За зеркалами - Орлова Вероника (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
Чёёёёёрт! В такие минуты ненавидел и её, и себя. За наваждение это. Ведь не может же возникнуть зависимость с первого взгляда? И сам на себя злился, потому что понимал – может. Может, мать её! Как от первого же приёма героина…и тебе не остается ничего другого, кроме как жадно вбирать в себя эту свою одержимость, чтобы протянуть до следующей дозы, чтобы не сдохнуть до очередной встречи.
Глава 4. Ева. Кристофер
- Ты, - Люк в бешенстве, он склоняется над развалившимся на стуле Дарком, и я вижу, как вздуваются мышцы на его шее от напряжения, - ты думаешь, тебя снова отпустят? Думаешь, сможешь вернуться в свои дерьмовые катакомбы, и мы ничего не сможем сделать? У нас есть свидетельские показания против тебя и твои волосы, найденные на убитом, и только одному Господу сейчас под силу тебя вытащить отсюда!
- Можешь передать ему привет и сказать, что мне его помощь не нужна, Томпсон, - Дарк не успел закончить, согнулся и захрипел, когда Люк, не сдержавшись, ударил его поддых, а потом ещё раз, пока я не окрикнула его. А тот придурок улыбнулся какой-то сумасшедшей улыбкой, будто наслаждение получил от удара в грудь, и продолжил, - так как у вас ещё показания есть свидетелей, подтверждающих моё алиби. Но зато нет ни орудий убийства, ни мотивов, ничего.
- Скотина, ты думаешь, кого-то волнуют никчёмные бродяжки? Ты, грёбаный извращенец, если понадобится, я тебя здесь оставлю гнить на долгие месяцы…
Люк уже не говорит – рычит. И я его понимаю. На нас давят родители убитых детей, многие из них – влиятельные люди в городе, местные газеты, несмотря на запрет о разглашении хода следствия, всё равно раздули панику, чуть ли не через день печатая трогательные истории о погибших детях и душещипательные рассказы о страданиях их приёмных родителей, продолжая поддерживать интерес к убийствам. Каждое утро я находила в почтовом ящике очередную заметку о бездействии полиции, поймавшей, но до сих пор не передавшей под суд Живописца…да, именно так назвали маньяка журналисты, за его «рисунки» на лицах жертв.
И вся эта шумиха действительно не играла нам на руку. Люк не знал, конечно, но мой собственный отец позвонил накануне и сказал, что не может дать мне больше месяца на расследование. Через месяц, если мы не обнаружим убийцу, он вынужден будет направить на это дело группу из столицы, так как власти штата боятся ещё большей огласки, тем более накануне выборов в Сенат.
- А за это время ублюдок изнасилует и потом прикончит ещё парочку детей, да, Томпсон?
- Ты, долбаный подонок, - ещё один замах рукой, и вдруг сам громко застонал, потому что Дарк неожиданно ударил его головой прямо в грудь и тут же в лицо посмотрел, оскалившись, как зверь, - ах, ты…
Люк зло повернулся ко мне, когда я позвала его, не позволив ответить Дарку. Он был в ярости. Для него картина событий сложилась понятная и чёткая – задержанный убил пятерых мальчиков, но с последним прокололся, оказавшись неосторожным и оставив на его одежде следы. Свидетели указывали непосредственно на Дарка. Люк не мог понять, почему я сомневалась. Требовал разрешения провести самому допрос с подозреваемым, обещая, что уже к утру тот расколется. И я и сама не знала причину этих сомнений. Только чувствовала, что слишком близко подошла к страху ошибиться и наказать не того человека. Дарк, как и двое свидетелей, утверждал, что убитый в тот день сбежал с занятий в школе и, встретив Натана по дороге, пошёл с ним катакомбы. Когда-то он жил в том же приюте, откуда сбежала добрая половина подопечных Дарка.
- Люк, оставь нас.
- Что?
Он обернулся ко мне, слегка склонив голову.
- Оставь, тебе нужно остыть. Сходи попей кофе. Пожалуйста, - с нажимом, стиснув челюсти и видя, как недовольно поджались его губы.
Да, я боялась. Я боялась одновременно проколоться с подозреваемым и боялась поверить в то, что он невиновен. Я убеждала саму себя в том, что должна довериться доказательствам, и тут же вспоминала реакцию Дарка на фотографии жертв. Я ожидала чего угодно: деланного равнодушия, омерзения, возбуждения от вида зверски убитых детей. Я ожидала даже удивления…но не ярости. Не чистейшей ярости, которую он резко выдохнул, слегка оскалившись, и сжав ладони, лежавшие на столе, в кулаки. Сильно сжал. Будто удерживался от того, чтобы не ударить ими по столу. Смотрел долго и неотрывно на фотографии, а потом скрыл эту самую ярость, неоновыми красными вспышками загоревшуюся в глазах, за закрытыми веками.
Люк ко мне склонился через весь стол и прошипел сквозь плотно сжатые зубы:
- Какого чёрта, Ева?
-Он сказал «изнасилует и потом прикончит», - также шёпотом, глядя, как раздуваются недовольно ноздри помощника.
- И что? – Люк схватил меня за локоть, и пальцы больно впились в кожу…и мы оба с ним вздрогнули от неожиданности, когда в комнате грохот раздался. Дарк, прищурившись, пнул стул так, что тот упал, и сейчас мужчина как-то слишком пристально и зло смотрел на ладонь Люка на моей руке до тех пор, пока тот не догадался и, ошарашенный, не убрал свою ладонь. И только тогда задержанный кивнул, отходя к двери и прислоняясь к ней спиной, словно позволяя нам продолжить разговор.
- Он сказал, - стараясь говорить еле слышно и глядя в смуглое нахмуренное лицо Люка, - сначала «изнасилует», а потом «прикончит», понимаешь?
- Арнольд, прекрати играть со мной в шарады! Какая разница, что он сказал сначала, что – потом?
- Разница в том, что детей сначала убивали, потом насиловали.
- Очередность слов? Серьёзно? ЭТОМУ ты придаёшь значение? Послушай, девочка, это тебе не кражи мелкие расследовать, да редкие убийства пьяных бродяг. Здесь всё куда серьёзнее, и эта сволочь, - он кивнул головой в сторону Дарка, - переиграет тебя в этой твоей словесной шараде на раз-два, если будешь обращать внимание на такие глупости.
- Уходи, Люк. Мне нужно допросить подозреваемого. Одной.
К окну отвернулась, медленно выдыхая, собираясь с мыслями, ожидая, пока закроется за Томпсоном дверь. Усмехнулась, увидев небольшую толпу людей в грязной, рваной одежде не первой свежести. Они громко о чём-то разговаривали, передавая друг другу одну сигарету и нетерпеливо поглядывая на окна полицейского участка. Как шутил Люк, это была свита нашего короля с катакомб. Дежурили здесь день и ночь с тех пор, как несколько человек буквально ворвались в участок и потребовали допросить их по делу Дарка.
- Они тебя любят.
- А другие, - он равнодушно плечами пожал, - ненавидят.
Он говорил про другую толпу, ту, которая состояла из людей обеспеченных, из представителей церкви, местного правления и бизнесменов, пришедших с транспарантами и требовавших казни Живописца. Они кидались камнями и палками в окна, выкрикивая лозунги и ругательства.
- И тебе безразлична ненависть этих других?
Края чувственных губ дернулись кверху, будто он хотел улыбнуться.
- Мне и их любовь безразлична.
- А что насчет этих? Они стоят здесь несколько часов подряд.
На этот раз усмехнулся он.
- Им просто больше некого любить.
- А разве человеку обязательно кого-то любить?
Спросила и замерла – его взгляд изменился, потяжелел, став свинцовым.
- Чтобы не скатиться в самую бездну – да. А вы никого не любили, мисс Арнольд?
Пожала плечами, отводя глаза.
- Почему не любила? Папу…маму. Как все.
И снова ухмылка исказила его рот, и я прикусила губу – в черных глазах холод появился, и желваки заходили на скулах. Невольно засмотрелась на его лицо. Запоминающееся, необычное. Хоть черты и правильные, но нет ощущения смазливости, скорее, мужественность в каждой линии. Прямой нос, ровные темные брови, губы…чувственные. Почему-то это слово пришло на ум. И глаза…чёрные глаза, в которых будто сама бездна затаилась. Он ими насквозь прожигал, казалось, особенно когда заходил в кабинет, хоть и закованный в наручники, но как к себе домой, по-хозяйски и медленно, чертовски медленно разглядывал меня с ног до головы. Молча. Уверенно. Так, будто искал, что во мне изменилось за ночь…или будто имел право так на меня смотреть. Взгляд, от которого в жар бросало, потому что впервые поняла, что взглядом на самом деле раздевать можно. И от такого взгляда действительно чувствуешь себя обнажённой. Слишком обнажённой.