Проблеск надежды - Хегган Кристина (лучшие книги без регистрации txt) 📗
Благодушная улыбка исчезла с его лица, во взгляде появилось что-то холодное, жестокое, и это почему-то ее встревожило.
Сидящие за столиком на двоих молодые люди, по-видимому, узнали его и наблюдали за ними. Дайана окинула зал тревожным взглядом. Она не могла разговаривать с Трэвисом здесь. Это привлечет внимание, вызовет ненужное любопытство.
Она неохотно кивнула головой в сторону коридора в конце зала.
– Мы можем поговорить у меня в кабинете. Трэвис пошел за ней, восхищаясь плавными линиями ее фигуры. В ее движениях чувствовалась скованность, но ему и без колыхания бедер было ясно, что под этим белым шелковым платьем скрывается полное жизненных сил тело.
Возможно, если он сделает правильный ход, этот визит окажется для него не только полезным, но и приятным.
Прежде чем отправиться сюда, он долго размышлял. После звонка Питера он просидел около часа, переваривая все, что узнал, и, обдумывая, каким образом можно извлечь максимальную пользу из этих удивительных откровений.
Закери Уэллс был тем самым искомым внуком, которого так жаждала иметь Маргарет. Заметьте, не внучкой, а внуком, еще одним продолжателем ее драгоценной династии по мужской линии. Она придет в восторг! И все его проблемы будут решены.
Ему оставалось лишь чуть-чуть подправить правду.
– Говори поскорее, Трэвис, – сказала Дайана, закрывая за ними дверь. – Я устала и хочу домой.
Чуть вытянув губы, Трэвис оглядел огромный, заваленный бумагами письменный стол, отделанные под камень стены, двери из цельного стекла, выходящие в залитый лунным светом сад.
Он сделал несколько шагов, и взгляд его упал на фотографию Закери, стоящую на письменном столе. Он взял ее и поднял бровь.
– Твой сын?
Трэвис сверлил ее взглядом, и Дайана всеми силами старалась унять нервную дрожь.
– Он самый.
– Я и не знал, что ты вышла замуж. – По насмешливой искорке в его глазах она поняла, что он с ней играет и знает, что она не замужем.
– Я и не выходила замуж.
Он заметил произошедшую в ней перемену. Любезность исчезла из ее голоса, тело напряглось. Трэвис нарочито неторопливо поставил фотографию на место.
– Закери мой сын, не так ли?
Поняв, что представление окончено, она испытала почти облегчение и глубоко вздохнула. Дайана не могла бы объяснить, почему, все происходящее ее так тревожит. Ведь Закери был усыновлен самым законным образом. И что бы теперь ни пытался предпринять Трэвис, ему не удастся ничего изменить.
– Ты участвовал в его зачатии, но это еще не делает тебя его отцом – по крайней мере, в подлинном смысле этого слова.
– Почему ты такая нелюбезная, Дайана? Я пришел сюда не для того, чтобы ссориться с тобой. Я очень благодарен за все, что ты сделала для моего сына. Я уверен, что, если мы с тобой сядем и обсудим ситуацию, как подобает двум взрослым людям...
– Ситуацию? Какую ситуацию? Тебе не на что претендовать, Трэвис. – Она едва сдерживала себя, чтобы не закричать. – Нам нечего обсуждать.
– Неправда. Я отец Закери. Меня следовало бы уведомить о смерти Надин и о том, что у нас с ней есть ребенок.
Потрясенная Дайана широко раскрыла глаза:
– Что за чушь ты несешь!
– Ей следовало обратиться ко мне, – продолжал он, призвав на помощь все свои актерские способности, если таковые имелись. – Я бы его принял, я дал бы ему дом, фамилию, отца, который ему нужен.
Потрясение Дайаны сменилось презрением.
– Что за идиотскую сцену ты здесь разыгрываешь? Ты, черт возьми, прекрасно знаешь, почему Надин не обратилась к тебе. Ведь ты и слышать не хотел о ребенке. Ты сунул ей пятьсот долларов на аборт и слинял, словно тебя никогда и не было.
Хотя Трэвис был готов к бурной реакции, но ярость в ее глазах чуть не заставила его ретироваться. Однако он устоял, твердо решив победить ее тем оружием, которым владел лучше всего, – обаянием.
– Боже избавь, я никогда не делал ничего подобного! И вовсе не я прервал наши отношения. Это сделала Надин.
– Ты лжешь!
– Нет. Мы поссорились из-за девушки, которую по просьбе матери мне пришлось сопровождать на симфонический концерт. Надин придала этому эпизоду большее, чем следовало, значение, рассердилась на меня и выгнала. Клянусь тебе, Дайана, я и понятия не имел, что она беременна. Если бы я...
Взбешенная услышанным, Дайана затрясла головой.
– Я всегда знала, что ты наглый лжец, Трэвис, но должна признаться, что на сей раз ты превзошел самого себя. Извини, но я не верю ни одному твоему слову.
– Но это правда! Сама подумай: у меня есть восьмилетний сын, который меня не знает. Как, по-твоему, я должен себя чувствовать?
– Слишком поздно для раскаяния.
– Нет, не поздно. Я хочу с ним встретиться, Дайана. – Он заставил свой голос задрожать якобы от прилива чувств. – Я хочу увидеть своего сына.
Если бы Дайана не была так напугана, она бы расхохоталась. За последние девять лет Трэвис Линдфорд, похоже, стал актером, причем неплохим. В его голосе было ровно столько чувства, сколько требуется, чтобы убедить любого в том, что он говорит правду. Любого, только не ее.
– Я не подпущу тебя к сыну на пушечный выстрел, – прошипела она сквозь зубы. – Убирайся, пока я не вызвала полицию и тебя не арестовали за причинение беспокойства.
Чтобы избежать скандала, Трэвис решил пока не упорствовать. Следовало дать Дайане время, чтобы переварить все услышанное и привыкнуть к мысли, что он желает стать частью жизни своего сына. Как только она свыкнется с этим, они продолжат разговор. Торопиться некуда.
Он кивнул, показывая, что повинуется ее приказанию.
– Наверное, тебе трудно воспринять все это сразу. Почему бы мне не дать тебе денька два на размышление?
– Мне не о чем размышлять.
– Я тебе скоро позвоню.
Как только за ним тихо закрылась дверь, Дайана, как подкошенная, рухнула в кресло. Гулко стучало в груди сердце, подхлестываемое страхом, какого она еще никогда не испытывала.
Неужели Трэвис действительно может предъявить свои права на Зака, думала она, прижав руки ко рту. Неужели он, как его отец, имеет право отобрать у нее Зака?
Ей потребовалось несколько минут, чтобы успокоиться, и еще пара минут, чтобы собраться с силами и встать. Ноги у нее все еще дрожали, но теперь к ней вернулась способность здраво мыслить. Что бы там ни думал Трэвис, а Зак принадлежит ей. Этого ничто и никто не изменит.
Даже Линдфорды.
Дайана добралась до дома только около полуночи. Поблагодарив Марти, она расплатилась с ней и подождала у двери, пока девушка благополучно уселась в свою машину. Потом, собрав игрушки Зака и расставив их на кофейном столике, она поднялась по лестнице в его спальню.
Он спал на боку, обняв рукой старого, видавшего виды плюшевого мишку, расстаться с которым у него пока еще не хватало мужества. Эта черта – умение быть и мягким, и неподатливым одновременно – была одним из самых привлекательных его качеств.
Дайана провела по гладкой щечке тыльной стороной указательного пальца, вспоминая тот день, когда он родился. Она находилась в родильной палате рядом с Надин, поддерживая ее, подбадривая и всем сердцем желая хоть чем-то облегчить ее страдания.
Восемь месяцев спустя Надин вернулась в ту же больницу, став жертвой несчастного случая, унесшего две жизни. Она уже три дня находилась в состоянии комы, а когда, наконец, открыла глаза, предсказания врачей не вселяли особых надежд. Но Надин не нужно было спрашивать мнения врачей. Она знала, что умирает.
– Я хочу, чтобы ты позаботилась о моем ребенке, когда я умру, – прошептала она, сжимая пальцами руку подруги.
Дайана попыталась успокоить ее:
– Ты поправишься. Пройдет еще несколько дней, ты вернешься домой и сама будешь заботиться о своем малыше. А пока он передает своей мамочке крепкий слюнявый поцелуй.
Надин еще крепче сжала ее руку, и в ее глазах появилось отчаяние.
– Нет. Мне недолго осталось жить... – Она закрыла глаза, поморщившись от боли в груди там, где лопасть мотора, сломав ребра, врезалась ей в грудь, серьезно повредив оба легких. Когда она снова открыла глаза, Дайана увидела в них такую горячую решимость, что вынуждена была отвести взгляд.
