Танец с лентами (СИ) - Зингер Татьяна (мир бесплатных книг txt) 📗
Но когда Никита проводил Сашу, мама отрезала:
— Эта девчонка тебе — не пара.
У Никиты перехватило дыхание.
— Мам!
— Не собираюсь ничего обсуждать. Мой сын не будет водиться с безотцовщиной. Из неё не вырастет ничего путного. Бабка за ней не следит, целыми днями зарабатывает им на пропитание. Вразумить её некому. Уж поверь моему опыту, она покатится по наклонной и тебя за собой потянет!
Его добрая заботливая мама вмиг превратилась в озлобленную мамашу. Она не желала даже слышать имя Саши, а уж тем более видеть её в их чистеньком, аккуратненьком доме. Тогда Никита объявил бойкот: не кушал со всеми и не здоровался, не делился новостями. Даже подумывал уехать на дачу и жить там в гордом одиночестве. Нет, не в гордом, а с Сашей.
На удивление, конфликт разрулил обычно нейтральный ко всему папа. Когда Никита в очередной раз прошмыгнул мимо мамы, отец отловил его за шкирку и припер к стене.
— Ну-ка хватит нервировать мать!
— Пап, ну а что она лезет! — возмутился Никита. — Мы с Сашей…
— Опять эта Саша! — всхлипнула из спальни мама. — Он ради неё нас в гроб готов загнать.
— Блин, пап, угомони её!
— Насть, — папа закатил глаза, — и ты прекращай. Дай парню нагуляться с симпатичной девчонкой. Ты себя в их возрасте вспомни. Чем больше будешь запрещать — тем сильнее они потянутся друг к другу.
И на удивление, мама, подумав, согласилась. Никите с Сашей разрешили встречаться. Ну и пусть на нейтральной территории, ну и пусть рассказы о ней сопровождались мамиными обидами. Главное — можно!
Можно… Целовать и обнимать, вжиматься носом в её волосы, пахнущие мятным шампунем. Говорить с ней обо всём на свете… Всё можно, кроме одного.
Мальчишки давно подбивали его переспать с Сашей. Нет, он и сам хотел, но старался не думать о сексе, и, если бы не парни, наверное, и не думал бы.
— Что ты всё цветочки да конфетки, — возмущался Гога, затягиваясь одной сигаретой на троих. — Возьми уже её.
— Как-то рано, — засомневался Никита. — Она ж маленькая.
— Ольку в её годы уже полрайона опробовало.
— Ты Сашу с Олькой не сравнивай! — Никита разозлился и даже замахнулся для удара, но осадил себя. — Сашка… другая. Она чистая.
— И непорочная! — гоготнул Серый. — А ты её верная собачонка. Ну и живите так до пенсии.
Никита не выдержал, врезал ему со всего размаха в живот. Серый осел, закашливаясь, но после заржал.
— Ник, ну прекращай. Мы же правду говорим! Тебе самому-то не хочется?
Ему страсть как хотелось! Когда он касался её кожи или вдыхал аромат волос. Когда проводил ладонью по гибкой спине. Когда она начинала часто дышать после поцелуя. Он сходил с ума. Но не мог же …
Или мог?
На вопрос «в лоб» Саша вроде как согласилась, но попросила дать ей время. Он ждал. День ждал и неделю. И вторую. Целый месяц обещаний, от которых уже сводило зубы.
Однажды получилось совсем неправильно. Они целовались, и его ладонь случайно — действительно случайно, попросту соскользнула — пробралась ей под футболку. Саша тут же напряглась, а Никита решил поступить как брутальные герои фильмов: не спрашивать согласия. Провел по животу кончиками пальцев, укусил за мочку уха. Но Саша почему-то не падала в обморок от восторга. Она вжалась в диван и притихла. Казалось, даже грудь не вздымалась.
— Саш?
Она глядела сквозь него пустым, стеклянным взглядом. Как человек, готовый пойти на всё, но боящийся до потери сознания. Словно Никита её заставлял, а она вроде и не хотела, но отказать не могла.
В тот день ничего не получилось. Как-то оно неправильно, без её согласия. Хотя, признаться, какую-то секунду Никита подумывал забить на всё и просто сорвать эту бесполезную футболку, и джинсы, кстати, тоже. Но ему-то хотелось ответных действий, а не игры в одни ворота.
А в следующее воскресенье Никита не удержался. По дому Саша ходила в невероятно коротенькой юбчонке, светя острыми коленками. К тому же её бабушка уехала на рынок, где по выходным продавала вязание. И фильм они смотрели безумно скучный. Короче говоря, так сложились карты. Никита легонько придавил Сашу собой, свел ей руки над головой и обхватил запястья одной рукой. Саша задрожала.
— Не бойся, — шепнул ласково, скользнув второй рукой под блузку, теперь уже специально. — Тебе понравится.
Когда он раздел её догола и отпустил руки — она не прикрылась. Почему-то зажмурилась, дурочка. А Никита с особой жадностью изучал худенькое тельце, узенькие бедра, впалый животик. Саша не была похожа ни на одну из девчонок в их компании, которые к четырнадцати годам приобрели все необходимые достоинства: грудь или, на худой конец, попу. Она напоминала ребенка. Никита вспомнил, как этот ребенок крутится по залу, а лента в его руке вычерчивает узоры.
Презерватив лежал в кармане джинсов. Надевать его Никита научился заранее — тренировался в ванне, чтобы не оплошать в ответственный момент.
Когда всё закончилось, она почему-то ревела и мотала головой, отказываясь объяснять, почему плачет. А у Никиты перед глазами плясали звезды. Секс — это самое крутое занятие, которое придумало человечество!
Сейчас.
13.
Веселенькая трель будит меня в семь утра. Мелодия, поставленная на маму, означает, что попытка спустить собеседование на тормозах окончилась провалом. Я укрываюсь одеялом до подбородка, тщетно надеясь на чудо. Да конечно, чудеса и мама — вещи несовместимые! Впрочем, с моей родительницей несовместимы любые добрые чувства и явления. Она продолжает настойчиво трезвонить. На ощупь достаю телефон.
— Ну как? — спрашивает без приветствия.
Я отвечаю честно.
— Вадик нам не подходит.
— Глупости! — Мама повышает голос. — Он самый трудолюбивый мальчик на свете.
Ну и почему этого мальчика не оторвали с руками крупнейшие корпорации? Мамочка не пустила? Я удерживаюсь от едкого высказывания.
— В интернет-магазине женской одежды ему не будет роста.
— О чем ты, Александра?! Не рассказывай мне сказки. У вас там лодыри да бездельники деньги лопатой гребут, а ему, значит, роста нет?! Посади на оклад, и дело с концом. Не в грузчики же идти будущему программисту!
— Мама, у нас нет для него работы.
— И? — недоумевает та. — Тем более дай ему зарплату тысяч в двадцать и не трогай, пусть числится кем угодно, хоть гендиректором. Можешь даже официально не оформлять, так, по трудовому договору. А он сможет учиться, не задумываясь о финансах. Тебе жалко?
Маме невдомек, что трудовой договор подразумевает собой официальное оформление, а вот неофициально я могу его оформить прямо тут, правда, забесплатно и без каких-либо претензий.
— Саша, не молчи. Пожалей своего брата. Он и так перетруждается в институте, ему некогда вкалывать за копейки. Будь ты человеком!
Когда же я избавляюсь от комплекса неполноценности и научусь говорить своей матери «нет»? К психологу, что ль, сходить? Всякий раз я начинаю замыкаться и соглашаться со всем, что мама предложит, надеясь, что заслужу её одобрение.
Но сегодняшний мой помощник, похмелье, помогает мыслить жестко.
— К сожалению, нашей фирме нечего предложить Вадику.
Мама вешает трубку. Я зарываюсь носом в подушку. Как же плохо!
— Сашенька, ну ты чего? — Егор стискивает меня в объятиях. Горячее дыхание обжигает макушку. Я отстраняюсь.
— Скажи, моя мать — стерва? — задаю риторический вопрос.
— Ну, она… специфическая, — подумав, отвечает Егор.
Я захожусь в смехе, от которого сводит зубы. Специфическая! Да с неё можно рисовать портрет классической мачехи: злобной, жадной и абсолютно равнодушной к падчерице. Она не любила меня в детстве, не полюбила и взрослой. Когда мой отчим, дядя Миша, умер от онкологии, она осталась «совсем одна-одинешенька» в трехкомнатных хоромах. Но меня почему-то к себе не позвала — заявила бабушке, что ей нужно освоиться, привыкнуть жить без поддержки и опоры. Уже как пять лет осваивается, бедняжка. И Вадика вырастила таким же, бесхребетным слюнтяем. Работы ему, несчастному, не найти…
