не верю своим глазам. Доченька! — закричал Юрий Владимирович, увидев Доминику.
— Папа, что ты здесь делаешь? — удивилась дочь.
— Я здесь… Дорогая, позволь представить тебе официально. Это Анна Вадимовна Яровая, мама нашей Дианки.
— Разве что официально… Мы ведь знакомы.
Анна Вадимовна осторожно сказала:
— Доминика, у нас тут такое несчастье. На Викторию Павловну совершено покушение. На Палну напала Косарева.
— Мать Ритки? — ахнула Доминика. — Ее задержали?
— Да. Она сейчас в милиции. В Радужном.
— Все, как мы и думали. Только запахло жареным, Анатолий и рванул к своей шефине под бочок. Но я не приложу ума, как же она так прокололась? С нападением на Викторию Палну? — сжал Артем кулаки.
В кабинете появились Борюсик и Ритка. Все замерли. Первой опомнилась Анна Вадимовна:
— Ну здравствуй, Наталья!
Ритка разрыдалась.
Юрий Владимирович отвел в сторону Борюсика:
— Ты что-нибудь понимаешь? Почему Аня называет Ритку Наташей?
— Не больше вашего, — развел руками тот. — Остается надеяться, что нам все-таки хоть что-то объяснят.
Петров внимательно смотрел на Косареву, которую привели на допрос:
— Вы просили о встрече? Я вас слушаю.
— Да, я в камере долго думала. И вот что надумала. Оформляй явку с повинной, начальник. Я понимаю, что теперь на меня одну все повесят. Может, я в чем-то и виновата. А кто безгрешен? Только убивать я никого не хотела. На самом деле, все случайно произошло, по неосторожности, — заявила Надежда.
Петров скрестил руки на груди:
— Хороша явка! Хочу вам напомнить, вас задержали при попытке убить человека. Есть свидетели, потерпевшая, слава богу, жива. Тут и доказывать-то особо нечего. Все и так ясно.
— Ничего подобного. Когда охранник вошел в кабинет и увидел, что директорша ранена, я уже в коридоре была. Так что никто не видел, как все было, — возразила Косарева.
— Не хотите ли вы сказать, что Строгова сама себя ткнула в бок ножом? — язвительно поинтересовался Петров.
— Вот именно, — закивала Косарева. — Это она на меня напала, а я защищалась. То, что с ножом в боку она оказалась, — это чистая случайность. С таким же успехом этот нож мог достаться и мне.
— Ну-ну… — растерялся Петров. — Значит, это Строгова на вас злодейски напала, а вы только защищали свою честь и достоинство. Хороша сказка.
— Это не сказка, это правда. Мужика мы с ней одного не поделили. Самвела Пашаева. Дело было так Когда я в кабинет зашла, она была одна. Слово за слово. Набросилась она на меня, точно взбесилась, волосы на мне стала рвать. Я пыталась защищаться, невольно вытащила нож, в целях самообороны. Так она меня им чуть не прирезала. Мне в последний момент удалось увернуться. Она сильно замахнулась, я схватила ее за руку… Стали бороться. Во время этой борьбы она в бок себе и заехала. Такие дела наши скорбные, начальник. Но вот какое горе — ни подтвердить, ни опровергнуть мои слова вы не сможете. Свидетелей нет. Мое слово против ее слова. Придется нам с вами искать компромисс, иначе повиснет это дельце вися ком, честь и гордость вашу позорящим.
Петров всплеснул руками:
— Ай-яй-яй, столько фантазии в эту сказку вложено, и сыграно неплохо, а все без толку. Как у вас говорят, не прокапает. Судмедэкспертиза подтвердила, что такой удар ножом невозможно устроить себе самостоятельно, как ни замахивайся и как ни увертывайся. Аудиенция закончена. Сержант!
— Да?… — Косарева на секунду задумалась. — Подождите, начальник. Так и быть. Я вам правду скажу. Я много думала в камере…
Петров перебил ее:
— Это я уже слышал. Думать вообще полезно. Умственная деятельность продлевает жизнь. Нельзя ли перейти от лирики к фактам?
— А ты, начальник, не торопись. У нас с тобой долгие часы бесед впереди. Знаешь ли ты, Олег Иваныч… Тебя ведь так зовут? Знаешь ли ты, Олежка, что такое любовь? Не эти жалкие розовые сопли, которые жуют в кино. А настоящая, пламенная страсть, сжигающая нутро, выворачивающая душу, лишающая сна и аппетита?
— Короче, — мрачно оборвал он ее.
Косарева подалась к нему.
— Вижу, что ты меня понимаешь. Вот так я полюбила Самвела. Без оглядки на возраст и положение. С первого взгляда и навсегда. Я готова была ради него на все. Скажи он — убей, убила бы, скажи — умри — умерла бы, не задумываясь ни на секунду. Мне казалось, что и он меня полюбил. Во всяком случае мы стали жить вместе. И вдруг! Сердце рвется на части, когда вспоминаю этот момент… Я к ногам Самвела душу свою кинула, а он ноги вытер и дальше пошел. Тогда узнала я, кто она — разлучница. И стало мне интересно на нее поглядеть. Признайся, тебе ведь тоже было бы интересно, на кого тебя променяли, ради кого тебя кинули?
Петров сжал кулаки, закусил губу. Потом спохватывается:
— При чем здесь я? Ты о себе говори.
— Я правильно тебя поняла, что рассказанная мною сцена тебе близка и ты меня понимаешь? Как человек человека? — заглядывала ему в глаза Надежда.
Петров дернулся:
— Я тебя понимаю, как начальник УгРо — матерую преступницу, убийцу. И хочу, наконец, до конца понять.
— Я вошла в ее кабинет, а она встретила меня наглой ухмылкой, сказала: «Самвел уже и не знает, куда бежать от тебя, куда прятаться». Смеялась надо мной. Говорила — гордости у меня нет. Стыдила, позорила. Тут у меня в голове все помутилось. А что дальше было, не помню… Увидала ее в луже крови, испугалась и убежала. Поверишь, Олег Иваныч, я ничего не помню! Я не хотела ее убивать. Я ее не убивала… Не знаю, как это вышло…
Петров вздохнул:
— Зато я знаю. Ты артистка хорошая. Тебе бы в театр идти, отбою бы от поклонников не было. И замысел мне твой понятен. Хочешь закосить под аффект?
Косарева спросила совершенно спокойно:
— А что, не получится?
Неожиданно открылась дверь, вошли Николай Николаевич и Сергей. Сергей с порога, как увидел Косареву, бросился на нее с кулаками:
— Ага! Вот ты где! Отдавай деньги, сука! Я тебе сейчас покажу! 1 де деньги?
— Милиция! Грабят, убивают! Милиция! — завопила Надежда.
Петров еле растащил их. Косарева быстро оправилась.
— Уберите этого психа!
— Кто — псих? Деньги верни! — орал Сергей.
— Остынь, болезный, а то пойдешь у меня по статье за нанесение тяжких телесных повреждений! — Косарева показала ссадину на руке.
— Может, «скорую» тебе вызвать? И в санаторий отвезти? — рявкнул Петров.
Надежда огрызнулась:
— Вы лучше психиатричку вызовите для этого товарища.
— Тихо, тихо, господин Никитин. Я понимаю всю глубину и силу вашего негодования, но преступница уже в наших руках. Успокойтесь, она теперь не отвертится, — уговаривал НикНик разбушевавшегося Сергея.
Петров принялся за допрос:
— Так, господа, начнем по порядку. Господин Никитин, знаете ли вы эту женщину?
Сергей снова дернулся к Косаревой, но Николай Николаевич удержал его.
— Знаю, и очень хорошо.
