Врата рая - Эндрюс Вирджиния (читать книги онлайн бесплатно серию книг .txt) 📗

Если бы был со мной здесь Люк! Он бы увидел, что все наши фантазии могут воплощаться в реальности. Те две крохотные фигурки в игрушечном коттедже были бы нами.

Вокруг домика извивался забор из колышков высотой до колен. Он не предназначался для того, чтобы от кого-то отгораживаться, просто служил подпоркой для вьющихся роз и выглядел совершенно таким же, как и на игрушечной модели.

В отличие от остальной территории Фарти местность вокруг коттеджа была хорошо ухожена, во всем чувствовалась заботливая рука. Густая и ровно подстриженная трава, забор выкрашен белой краской, дорожки чистые и ровные, стекла в окнах блестели.

— Ну… вот и коттедж.

— Он как бы пришел сюда из книжки. Как бы я хотела нарисовать его.

— Вы рисуете?

— О да. Рисование — это моя страсть. Я это делаю даже теперь, во время лечения. Я хочу изучать искусство и постоянно работать над собой, — заявила я с надеждой.

— Конечно. Конечно, — дважды повторил мистер Брадерз, перенесясь опять в воспоминания. — Да, тогда вы, может быть, когда-нибудь нарисуете его. Почему бы и нет?

— Мы можем зайти внутрь? — спросила я.

— Обязательно. А вас не будут искать там, в Фарти?

— Мне это безразлично. Я чувствую себя там пленницей. Пожалуйста, ввезите меня в коттедж.

Он провез меня по плиточной дорожке до входной двери, открыл ее и вкатил внутрь. Игрушки Таттертона стояли повсюду: на полках и на доске над камином. Здесь также было по крайней мере полдюжины старинных часов, которые все ходили. И как бы в подтверждение пробили напольные часы в углу комнаты, а музыкальная шкатулка голубого цвета, выполненная в форме коттеджа, открыла входную дверцу. Из нее вышло, быстро вернувшись обратно, крошечное семейство, сопровождаемое приятной, легко запоминающейся и очень знакомой мелодией.

Это была та самая мелодия, которая звучала, когда поднимали крышу у игрушечного коттеджа в Уиннерроу, — ноктюрн Шопена. Когда музыка прекратилась, мы посмотрели друг на друга.

— У моей матери был игрушечный коттедж — точная копия этого, со всеми кустами и соснами, и он исполнял эту же самую мелодию. Она подарила мне его в день восемнадцатилетия. Ему столько лет, сколько и мне, а он все еще играет. Кто-то прислал коттедж маме сразу после моего рождения.

— Да. — Он с трудом выговорил это слово. Он казался испуганным, его глаза несколько расширились. Затем выражение лица мистера Брадерза изменилось и стало печальным. Голова склонилась на сторону, и на мгновение он глубоко задумался. Внезапно, осознав, что я смотрю на него, он улыбнулся.

Я быстро отвернулась и стала продолжать изучать помещение. Оно было необычно уютным и теплым, таким, каким, по моему мнению, должен быть домик садовника. Хотя мебель была старой, ничего не выглядело изношенным. Полки, полы, занавеси — все выглядело опрятным и чистым, как в доме чрезвычайно аккуратного человека. Дом состоял всего из двух комнат. В жилой прямо перед камином находился длинный стол, на котором лежали крохотные кусочки металла, инструменты и незаконченная игрушечная средневековая деревня. Церковь с винтообразной крышей и цветными окнами была уже доделана. В ее дверях стоял священник, который приветствовал прихожан. Там были также магазины, прекрасные каменные дома и хижины более бедных людей. Несколько маленьких повозок с запряженными в них лошадками, а также некоторые детали не были еще закончены.

— Если вы хотите, у меня есть в холодильнике чай.

— Да, пожалуйста.

Я подкатила коляску ближе к столу, чтобы посмотреть повнимательнее на эту таттертоновскую игрушечную деревню.

— Эта модель отнимает у меня массу времени, так как я постоянно хочу что-то добавить то здесь, то там, — пояснил он.

— Она такая красивая и так похожа на настоящую! Мне она очень нравится. Посмотрите только, как удачно вам удалось передать выражение их лиц! Нет даже двух похожих.

Я взглянула наверх и заметила, что хозяин коттеджа смотрит на меня пристально, с нежной, прекрасной улыбкой на лице. Он спохватился и быстро сказал:

— О… чай. Одну минутку.

Он пошел на кухню, а я откинулась на спинку и продолжала изучать окружающую обстановку.

— Вот, пожалуйста, — сказал мистер Брадерз, быстро подойдя ко мне и передавая стакан с чаем и плавающими в нем кусочками льда. Я взяла чай, но пить не торопилась. Мужчина почему-то избегал моего взгляда и, повернувшись, стал укладывать инструменты в ячейки на стене.

— Вы тот человек, которого я видела из окна своей комнаты, — заявила я.

— Да?

— Я видела вас у памятника моим родителям, не правда ли?

— Да, я останавливался там однажды.

— Более чем однажды, — настаивала я.

— Может быть, и чаще.

Улыбнувшись, он сел в деревянную качалку около камина, закинул руки за голову, вытянул свои длинные худые ноги и посмотрел на потолок. Теперь, когда я разглядела его профиль, я подумала, что он по-своему довольно интересный человек. Он излучал какую-то притягательную силу, которую я наблюдала у Люка, когда он бывал в самом нежном, вдохновленном и поэтическом настроении.

— Прогулки — теперь мои единственные физические упражнения. Я брожу по всей территории.

— Вы были также на поминальной службе. Я видела вас, — подчеркнуто заявила я. — Почему вы не могли выйти из леса и встать рядом с другими молящимися?

— О… я просто постеснялся. Итак, — сказал он, пытаясь изменить направление разговора, — как идет ваше выздоровление?

— Но почему вы не хотели, чтобы вас увидели там? Вы боитесь Тони?

— Нет. — Он улыбнулся.

— Я не понимаю тогда, почему вы так… так прячетесь?

— У меня просто такая привычка. Если посмотреть на человека более пристально, то, думаю, у каждого из нас найдется что-либо странное. Я такой тип, который любит оставаться в одиночестве.

— Но почему? — настаивала я.

— Почему? — Он засмеялся. — Вы ведь не отступаете от того, что вас беспокоит, не правда ли? Совершенно так же, как ваша мать.

— Я не понимаю, как вы можете так много знать о ней, если вы любите проводить все время наедине с самим собой.

Он засмеялся снова.

— Я не знаю, куда мне спрятаться, чтобы сохранить секреты своей жизни, когда вы находитесь поблизости. Я люблю одиночество, — спокойно сказал он. — Но мне нравилось быть с вашей матерью, и я разговариваю с людьми, как я делаю сейчас с вами. А теперь расскажите мне о своем выздоровлении.

— Вчера я встала самостоятельно на ноги, впервые после аварии.

— Это замечательно!

— Но доктор и Тони считают, что мне не надо торопиться. Никто не просил меня, чтобы я снова попробовала встать, и еще я ни разу не воспользовалась приспособлением для ходьбы. Они продолжают настаивать на том, чтобы я днем спала, принимала таблетки снотворного и оставалась изолированной от людей. Это первый случай, когда я вышла из дома, хотя нахожусь здесь уже почти неделю! Я даже не могу позвонить по телефону и поговорить. У меня нет телефона! — Я разревелась.

— Да?

— Я не видела своего двоюродного брата Люка с тех пор, как покинула больницу, то есть уже шесть дней, считая сегодняшний. Я посылала ему послания через Тони и Дрейка.

— Дрейка?

— Сводный брат моей матери.

— О да. Сын Люка-старшего.

— Кажется, вы знаете слишком много о моем семействе для работника… для помощника, — заявила я подозрительно.

— Просто я умею хорошо слушать, когда говорят другие люди.

— Какая у вас удивительная память на подробности, — отметила я, прищурив глаза и всем своим видом демонстрируя понимание того, что многое он просто недосказывает мне.

Мистер Брадерз улыбнулся как-то по-мальчишески.

— И что же случилось с Люком?

— Он не позвонил и не приехал. Я въехала на коляске в кабинет Тони и сама позвонила ему в общежитие в Гарварде. Его не оказалось на месте, и я попросила его соседа по комнате передать Люку, чтобы он немедленно приехал ко мне.

— Понятно. Ну, тогда я уверен, что скоро он навестит вас.