Тень доктора Кречмера - Миронова Наталья Алексеевна (читать бесплатно полные книги TXT) 📗
– У Веры исключительные способности, – сказал ей Евгений Дмитриевич Горегляд. – Вам бы гордиться такой дочерью. Она может прославить весь наш город. Ей прямая дорога – на мехмат, но сейчас наука в таком загоне… Пусть лучше пойдет на экономический, хоть с голоду не умрет. Но она должна учиться, а вы хотите сделать из нее домработницу! Все равно что микроскопом гвозди забивать!
Другие учителя дружно согласились с Евгением Дмитриевичем. Никто из них не поддержал Верину маму, и той пришлось отступить, тем более что директриса припомнила ей другую сцену такого рода. Всего несколько лет назад столь же шумно и скандально мама «объяснялась» в школе из-за своей старшей дочери, только ситуация была прямо противоположная. Лора училась еле-еле, и мама просила «натянуть» ей оценки, чтобы ее допустили к выпускным экзаменам.
– Вы понимаете, что творите? – возмущалась директриса. – Вы же губите девочку! Это вы ее распустили! Она прогуливает, курит, всем хамит, ведет себя разнузданно. Чего вы добиваетесь? Чтобы она пошла по рукам?
Мама подтянула «тяжелую артиллерию»: своего друга из горкома партии. В 1987 году, когда Лора кончала школу, его слово еще много значило. Оно и стало решающим. Впрочем, учителя сдались довольно легко. Никому не хотелось возиться с Лорой еще год, вот ей и «натянули» тройки в последней четверти. Вся школа, затаив дыхание, ждала дальнейшего развития событий. Сдать экзамен по математике и написать сочинение Лора могла разве что чудом.
Чуда не произошло. То есть Лора сдала экзамены успешно, но задачи за нее решила и сочинение написала Вера.
– Ты должна помочь сестре, – объявила тогда мама тринадцатилетней Вере.
– Это нечестно, – ответила Вера.
– А тебе-то что? Тоже мне принципиальная нашлась! – ввернула Лора.
– Как вы себе это представляете? – не сдавалась Вера. – Я же не могу вместо Лоры пойти на экзамен, меня не пустят!
– Не волнуйся, с этим я разберусь, – успокоила ее мама.
В тот раз мама чуть ли не впервые в жизни заговорила с Верой ласково, даже просительно. «Будь хорошей девочкой», – говорила она папиными словами. Вера согласилась.
Мама заранее достала в гороно экзаменационные задания по математике. Там было два варианта, и Вере пришлось решить оба. Никто ведь не знал, какой из них достанется Лоре! Лора протащила в класс оба варианта и второй, не нужный ей, отдала подружкам, таким же бездельницам, как она сама. В тот год весь класс сдал выпускной экзамен по математике на «отлично».
Мама достала и темы экзаменационных сочинений. Темы были такие: «Средства типизации в рассказе Тургенева «Бурмистр», «Образы комсомольцев в романе Островского «Как закалялась сталь» и свободная тема «Человек – это звучит гордо».
– Только давай попроще, без своих наворотов, – попросила Лора. – Лучше на вольную тему.
Но Вера выбрала Тургенева.
– Ты что, издеваешься? – возмутилась Лора, прочитав сочинение. – Я вообще без понятия, о чем тут речь! Никто не поверит, что это я писала.
– Тут все очень просто, – принялась растолковывать ей Вера. – Тургенев дает понять читателю, что такая деревня с таким Софроном-бурмистром может встретиться на каждом шагу. Крепостное право изживает себя, но таким, как этот Софрон, оно выгодно. Формально он крепостной. Он ни за что не отвечает, налоги платит не он, а помещик Пеночкин. А на самом деле деревня – его собственность. Помещиком он крутит, как хочет, да и сам помещик – полный дегенерат, уж на него автор красок не пожалел. Но главное, Тургенев подводит нас к мысли, что таких деревень много, только приглядитесь, и увидите у себя под боком такую. Это и есть средства типизации.
– Ты чего мне музги пудришь? На кой мне вся эта хрень? – спросила Лора, никогда не стеснявшаяся в выражениях в присутствии младшей сестры. – Ты что, не могла написать про комсомольцев?
– Мы «Как закалялась сталь» еще не проходили, – заупрямилась Вера.
На самом деле Вера, конечно, прочитала роман Николая Островского. В Сочи, где автору в 1935 году был подарен дом, этот роман не только входил в программу по литературе, он стал настольной книгой для учителей. Детей в обязательном порядке водили в Дом-музей Островского. Но Вере роман не нравился, а для Лоры такой ответ оказался единственным аргументом, доступным ее пониманию. Пришлось им удовлетвориться. Все равно крыть ей было нечем. Парадигма «Елена – Элен – Элеонора – Нора – Лора» сильно истощила ее умственные способности. Она взяла сочинение, написанное каллиграфическим почерком отличницы, и, по своему собственному выражению, «сдула» его. За сочинение ей поставили пятерку, а в аттестате вывели тройку. Все остались довольны.
Глава 3
На Верино счастье, для заключительного этапа сложной, многоступенчатой математической олимпиады с призом в виде студенческого билета в Плехановскую академию был выбран город Сочи, иначе мама могла бы ее и не отпустить. Предварительные этапы проходили заочно в 1991 году, еще в другой стране, а весной 1992-го в Сочи съехались финалисты со всех концов бывшего Союза. В ходе этого финального состязания многие отсеялись. Оказалось, что на предыдущих этапах им помогали старшие. Вере никто не помогал, ее любимый учитель умер вскоре после путча, еще до распада Союза. Все задачи Вера решала сама. На олимпиаде она победила, как сказали бы спортивные комментаторы, «с большим отрывом».
Ее зачислили в академию. Она даже съездила на слет в Москву, несмотря на возражения матери, и познакомилась с Колей. Он показался ей сказочным принцем. Он олицетворял все то, о чем она даже мечтать не смела. Все, чем она не была, но хотела бы стать. Веселый, жизнерадостный, ничего не боящийся, уверенный в себе… Настоящий москвич.
И он заразил ее своей уверенностью. Рядом с ним Вера распрямлялась, ощущала себя свободной и… почти красивой. Забывала о том, какая она неуклюжая, несветская, забывала даже о материнской тирании. С Колей можно было говорить «об умном», не чувствуя себя дурой. С ним вообще можно было быть собой, ничего не опасаясь. И он смотрел на нее так, будто, кроме нее, Веры Нелюбиной, никого на свете не существовало. Она никогда раньше ничего подобного не испытывала.
Всего этого Коля – единственный сын в интеллигентной московской семье – даже и вообразить не мог. У его родителей тоже отношения складывались по-всякому, но за годы совместной жизни отец с матерью как-то притерлись, притерпелись друг к другу. Порой соскальзывали в привычные упреки. Дело нехитрое: одно сказанное не тем тоном слово, и пошло-поехало, «понеслась зима в Ташкент», как любил приговаривать Колин отец. Но они шли на взаимные уступки, а главное, любили сына и всегда оберегали его. Им бы и в голову не пришло делать его заложником своих ссор. Да и не так страшны были эти ссоры…
Колин отец, Александр Николаевич Галынин, авиаконструктор и преподаватель МАИ, был красавцем и пользовался большим успехом у дам. Он так хорош, считали дамы, что грех не поделиться. «Не жадничай, Натка, – откровенно заявляли Колиной маме приятельницы. – Неужели ж все это тебе одной?»
Иногда Александр Николаевич, избалованный женским вниманием, позволял себе небольшие «отлучки», легкие «загулы». Ничего серьезного, ему просто хотелось почувствовать себя молодым. И стоило Колиной маме нахмурить бровь, как он дисциплинированным солдатиком возвращался в строй.
Зато стоило Наталье Львовне отлучиться из дому – а ей часто приходилось ездить в командировки, – как Александр Николаевич начинал томиться, хандрить, кукситься и даже болеть. Нет, он не ревновал жену. Но без нее ему было плохо, он места себе не находил. И Коля видел, что отец не притворяется, не симулирует, у него и вправду обострялись всякие хронические хвори. Когда жена звонила, он жаловался на здоровье и требовал, чтобы она поскорее вернулась, а Наталья Львовна сердилась и говорила, что он ей работать не дает.
Семья была крепкая, дружная, Коля привык, что он в ней – царь и бог. У многих его друзей дела обстояли не так благополучно, но даже бурно расставшиеся родители одного его школьного друга не вымещали зло на сыне. Ничего подобного нравам, царившим в семье Веры, он никогда не видел. Но ему многое стало понятнее. Во всяком случае, он так думал.
