Кошки - Мышки (СИ) - Нарватова Светлана "Упсссс" (библиотека электронных книг .TXT) 📗
— Это хорошо, — порадовалась Кира.
— Зато с лицами своего пола можно хоть в засос целоваться, просто так, безо всякой однополой любви. Там это нормально.
— Фууу, — скривилась Новикова. — Нет в мире совершенства.
— Угу, — поддакнул начальник. — Представьте себе, открытое декольте там считается верхом неприличия и признаком продажной женщины, зато юбка может быть на сантиметр ниже попы, и никого этот факт не смутит.
— А еще?
— А еще в общественном транспорте ни в коем случае нельзя садиться на места для беременных и инвалидов, если вы не беременны и не инвалид, — Ген-директор оглядел Киру, будто хотел убедиться, что она не относится к этим двум категориям. — Впрочем, учитывая время пребывания и плотность программы, познакомиться с общественным транспортом вам не грозит. У нас всё будет неподалеку от центра. Можно пешком прогуляться. О, вот и еда…
Они перекусили и обсудили план действий и распорядок дня на время поездки. А потом Кира уснула. И проснулась уже на подлете к Сеулу. Пальцы заледенели от волнения, но это не беда. Прорвемся.
В отеле их заселили сразу. Номера были на одном этаже, но не рядом, и это Киру абсолютно устраивало. На сборы Ген-директор выделил целых полчаса. Новикова уложилась в двадцать пять минут. Волосы были вымыты с утра. Кира почистила зубы, подправила макияж, подкрутила плойкой волосы. Антиперспирант без запаха, пшик любимых духов. Розовое платье из немнущейся ткани. Новые туфли. Новикова проверила в сумочке пластыри (обычные, не никотиновые), вдруг натрет (туфлями ноги, а не то, что приходило в голову стараниями генерального директора). Вот и всё. Она — умница и красавица, а тот, кто так не считает, просто завидует. Аутотренинг сработал процентов на двадцать, но идти нужно в любом случае. Восхищенно-одобрительный взгляд начальника поднял самооценку еще выше. Все-таки приятно чувствовать себя привлекательной женщиной, даже если ею не являешься.
Геннадий Николаевич уже скурил свою дозу счастья, пока ждал Новикову, и благоухал, как пепельница в нелучшие времена, но уличный ветер, шум моторов, гомон пешеходов, мельтешение на рекламных экранах, чуждость небоскребов из стекла и бетона, нависающих над этим безобразием — всё это отодвинуло запах табака на задний план. Да Кира просто забыла о нем. Новая страна, новый мир. Кира жадно вглядывалась в толпу, выискивая однополые пары. Как назло, ничего пикантного на глаза не попадалось. Да и юбки были… Ну, разные были юбки, и шорты, и брюки. Как везде. Грудь действительно ни у кого не вываливалась. Но пока для выводов не хватало статистики. Несмотря на грозные высотки, Новиковой Сеул нравился. Среди асфальта и бетона встречались зеленые «заплатки» растений. Детвора плескалась в фонтанчиках, бьющих прямо между плитами у монумента какому-то древнекорейскому деятелю. Мелькнуло несколько местных барышень в ярких корейских юбках от груди и коротеньких курточках. Это было совершенно необычно. Сложно представить в России девушку, запросто бредущую в сарафане и кокошнике. А здесь никто из местных на девчин в национальных нарядах не пялился, как будто так и надо.
По плану на день было общее знакомство с выставкой и экспонатами. Колчевский намеревался посетить одну из секций деловой программы. Кира сразу сказала, что синхронный переводчик из нее никакой, генеральный кивнул и сказал, что всё равно идти нужно. До здания, где проходила выставка, они шли минут двадцать, а то и полчаса, но Кира была благодарна Колчевскому за эту прогулку. Зато потом началась работа. В отличие от большинства зевак, Ген-директор приехал сюда вкалывать. Он рассматривал экспонаты, чуть ли не обнюхивал. Дали бы возможность — руками бы потрогал и на зубок попробовал бы, было такое ощущение. Как ни странно, несколько корейцев подошли к Колчевскому поздороваться. И с Кирой заодно, так что она улыбалась, кланялась и пожимала поданную ладонь двумя руками, помня наставления начальника. Хозяева глядели на нее одобрительно. А Геннадий Николаевич прямо гордостью лучился в такие моменты, будто он ее с малолетства воспитывал, и теперь питомицу в люди нестыдно выпустить. Кира нередко ловила на себе пристальные взгляды аборигенов. Но она, вроде, ничего неподобающего не делала. Да и взгляды были, скорее, заинтересованные, чем осуждающие. Потом была сессия аудирования в деловой программе, к концу которой Новикова была уже никакая и десять раз пожалела, что вообще подписалась на эту авантюру. Когда всё закончилось, она хотела есть, как собака (только не собачатину, ради бога) и спать.
Улица их встретила лунным небом и огнями реклам. Стало многолюднее. Кира посмотрела время — всего восемь вечера по местному, а уже темно.
— Здесь время так сдвинуто. Зато светает рано утром, — пояснил КрокоЗмей, утаскивая девушку с проспекта в какую-то подворотню.
По всей вероятности, это была торговая улица. Только магазинчики, увешанные вывесками с иерглифами, были все как один затянуты рольставнями. После человеческого потока на проспекте здесь была безлюдная гавань. И только ветер гулял, надувая растяжки, как паруса. Кире стало страшновато. Ради чего Ген-директор ее сюда притащил? Но КрокоЗмей похлопал себя по карманам, вытащил сигареты, зажигалку и затянулся с таким наслаждением на лице, что Новикова даже на секунду ему позавидовала.
— На крупных улицах курение запрещено, — пояснил начальник, выдувая струю дыма так, чтобы ее не сносило на собеседницу.
— Сейчас почти везде запрещено курить, — заметила Кира. — Стоит ли себя мучить? Не проще ли бросить?
— Не, это, — Геннадий Николаевич покрутил сигаретой, — навсегда. Я недавно справил серебреный юбилей.
Это во сколько же он начал курить? Ему немного за сорок… Где-то в пятнадцать? Кире вспомнился рассказ Кости о семье Колчевских. Выходит, тогда, когда он потерял отца. Что на это сказать? Поинтересоваться, как ему приходилось? Как-как. Тяжело приходилось. Остаться без отца в любое время тяжело. А середина девяностых, говорят, и без того была нелегкой. Поэтому Новикова предпочла нейтральную тему для разговора:
— Мне показалось, или на нас… немного пялились? — задала она интересующий вопрос.
Колчевский улыбнулся.
— Европейцев тут не очень много, и в некотором смысле в Корее культ европеизированной внешности. Потому на симпатичных белых очень запросто могут «пялиться», — он улыбнулся.
— А мне показалось, кореяночки тоже очень симпатичные в большинстве своем…
— Южнокорейские кореяночки в большинстве своем страшненькие, — возразил КрокоЗмей. — А те, кого вы посчитали симпатичными — продукт местной индустрии красоты. По статистике, каждая пятая кореянка ложилась под нож. Мужчины тоже… нередко под ним оказываются. Кстати, вы знаете, что это самая распространенная причина разводов среди корейцев — муж или жена узнают, что на самом деле их партнер не такой красавчик, как на вид? Детки-то наследуют внешность в первозданном, крокодильем виде… А между прочим, в Корее разводы очень порицаются, и ложатся позором не только на супругов, но и на их семьи. Так что я свой неудачный брачный опыт здесь не афиширую.
Он докурил, огляделся в поисках урны, не нашел и раздавил окурок ботинком.
— А вы… — неуверенно начала Кира.
— Почему развелся? — генеральный потянул ее назад, на людную улицу. — Загуляла. Я, как любой нормальный мужик, больше всего ценю в женщине верность.
— Я почему-то думала, что всякие там, ну… — Новикова изобразила на себе то, чего у нее не было, — важнее.
— Я тоже так думал, когда женился, — улыбнулся КрокоЗмей простой и открытой улыбкой.
— А…
— Дети? — опять прервал Колчевский, хотя Кира хотела спросить о том, когда это случилось. — Есть. Сын. Ему в этом году исполняется пятнадцать. Большой парень. Правда, избалованный мамочкой и потому размазня.
В голосе генерального звучало разочарование.
— Геннадий Николаевич, а откуда вы столько всего знаете о Корее? — быстро переключила тему Новикова.
— Тот мой знакомый, который не смог поехать, Андрей, — он заканчивал факультет восточных языков, английский у него второй. И вообще он занимается такими вопросами по роду деятельности. В прошлый раз, когда мы здесь были, он устроил мне полноценный ликбез.
