Сердце в огне (СИ) - Безрукова Марина (бесплатные онлайн книги читаем полные TXT, FB2) 📗
В то утро Глеб приехал в больницу раньше обычного и потребовал доктора. Почему-то ему показалось, что с Женей произошло непоправимое, и прямо сейчас он это услышит. К нему долго никто не выходил, и пришлось несколько раз напомнить о себе медсестре.
Глеб сидел на неудобном металлическом кресле, когда распахнулась дверь в конце коридора, и оттуда появилась мужская фигура в коротком белом халате и синих штанах. Кивнув на ходу стайке студентов, доктор вышел в фойе и, встретившись взглядом с Глебом, подошел к нему. Глеб вскочил. Внутренности заполнились холодом, как будто кто-то открыл кран с фреоном, и ледяная жидкость тонкой струйкой полилась в тело. Он смотрел в лицо немолодого мужчины с черными, будто выкрашенными, усами, и пытался прочесть по глазам, какие новости ему сейчас скажут. Доктор был один, и это странно: а кто же будет переводить? Не успел Глеб додумать эту мысль, как мужчина, чуть шаркая белыми резиновыми тапочками, подошел к нему.
— Глеб? — спросил он практически без акцента. — Я доктор Энес Озтюрк. Я занимаюсь вашей супругой.
Он сделал жест рукой, предлагая сесть. Глеб предпочел бы разговаривать стоя, но противиться врачу не осмелился. Доктор открыл папку с бумагами и положил на них сверху большую смуглую руку с короткими безупречно отполированными ногтями. На фалангах курчавились редкие черные волоски. Мужчина вздохнул и поднял на Глеба темно-карие глаза:
— Состояние Евгении тяжелое, но стабильное. Мы стараемся сделать всё возможное, чтобы облегчить ее положение. Она молодец, хорошо отвечает на лечение. Наибольшее опасение вызывают ожоги рук, главное, не допустить бактериальной инфекции. Ожог на лице хорошо заживает. Возможно, в последующем понадобится небольшое вмешательство пластического хирурга, но в целом… Ситуация не плачевная. Евгения молодая, сильная женщина, восстановление пройдет хорошо. Но мы не можем отпустить ее прямо сейчас. Нужно понаблюдать. Хотя если вы договоритесь о перевозке… Но это сложно… и дорого…
Доктор Энес снова вздохнул и развел руками, словно извинялся за дороговизну всего, что связано с медициной.
— Я могу ее увидеть? — с надеждой спросил Глеб.
Доктор щелкнул ручкой, закрыл папку и осторожно разгладил уголки торчащей бумаги.
— Я это и хотел вам предложить. Ненадолго. Через стекло.
Через десять минут Глеб в накинутом сверху одноразовом халате и шапочке, шел по больничным коридорам в сторону ожогового отделения. Доктор сделал знак медсестре, и она открыла дверь в маленький предбанник, откуда можно было войти в палату к Жене. Глеб встал у большого стекла, дыхание его сбилось, а сердце колотилось так, будто он убегал от опасности. Специфический запах лекарств окружил его со всех сторон. Глеб смотрел в пол, на голубые полупрозрачные бахилы. Наконец, он сделал над собой усилие и поднял глаза.
Женя спала, она была почти неразличима на кровати. Вокруг вились трубки и провода, на голове и лице белела повязка, вокруг которой выбивались прядки волос, неумело собранные резинкой. Руки лежали вдоль туловища. Казалось, будто она надела белые бальные перчатки по локоть. Вспомнился сон, где раскаленные огненные слезы, оставляли следы на лице. Подкатила тошнота и слегка закружилась голова. Глеб уперся лбом в стекло и закрыл глаза. Он был рад, что его никто не видит. Тело его оцепенело, а во рту появился знакомый металлический привкус. Он чувствовал его всегда, когда видел огонь. И запах… Повсюду ему чудился запах горелой кожи. Он понимал, что этого не может быть, что у Жени нет обуглившихся тканей, что ожоги серьезные, но не смертельные… но ничего не мог с собой поделать. Он не мог здесь находиться. Ему срочно нужно было на свежий воздух. Глеб виновато посмотрел по сторонам и быстро вышел.
Глава 5
Шел второй час ночи, а Глеб всё сидел в баре, стараясь с помощью виски заглушить свои ощущения. Казалось, что сознание разделилось пополам. «Шизофрения какая-то», — усмехался Глеб, пытаясь сфокусировать взгляд на бармене, натирающем белоснежным полотенцем бокалы. Неуклюжими пальцами Глеб подвинул к себе тяжелый стакан и уставился внутрь. Лед давно растаял, тягучая красновато-желтая жидкость напомнила ему об огне. Он пьяно покачал головой, стараясь отогнать наваждение.
Кратковременное посещение Жени явно пошло ему не на пользу. Он столько ждал. Так надеялся, что когда увидит ее, почувствует прилив сил и тревога отступит. Он думал, свидание с Женей наполнит его верой, что всё поправимо. Он выдохнет, и просто будет ей помогать, и скоро они забудут об этом страшном происшествии, как о дурном сне. А потом еще внукам расскажут, что пришлось пережить в молодости их бабушке и дедушке. Будут примером любви, которая исцелила и вернула к привычной жизни, закалив их навсегда, как закаляет огонь сталь.
Но всё вышло совсем не так. Его ожидания разбились вдребезги, как тот хрупкий шар, в котором он прятал кольцо и записку с предложением. И таким же ощерившимся острием торчит теперь осколок их счастья, готовый распороть шелковую ткань, из которой соткана была их любовь. Глеб злился. На глазах кипели слезы, но не от алкоголя, а от ужасающего своей откровенностью чувства страха. Страха перед Женей, перед ее ожогами. То, что она побывала в лапах огненного монстра, как будто осквернило ее, выжгло из души Глеба тот восторг и чувство нежности, которые испытывал он, находясь рядом с ней.
Щурясь на отражение ярких ламп в зеркалах бара, он пытался вспомнить свою Женьку и вернуть утраченное. Неужели это чудовище выжгло всё дотла? Дотянулось своими кривыми обгоревшими щупальцами до его души, проползло по ней, оставляя за собой лишь черные следы сажи и тлена. Тыкаясь, как слепой котенок, он растерянно бродил на пепелище, то и дело бросался к кучкам золы, ворошил их непослушными пальцами, пытаясь отыскать драгоценности прошлого. Но всё напрасно, в голове то и дело возникала лишь одна картинка — Женька в больничной палате. И от этого видения, намертво впечатавшегося в мозг, хотелось орать дурниной.
Бармен вопросительно задержал взгляд. Глеб кивнул и показал на опустевший стакан. Играя бликами, из бутылки полилась новая порция медной жидкости.
Глеб пил виски маленькими глотками. Он надеялся, что силы, которые скрыты в этой отупляющей жиже, сжалятся над ним и позволят вычеркнуть из памяти то, от чего он чувствовал себя предателем и слабаком. Он уговаривал себя, что это зыбкое ощущение временное, и завтра оно исчезнет, растает, как кубики льда в стакане. И он никогда и никому не расскажет об этом. Эта позорная тайна умрет вместе с ним. Сколько людей, которые допускали для себя возможность сбежать, спрятаться, отвести глаза и изобразить важные дела, когда требовалось личное мужество? Много. Таких людей много. Свернули в переулок, увидев, как хамоватые парни пристают к девчонке, не прыгнули в речку, где водоворот затягивал мальчишку, отвернулись от мордочки тощего и замерзшего котенка, когда снег сыпался за воротник и гнал в теплый дом.
Минута малодушия простительна. И он, Глеб, ей не поддастся. Он выдержит. Однако далеко-далеко в черной галактике его души всё чаще маячила боязливая мысль. И Глеб отбивался от нее, как будто от этого зависела его жизнь. Он не мог сам себе признаться в том, что оказался слаб. Огонь сжег не кожу его жены, огонь подточил стержень внутри него, и сейчас этот стержень рассыпается, как перегоревший мрамор.
Он чувствовал себя беспомощным. Вокруг выжженная пустыня, земля в заскорузлых трещинах, жалкие пеньки обгоревших деревьев. Кое-где уцелели тонкие ветки, но они лишены листьев, в них нет больше жизни. Они служат лишь напоминанием о том времени, когда здесь всё цвело и благоухало, и смеялось и пело счастье. Боль и горе разъедали душу, травили разум, хотели причинить страдания телу. Глеб накачивался алкоголем, сознательно оттягивая момент, когда снова нужно будет открыть глаза и оказаться в реальности. Пусть хотя бы один вечер и ночь он побудет в добровольной иллюзии, что это просто затянувшийся кошмарный сон.
