Любовь вне правил. Часть 1 (СИ) - Владон Евгения (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
Конечно ей было мало. Слишком ничтожно мало! Особенно, когда понимаешь, что этот сон длиться вечно не будет, а ты ещё не успела насытиться этим неземным блаженством упоительного сумасшествия. За несколько минут (а может уже и часов) вознестись до ранга бессмертных богов, чтобы в одночасье и синхронно упасть с небес в огненную преисподнюю всепоглощающей похоти и первозданного греха, не стыдясь ни наготы своей (нет, не плотской!), ни порочных желаний.
Боже, как же она его хотела, как лишалась остатков здравого разума, когда его сильное, неподъемное и такое податливое под её пальчиками тело накрывало её с головой, вжималось в неё своим живым и горячим рельефом, словно хотело навечно сплестись и слиться с ней в одно целое буквально – кожей, мышцами, костями и даже нервами, мыслями и ощущениями. Как она могла поверить, что это не сон, когда её самый любимый Дьявол творил с ней нереальные вещи, заставляя умолять её, выпрашивая хныкающими стонами трахнуть её, совершать то, чего бы она в жизни никогда не сделала с кем-то другим, как и не допустила возникновению подобных мыслей в своей голове.
Но это же был Рик, вашу мать! Её единственный, самый желанный и самый ненавистный Рикки Бауман. И она снова растворялась в его сладком чистилище, подобно развратной грешнице и бессовестной блуднице, преклоняясь перед своим сильнейшим в мире покровителем, господином и его щедрыми дарами, как та дикая язычница, одержимая легионами бесов или приступами сексуального голода. Да, ей было невообразимо мало, чувствовать его, стонать под ним, вжиматься в него самого, подмахивая и вбирая как можно глубже каждый удар его члена, каждый ненасытный поцелуй и ласку его языка, губ и рук. Слишком мало! Он ведь ей задолжал целых двадцать лет и бесчисленное количество подобных ночей. Она же теперь не успокоится, пока не выжмет его всего до основания, до самой последней капли или пока не прикончит своей неутолимой жаждой и остервенелым голодом.
- Ещё! Пожалуйста! Я хочу ещё... не останавливайся! – выгибаться под ним, впиваясь в его спину или в ягодицы всеми пальцами и ногтями, расписывая его бронзовую кожу и даже татуировку абстрактными линиями вызывающих царапин, ощущая, как он при этом напрягается ещё сильнее и ещё жестче насилует её киску, практически вбиваясь в неё окаменевшим членом, будто намереваясь разорвать её изнутри и буквально вспороть. А ей мало и этого! Кричать, задыхаться и биться в конвульсиях от нарастающих приливов нереального наслаждения, от мучительной агонии, наливающейся внутри подобно термоядерному синтезу из раскаляющихся искр одержимой похоти.
Взрываясь, практически теряя сознание, свою сущность, всю себя только за эти долгожданные секунды нечеловеческого блаженства – самого сильного и долгого оргазма. А разве он заканчивался? Просто сейчас он достиг своей наивысшей точки, накрыв её сознание, тело и каждую сенсорную клеточку взрывной волной чистейшей эйфории.
Как она могла после такого остановиться, прервать этот дикий сон и отказаться от его бесконечного апогея? Отказаться от возможности тонуть и плавиться в этом совершенном экстазе – в руках своего любимого Дьявола-искусителя?
- Господи... я точно чокнулась, но я хочу тебя! Ещё! Пожалуйста... – это и вправду походило на безумный бред, но Джо было попросту плевать. Её волновали лишь собственные вышедшие из-под контроля плотские инстинкты и кипящая в крови секс-психопатка. – Теперь моя очередь! Бл*дь, я хочу тебя, твой грёбаный член – ВСЕГО ТЕБЯ!
Да что с ней такое? Она же реально не может (и НЕ ХОЧЕТ!) останавливаться! Никогда и не под какими предлогами! Она окончательно съехала крышей или во всём виноват этот треклятый сон, сотворивший с ней столь чудовищные метаморфозы? Или всё-таки это была вина этого чёртова демона? Он что-то с ней сделал, вскрыл своими сверхъестественными манипуляциями то, что так долго все эти годы пряталось от белого света под неподъемными пластами защитных блоков? Как ему это удалось? КАК? И почему она не желает, чтобы это не прекращалось? Чтобы этот сладкий кошмар длился целую вечность, а она сгорала в его адском пламени до бесконечности! Сходила с ума в его объятиях с его членом в своей вагине, во рту (везде!), умирала и воскрешала – снова и снова, опять и вновь! Неужели такое не возможно?
Если возможен подобный сон, то и остальное тоже!
Он же никуда не исчезал, её пальцы жадно сжимались в его волосах у корней над шеей и на затылке, она чувствовала натяжение его шёлковых прядей меж фалангами так же сильно и осязаемо, как и вес его мускулистого тела на себе, как и его язык в её ротике, беспрестанно атакующий и растирающий её дерзкие губки до болезненной припухлости. Как и его упругий фаллос, растянувший изнутри воспаленные стенки её всё ещё кончающего и спускающего влагалища.
Конечно ей было мало, разве подобным можно насытиться за какие-то несчастные полчаса или час? Насытиться её Риком! Её персональным Дьяволом!
Ещё до того, как толкнуть его в грудь и заставить Баумана перевернуться на спину, а самой оседлать его сверху, Джо нехотя прервала их совокупляющийся поцелуй, прикусив мужчину за нижнюю губу. Удивленный или недоуменный рык недовольного зверя был тут же задобрен последующей лаской от очень голодной кошечки. Джоанн скользнула язычком по своему укусу, проложив жаркую и влажную дорожку до гладкого (когда-то так тщательно выбритого её собственными пальчиками) подбородка Рика и обволакивая его вакуумным поцелуем не менее горячего ротика.
Сильнее сжимая в пальцах его густые локоны, она потянула за них, совершенно не беспокоясь, насколько больно будет Тандеру от её очередной безумной прихоти и едва контролируемой манипуляции. Он может втягивать воздух сквозь зубы, грубо ругаться, крыть её самыми вульгарными выражениями, даже ущипнуть или звонко шлепнуть по ягодице (обязательно ещё плотнее и грубее припечатав собой к матрацу кровати), но чего определенно не сумеет сделать, так это устоять перед её дальнейшим воздействием. Перед её губами и язычком, соскользнувшими с его подбородка вначале на шею, затем к основанию трапеции, к впадинке над ключицей, к яремной впадинке... Практически на каждом пройденном дюйме она оставляла обжигающий засос, иногда с отпечатком зубов и обязательным змеевидным узором влажного рисунка от своего языка.
Она буквально пробовала его на вкус, снимала его солоновато-острый аромат с примесью горького миндаля и мужского пота, будто на самом деле намеревалась облизать его до самых ног. А если даже и так? Разве она куда-то спешила? Она дорвалась в коем-то веке до самой вкусной и когда-то такой недоступной игрушки. Неужели она не имела права насладиться ею именно так, как больше всего жаждала и лелеяла в своих фантазиях? И разве Рик что-то имел против этого? Ну, пришлось ему перевернуться на спину или в этом есть что-то недопустимое? Не легче ли именно в таком положении принимать столь откровенные и похотливые ласки от оседлавшей его блудницы, которая уже почти свихнулась от неизлечимой к нему озабоченности, от него самого и от того, что она с ним вытворяла сама, и что ОН намеревался сделать с ней в ближайшие минуты.
Рисовать по его тонкой коже, по вздутым под ней венозным змейкам и упругому рельефу мышц: по груди, рёбрам и прессу живота своим язычком, губами, вакуумными поцелуями жаркого ротика и дуреть от этих возбуждающих ощущений все сильнее и глубже. Переплетаться собственными чувствами осязания и зашкаливающими эмоциями с чужими, вбирая их своими рецепторами через ответную дрожь Баумана, через его порывистое дыхание, безошибочно угадывая, где нажать сильнее, где прикусить, а где провести кончиком языка скользящей или слизывающей лаской.
Когда и кого она ещё так обцеловывала, облизывала и ласкала жадными ладошками – гладила, стискивала, царапала? Кого она вообще так хотела, до лихорадочной ломки во всём теле и маниакального желания сделать что-нибудь запредельное и сверх развратное? А ведь не будь Рик так возбужден и не реагируй он так на все её совращающие манипуляции, на вряд ли бы её саму сейчас так вело, а то и вовсе выносило за пределы реальности.
