Дом у озера Мистик - Ханна Кристин (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Снова оставшись вдвоем, Блейк и Энни пытались вернуться к привычному распорядку жизни, но это было не так легко, как раньше. Энни проводила все время около Кэйти, а Блейк проводил все больше и больше времени в офисе.
В третью неделю декабря Хэнк встретил Натали в аэропорту Сан-Франциско и они вместе полетели в Лос-Анджелес. Праздничный семейный обед получился тихим и довольно напряженным, и это лишний раз напомнило Энни о том, какими зыбкими стали отношения с Блейком. Даже когда все они рождественским утром открывали подарки, напряжение их не оставляло.
Хэнк наблюдал за Блейком. Энни слышала, как он засыпал ее мужа вопросами: «Куда ты собираешься?», «Почему тебя сегодня вечером не будет дома?», «Ты поговорил об этом с Энни?».
Энни видела, что Блейк чувствует себя посторонним в собственном доме. Натали частенько наблюдала за отцом, пытаясь не пропустить момент, когда он возьмет Кэйти на руки, но Блейк никогда этого не делал. Энни же все было понятно, она уже проходила через это. Блейк был не из тех отцов, кто сразу принимает своего новорожденного ребенка. Младенцы его пугали и приводили в замешательство, а Блейку ни то ни другое состояние не нравилось. Но Натали этого не понимала, и Энни видела разочарование дочери, когда она передавала отцу младшую сестренку, а тот только качал головой и отворачивался.
Энни лежала у самого края кровати. Рядом вытянулся во весь рост, заняв все пространство, Блейк. Он откинул руку в ее сторону и уперся согнутым коленом в ее бедро. Энни слышала его ровное дыхание, этот ритмичный звук много лет сопровождал ее сон.
Она осторожно выбралась из-под одеяла, подошла к высокому французскому окну и распахнула створки. Ветер всколыхнул легкие, прозрачные шторы. Как часто просыпалась она одна в темноте, и как отчаянно ей хотелось, чтобы ее приласкали и успокоили, но в ее браке не было ни тепла, ни нежности, ни успокоения. Да, они оба старались, каждый на свой лад, восстановить прежние отношения. Блейк — подарками, обещаниями и тихими разговорами о вещах, которые были для нее важны, Энни — быстрыми улыбками, фильмами, взятыми напрокат, и изысканными обедами для двоих. Но это не действовало. Они были как две бабочки, оказавшиеся по разные стороны оконного стекла, которые трепещут крыльями, отчаянно пытаясь пробиться через стекло каждая со своей стороны.
Блейк с усталым вздохом отодвинул от себя диктофон и убрал материалы дела в папку. В последнее время ему было все труднее на чем-то сосредоточиться, и от этого уже начинала страдать его работа. Кэйти спала лишь по нескольку часов кряду, и всякий раз, когда она плакала или хныкала, Блейк просыпался, а потом не мог заснуть снова.
Он встал и налил себе виски. Вращая янтарную жидкость в уотерфордском стакане, он подошел к окну и посмотрел на улицу. Январский пейзаж за окном был похож на серую акварель. На фонарных столбах кое-где еще оствались забытые новогодние украшения.
Блейку не хотелось идти домой к его до странности равнодушной жене и вечно пищащей новорожденной дочери. Как он и ожидал, вся жизнь Энни теперь была сосредоточена на малышке. Для него у жены времени не оставалось, а когда наконец малышка на какое-то время засыпала, Энни падала в постель, слишком усталая для чего-то большего, нежели быстрый поцелуй в щеку и торопливое «спокойной ночи».
Да, надо признать — он слишком стар, чтобы снова становиться отцом. У него и в молодости не было этого желания — становиться отцом, а с возрастом тем более — никакие родительские способности в нем не раскрылись.
В дверь постучали. Блейк отставил стакан.
— Войдите.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошли Том Абрамсон и Тед Свейн, партнеры Блейка.
— Эй, дружище, уже половина седьмого! — сказал Тед с кривой усмешкой. — Предлагаю двинуть в бар и отметить решение по делу Мартинсона, что скажешь?
Блейк знал, что он должен отказаться. У него вертелась мысль, что сегодня он зачем-то должен быть дома, но он, хоть убейте, не мог вспомнить зачем.
— Конечно. — Он потянулся за пальто. — Но только по одной, а потом мне надо домой.
— Нет проблем, — сказал Томми. — У нас у всех семьи.
Это, конечно, было верно. Всех троих ждали дома их жены и дети. Но почему-то в тот вечер в одиннадцать часов они все еще были в баре, смеялись, громко спорили и поднимали тосты. В половине двенадцатого Тед отправился домой, за ним последовал Том. Блейк, сидящий на табурете у стойки бара, остался один. Друзьям он сказал, что хочет допить свой напиток, но правда состояла в том, что он тянул один и тот же коктейль почти час. Он то и дело поглядывал на дверь, твердя себе: «Мне нужно идти», потом вспоминал о большой кровати в их спальне, о том, как его жена спала, сдвинувшись на самый краешек, подальше от него, и не вставал с места.
Энни накрыла стол очень красиво. Над скатертью из баттенбергского кружева мерцало пламя свечей, отбрасывая блики на серебряные подносы, на которых были любимые кушанья Натали: домашние макароны с сыром, горячие булочки с маслом и медом и вареная кукуруза в початках. На одном конце стола лежала небольшая горка подарков, завернутых в разноцветную фольгу, к каждому стулу был привязан яркий воздушный шарик, наполненный гелием. Сегодня Натали исполнилось восемнадцать лет, и они собрались все вместе, чтобы отпраздновать это событие. Энни была полна решимости вернуть эту семью в русло хотя бы на эти несколько часов.
Она снова окинула стол критическим взглядом, не упускающим ни единой мелочи. К ней подошел Хэнк, обнял дочь за плечи и привлек к себе. Из кухни доносился смех Натали и Терри. Энни прислонилась к отцу.
— Папа, я так рада, что ты смог приехать к нам на праздники. Для Натали и для меня это очень много значит.
— Я бы ни за что на свете это не пропустил. — Хэнк огляделся. — Ну, так где твой занятой муж? Мы готовы праздновать.
— Он опаздывает всего на пятнадцать минут, для Блейка это сущий пустяк. Чтобы он был здесь к семи, я попросила его быть дома к половине седьмого.
Хэнк убрал руки с ее плеч и подошел к окну, которое выходило на подъездную дорогу. Энни последовала за ним.
— Папа?
Он молчал целую минуту, а когда заговорил, Энни удивилась — она никогда еще не слышала, чтобы голос ее отца звучал так мягко:
— Когда ты впервые привела Блейка к нам домой, он произвел на меня впечатление. Он, конечно, был молодым, тощим и бедным, но я разглядел в нем будущего мужчину. Он был таким, каким каждый отец мечтает видеть мужа своей дочери: умным и честолюбивым. Совсем не похожим на мальчишек, которых я знал в Мистике. И я подумал про себя: «Вот парень, который позаботится о моей девочке».
— Папа, я знаю эту историю…
Хэнк повернулся к Энни:
— Но ведь я ошибся, не так ли?
Она нахмурилась:
— Что ты имеешь в виду?
— Ты вышла замуж за человека, о котором тебе нужно было заботиться. Мне следовало беспокоиться о твоем сердце, о твоей душе, а не о твоем финансовом благополучии. Если бы твоя мама была жива, она бы знала, кого тебе надо было выбрать.
А я просто хотел для тебя лучшего, чем мог дать тебе сам.
— Я знаю, папа.
— Я… — Хэнк избегал встречаться с ней взглядом, его голос дрогнул. — Мне больно видеть тебя такой, как сейчас. Прошлой весной ты была очень счастливой, мне не хватает твоего смеха. Думаю, когда ты была в Мистике, я дал тебе плохой совет. Черт, да я давал тебе плохие советы всю жизнь! Мне надо было тебе сказать, что из тебя бы получился отличный торговец книгами. Мне следовало давно говорить тебе такие вещи. — Он наконец повернулся к Энни: — Мне следовало говорить, что ты самая умная, самая талантливая, самая одаренная из всех людей, кого мне довелось встретить в жизни. И что я тобой горжусь. Твоя мама так бы и говорила, будь она жива.
— Ах, пап…
Энни почувствовала, что, если она попытается сказать еще хоть одно слово, она расплачется.
