Не горюй! - Кайз Мэриан (читать книги TXT) 📗
Но уже поздно. Я приняла решение. И я его выполню. Если я начну сейчас колебаться, я сойду с ума.
Мое будущее связано с Джеймсом. Адама в моей жизни больше нет.
Кто знает, может, для Адама я просто одна из тех, с кем приятно переспать, и все дело в сексе? Хотя, возможно, и нет…
В любом случае я должна его забыть.
Я обязательно его забуду.
Я и знала-то его всего три недели.
Дело в том, что он на меня действовал как-то непривычно. Мне хотелось о нем заботиться; с ним я чувствовала себя необыкновенной и привлекательной.
Так, может, все дело в моем «эго»? С Джеймсом я себя больше не любила. Поэтому и вцепилась в первого попавшегося мужика, с которым почувствовала себя хорошо.
Но, честно говоря, я так не думаю.
Адам не похож на других. И у нас были совершенно особые отношения.
Однако все уже в прошлом. Теперь Адам меня презирает. За мою глупость, с какой я отреагировала на нелепые объяснения Джеймса. И за то, что я с такой скоростью оставила его постель и перебралась в другую. Даже если это постель моего мужа.
Мне было неприятно думать, что он так во мне разочаровался. Хотя его нельзя винить. Я сама-то себя не слишком уважала…
32
После разговора с Адамом во вторник я делала все возможное, чтобы забыть его. Старалась думать о приятных вещах вроде лондонского шума и комфорта своей квартиры. И о том, как радостно будет снова встретиться с друзьями. И о возможности когда-нибудь вернуться на работу. И о том, как интересно жить в городе, где каждую секунду продается пара обуви.
У нас с Джеймсом все получится. Я буду счастлива. Мне ведь предложено все, о чем я так безумно тосковала в первый месяц после его ухода!
Я забуду о его измене. Кейт получит папу. У меня будет муж. Мы начнем прежнюю жизнь. А если я буду поспокойнее и посерьезнее, буду больше заботиться о Джеймсе и его нуждах, то это вовсе не большая цена, которую придется заплатить. И ужас, который я испытываю сейчас, пройдет.
Разумеется, мою тоску можно еще отнести и к необходимости расстаться с семьей. Какими бы ужасными они ни были, я за последние три месяца к ним очень привыкла. Их анархический вариант семейного уклада казался мне более привлекательным, чем ожидающая меня ровная и спокойная жизнь с Джеймсом.
Я буду по ним скучать. По маме, папе и Анне.
Я даже буду скучать по Хелен.
Хотя, может, и нет.
Мне было трудно. Иногда я впадала в ярость. Не верила тому, что он сказал. Не верила, что я действительно такая плохая. Но чтобы привести себя в чувство, мне достаточно было вспомнить одну сказанную им фразу: «Если бы я был счастлив, разве бы я тебя бросил?»
Так что выбора у меня не было. Я вынуждена была согласиться, что сама во всем виновата. Если бы не мое поведение, он бы меня не бросил и не пошел на такой ужасный шаг, как завести интрижку и решить, что он влюбился в другую.
Джеймс не был бабником. Он не был легкомысленным. Все свои поступки он сначала долго и тщательно обдумывал. Слишком долго и слишком тщательно, если вы хотите знать мое мнение. Он не делал глупостей, просто чтобы позабавиться. Видимо, у него тоже тогда не было выбора. Он наверняка дошел до ручки.
Но все наладится, все будет как прежде. Только потребуется время.
Я поступала правильно!
Наконец я приняла решение: во вторник лечу в Лондон. У меня хватит времени, чтобы собраться и, самое главное, избавиться от чувства неприязни к Джеймсу.
В пятницу, после двух дней тщательной упаковки одежды в чемодан, я нашла все свои тряпки в дальнем углу шкафа Хелен. Я снова сложила их в чемодан, но через пару часов они оказались у Хелен под кроватью. Я снова положила их на место и решила позвонить Джеймсу и сообщить, каким рейсом я прилечу во вторник. Странно, после отъезда он звонил мне каждый день и спрашивал, когда я вернусь. Как будто ему не терпелось меня увидеть. Как будто он боялся, что я передумаю.
Разумеется, циник во мне решил, что он соскучился по сексу или у него не осталось чистого белья, вот он и ждет меня с таким нетерпением. Было непривычно ощущать, что он меня ждет, что я ему нужна. Особенно после того высокомерного и холодного отношения, которое он продемонстрировал, когда был в Дублине. Он ведь всячески старался показать, что оказывает мне услугу, приглашая вернуться! Сейчас же он явно чувствовал себя неуверенно, хотя тщательно это скрывал.
Но он зря беспокоился.
Я возвращалась.
Возможно, без большого желания — но возвращалась.
Я позвонила ему в офис. Ответил мужской голос:
— Извините, но мистера Уебстера сейчас нет. Кто его спрашивает?
Мне пришлось подумать. Кто же его спрашивает?
— Его жена, — с трудом выговорила я.
— Клэр! — радостно воскликнул мужчина. — Как поживаешь? Это Джордж. Приятно тебя слышать.
Джордж был партнером Джеймса. И его другом. И, думаю, хоть он был выпивохой и дамским угодником, он был и мне другом.
Джордж был славным. Добрым. Мне он нравился. С его женой Айслинг было приятно посмеяться. Мы не раз вместе надирались.
— Привет, Джордж, — несколько смущенно отозвалась я.
После нашего разрыва с Джеймсом я с ним ни разу не разговаривала и теперь не знала, что сказать.
Сделать вид, что вообще ничего не было? Что все в полном ажуре?
Или идти напролом, превратить все в шутку, сострить по собственному поводу? Например, сказать:
— Привет, это Клэр. Но если тебе трудно запомнить, называй меня Дениз.
Я вдруг осознала, что первые пару недель после возвращения в Лондон буду часто попадать в такую ситуацию.
Господи, до чего же унизительно!
Но Джордж спас меня, сразу взяв быка за рога.
— Значит, ты к нему возвращаешься? — засмеялся он. — Слава богу! Теперь он, может, хоть один день нормально поработает.
— Вот как, — вежливо сказала я.
— Конечно! — энергично и жизнерадостно воскликнул Джордж, что заставило меня предположить, что он только что вернулся после долгого ленча, на котором не обошлось без выпивки. Ладно, что там придираться. Все-таки пятница. — Как мне тебе это описать, Клэр? Ну, скажем, ему было нелегко. Ты же знаешь, какой он. Не любит говорить о своих чувствах, как и все мы, и слишком гордый, даже во вред себе. Но даже слепой мог видеть, как он тебя любит. Достаточно было взглянуть на него, чтобы понять, что без тебя он не может. Он был просто убит. Так что это милость господня, что ты возвращаешься! Иначе пришлось бы его увольнять. — Он громко расхохотался. Видно сразу, ленч удался.
Но о чем, черт побери, он говорит? Он случайно не смеется надо мной? Может быть, я уже стала всеобщим посмешищем?
Ладно, если честно, я признаю, что в других обстоятельствах я бы первой начала смеяться над брошенной женой, которая принимает назад нашкодившего мужа с такой поспешностью. Надо быть дурой, чтобы не понять, что люди будут посмеиваться и надо мной, так быстро простившей Джеймса.
Но поверить в то, что Джордж открыто надо мной насмехается, я не могла. Я хорошо знала, что Джеймс вовсе не убивался по поводу меня. И Джордж должен знать, что я это знаю. Конечно, они оба мужчины, но ведь обсуждают они иногда между собой что-то кроме футбола и машин!
Но Джордж всегда был славным. Я не могла взять в толк, почему он шутит над моей бедой. Почему он так жесток?
Мне было больно, но плакать я не собиралась. Я должна постоять за себя! Надо задушить эти поползновения в зародыше — иначе каждый будет считать, что может смеяться надо мной.
— В самом деле? — с сарказмом спросила я.
Я старалась этими словами дать ему понять, что, хотя Джеймс и поступил дурно, это не делает меня мишенью для насмешек.
Но Джордж никак не отреагировал. Во всяком случае, не обиделся. Потому что продолжил вполне доброжелательно:
— Я не слишком разбираюсь в таких делах, но рад, что вы помирились. Ты молодец, что простила его. Тебе, верно, пришлось нелегко. Но я думаю, что, когда ты увидела, в каком он состоянии — прямо живой труп, — ты поняла, насколько глубоко он переживает свою вину.
