Позволь тебя спасти (СИ) - "Novela" (книги хорошего качества TXT) 📗
Возможно, мне стоило пойти с Беном и Тайрой?
Чувствуя неловкость и некоторое напряжение, я достаю из кармана пачку сигарет, но здесь запрещено курить, поэтому просто верчу ее в руках.
— Эй, да это же Джефф! – вдруг восклицает Тим и встает на ноги. – Извините, ребята, но мне нужно с ним поговорить.
После ухода Тима неловкость и напряжение между нами усиливаются. Я уже кляну себя за то, что не пошел с Беном, и мне чертовски сильно хочется закурить, когда Клем внезапно усмехается и, чуть поддавшись вперед, произносит:
— Нервничаешь?
Я киваю.
— Есть немного. Ты… иногда ты ставишь меня в тупик своими вопросами, — откровенно говорю я, проводя рукой по коротким волосам. Военная жизнь обязывает всегда носить короткую стрижку, хотя сейчас из-за отпуска волосы немного отросли.
Как так вышло, что я, тридцатилетний мужик, многие годы управляющий новыми моделями истребителей, чувствующий себя абсолютно спокойно в воздухе на высоте нескольких десятков километров, нервничаю рядом с этой девушкой?
Я уже понял, что Клем Стивенс была другой, не похожей на большинство девушек своего возраста. Я только еще не разобрался, в чем же была ее исключительность.
— Ты не первый, кто так говорит, — вздыхает Клем. – Но тебя беспокоит то, что я сказала, правда? – Клем как-то робко улыбается, и я невольно думаю, как ей идет эта улыбка.
— Клем… — я замолкаю на полуслове, не зная, какие должен слова подобрать.
Как долго я в Диллане? Два дня. Два дня, и вот я полностью дезориентирован и выбит из колеи этой девушкой напротив себя. Два года я жил в эмоциональном коконе, только так справляясь с потерей Дженнифер. Менее двух дней понадобилось Клем, чтобы разрушить так тщательно возводимую мной стену отчуждения.
— В детстве я была по уши влюблена в тебя, — все с той же осторожной улыбкой выдыхает Клем, пока я думаю, что ей сказать.
Что я должен сказать? И о чем ни следует говорить никогда?
Но у Клем талант всякий раз изумлять меня.
«Ох, Клем, что же ты делаешь? Зачем усложняешь все, когда и так все запутанно?»
— Я не знал, — тихо признаюсь я.
Клем пожимает плечами.
— Откуда тебе было знать? Я была просто ребенком, младшей сестрой Бена. Вы были полностью погружены в свои взрослые, серьезные дела.
Обдумывая слова Клем, я понимаю, что она права. Мы действительно были подростками, занятыми своими проблемами взросления, и я редко обращал внимания на молчаливую девочку, которой она когда-то была.
— Банально, правда? – Клем приподнимает свою правую бровь, с усмешкой глядя на меня.
— Что именно?
— То, что я девчонкой влюбилась в лучшего друга своего брата.
Клем вдруг начинает рассматривать свои ладони, и мне кажется, что она жалеет о своей откровенности.
— Возможно, – я вздыхаю. – Но, Клем, разве вся наша жизнь не сплошная череда банальностей и клише?
Я улыбаюсь ей, чтобы подбодрить, чтобы она не винила себя за то, что открылась мне.
Мне хочется быть добрым с Клем, ведь она заслуживает только хорошего обращения.
Я знаю, что, возможно, мне еще придется причинить ей боль, как бы сильно мне этого не хотелось.
Но что, если у меня не будет выбора?
Я откидываюсь на спинку деревянного стула и озираюсь по сторонам.
Скорей бы Бен с Тайрой вернулись.
Или Тим.
— Думаешь, ты когда-то сможешь… вновь быть счастливым? – голос Клем звучит тихо, и я едва различаю его сквозь шум вокруг.
Ее голова опущена, и через трубочку она потягивает свою колу, но я догадываюсь, что Клем просто избегает смотреть мне в глаза.
У Клем феноменальная способность ставить сложные вопросы.
— Я не знаю, — честно отвечаю я, с трудом узнавая свой голос. Мне кажется, чья-то невидимая рука сдавила мне горло. Я не могу открыто говорить о Дженни, но чувствую, что Клем хочет поговорить именно о ней.
Я знал, что рано или поздно это случится: кто-то обязательно поднимет тему моей покойной жены. Но всякий раз, когда это случается, я готов взорваться. Даже спустя два года я не готов обсуждать то, что произошло. Ни с кем. Даже с Клем.
Тем более с Клем.
— Не знаешь? – Клем оставляет в покое свою колу и поднимает взгляд на меня. – Но разве не естественно предположить, что однажды ты будешь счастлив? Тебе ведь только тридцать, так что…
— Черт возьми, Клем, я не знаю! – я повышаю голос и сжимаю руки под столом.
— Знаешь, не все люди на этой планете счастливы, — зло цежу я, пока Клем с примесью обиды и упрямства смотрит на меня. Моя вспышка раздражения так сильна, что я тут же забываю, что еще совсем недавно не хотел делать Клем больно. Поэтому я наклоняюсь вперед и продолжаю свою злобную тираду:
— Возможно, если ты снимешь свои розовые очки, то увидишь, сколько дерма вокруг! Перестань быть таким ребенком! Пора взрослеть, Клем.
Я замолкаю, а мое сердцебиение гулом отдается в ушах. Мое раздражение начинает понемногу испаряться, и на смену ему приходят муки совести.
Рот Клем упрямо сжат, но нижняя губа подрагивает, будто она вот-вот заплачет.
Я чувствую себя полным куском дерьма!
— Клем, извини, я не должен был…
— Иди в задницу, Люк! – резко обрывает меня она, и мои глаза становятся огромными от ее отповеди.
Что ж, лучше это, чем слезы.
— Не думай, что я идеализирующая мир дурочка! – Клем хлопает рукой по столу, а ее глаза возмущенно сверкают. На нас с любопытством посматривают с соседних столиков, но ей нет до этого дела, и она продолжает:
— Я в курсе, что мир далек от идеала. Но знаешь что? В следующий раз, когда будешь себя жалеть, вытащи свою голову из задницы и подумай, что не одного тебя жизнь наградила дерьмом.
Клем резко поднимается и скоро скрывается в толпе. Я более чем шокирован, чтобы следовать за ней.
***
В понедельник утром я собираюсь в офис мистера Сайласа. Я хмурюсь, находясь не в самом хорошем расположении духа. После нашей ссоры Клем попросила Тима отвезти ее домой, сославшись на головную боль, и нам больше не удалось поговорить.
Впрочем, вчера было сказано достаточно. И я все еще сердился на нее. И на себя.
Пока брился, умудрился три раза порезаться. О том, что на моем лице все еще остались кусочки туалетной бумаги, мне сообщила секретарша в приемной Гордона Сайласа.
Будто я чувствую себя недостаточно идиотом.
В офисе я провожу около часа, и мы обговариваем положение дел на данный момент. Прежде, чем я смогу продать дом, мне придется оформить чертову кучу бумажек. Если бы я взялся за это сразу после маминой смерти, все было бы проще. Но теперь я лишь могу называть себя придурком, что не сделал этого тогда.
От юриста я отправляюсь на Роуз-стрит, где Бен и его бригада делают ремонт в старом особняке Кренстонов. Друг пригласил меня воочию посмотреть, чем он зарабатывает на жизнь.
По дороге к особняку я прикидываю, как спросить Бена про Клем и при этом не вызвать подозрений.
Особняк Кренстонов один из самых старых в Диллане. Когда-то Кренстоны были самой богатой семьей в городе, но с каждым поколением денег становилось все меньше, пока не осталось вообще ничего и немногочисленные потомки не покинули эти места. Бен рассказывал, что его фирма купила дом чуть ли не по самой смешной цене, и, когда будет произведена реконструкция, доход от продажи превысит затраты в несколько раз.
Я застаю Бена в самый разгар работы. Он сдирает старые панели в большой гостиной на первом этаже. Где-то наверху слышатся удары молотка.
— Так это и есть великий особняк Кренстонов? — после приветствия говорю я, с интересом осматриваясь. На самом деле, везде видны следы активных ремонтных работ – ни намека на какое-либо величие.
— Хах, поверь, когда мы закончим, этот дом будет конфеткой, — убеждает меня Бен. На нем старые джинсы и майка, пропитанная потом и пылью.
Я с готовностью киваю.
— Верю.
Несколько минут мы обсуждаем мой визит к нотариусу, а потом ради забавы соревнуемся в умении забивать гвозди. Надо отдать Бену должное: он опережает меня, хоть и на долю секунды.
