Говори со мной по-итальянски (СИ) - Тонян Лаура (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
Каждая ее частичка души и тела необходима мне. Я знаю, что если позволю сомнениям взять верх, есть вероятность, что больше никогда не испытываю подобного… счастья? Как иначе назвать то, что я лежу на неудобном диване, смотрю в потолок, вспоминая улыбку девушки за стеной. Как назвать то, что я жду, когда ее отец уснет, чтобы пробраться к ней? И если она не позволит ничего лишнего, я согласен просто обнимать Еву всю ночь.
Всю оставшуюся ночь.
Проходит немало времени, прежде чем мужчина выключает у себя телевизор. Из-под нижней щели больше не проникает какой-либо свет. Я выжидаю еще около десяти минут, потом встаю с дивана очень осторожно, чтобы он не скрипел. Ева сидит на кровати, поигрывая со смартфоном в руках — она ждала меня больше часа. Я чертовски рад этому. Повернув замок и двинувшись в сторону кровати, становлюсь на нее коленями. Ева вытягивает шею и вторит мне, встав на колени. Я, положив одну руку на ее красивое лицо, я сначала принимаюсь ласкать пальцами нежную кожу щеки, вторую руку приложив к затылку. Когда мои губы притрагиваются к ее губам, машинально сгребаю в кулак длинные светлые волосы.
Она распыляет меня, практически сразу приглашая мой язык в свой рот. Я чувствую нереальное возбуждение, когда проникаю в него далеко внутрь, когда касаюсь им ее языка, когда становлюсь властным и несдержанным. По всей видимости, Мадэри тоже в восторге от этого, потому как только что непроизвольно застонала. Мы отрываемся друг от друга на мгновение, чтобы улыбнуться, а потом я вновь разжигаю в ней страсть. Краем глаза мне видно, как Ева тянется за своим телефоном. Я отвожу голову назад в изумлении, но потом из динамика зазвучала мелодия. Я понял, что она не хочет, чтобы нас услышал ее папа.
— Новая песня Hаlsеy, — комментирует девушка, коротко, но жарко меня поцеловав. Ева облокачивается о спинку кровати с горящими глазами и говорит: — «Римские каникулы».
Я слабо улыбаюсь, не сразу сообразив, о чем она.
— Что?
— Название песни, — объясняет итальянка.
Она напевает припев трека, снимая с меня рубашку, расстегивая пуговицу за пуговицей:
«Потому что мы пойдем за солнечным лучом, Или светом фар, Пока наши глаза не заболят ожогов.
Мы будем завязывать шнурки на тех же ботинках, В которых мы ходили
На край света.
И мы знаем, что наше упрямство не знает границ, И наши сердца не подчиняются нам, И время никогда не играет в нашу пользу, Но прямо сейчас, давай сбежим
И устроим себе Римские каникулы.
Римские каникулы, Римские каникулы».
Мы вместе избавляемся от ее одежды. Я осыпаю ласками ее ключицы, избавляясь от светло-голубого лифчика.
Приглушенный свет в комнате помогает мне различать все цвета, а также эмоции Евы. Она вновь стонет, когда я ловлю губами бугорки ее груди. Уделив внимание одному соску, я перехожу к другому. Моя восхитительная итальянка ладонями упирается мне в плечи, держа их у краев рубашки, которую мы еще не швырнули в угол, как, например, ее спальные шорты.
— Ты должна была ждать меня голой, — шучу я.
Она смеется, и затем делает наш очередной поцелуй диким, бешенным. Я не ожидал от нее такой активности: Ева поваливает меня на постель — я оказываюсь лежать головой в ногах кровати. Девушка садится верхом на меня. Ее действия сводят с ума: влажные поцелуи в область шеи, живота. Чуть позднее она языком ласкает место у самого пояса джинсов. Я шумно выдыхаю, прекращая смотреть на нее, и опускаю голову на одеяло. Покончив с металлической пряжкой, Ева отводит края ремня и расстегивает пуговицы, ведет молнию вниз. Я решаю взглянуть на нее в этот миг — и, о, черт, она ждала этого.
Отмечаю, что она хочет казаться хищной, сексуальной, но ей ничего не нужно делать, чтобы быть привлекательной. Более того — для меня. В ее глазах читается неуверенность, смущение, которые она старательно замаскировывает чувственностью.
Поднявшись, привлекаю ее к себе, акцентируя внимание на медовых глазах, спускаясь взглядом к губам через несколько секунд, анализируя выражение этого потрясающего овального лица.
— Не притворяйся, — вложив в данную просьбу все свое желание к ней, говорю я.
Она едва вздыхает, оглянувшись в сторону окна.
— Послушай, ты мне очень и очень нравишься. Просто безумно. Я не могу перестать о тебе думать, — шепчу, приложившись щекой к ее волосам и глядя вниз, ожидая, когда она поднимет на меня свои золотисто-карие глаза. — Но и не хочу этого. И мне не хочется, чтобы ты была кем-то, но не собой, понимаешь? Ты — это ты, и именно такой очаровала меня.
Ева вскидывает голову, и на ее губах расцветает улыбка.
Мысленно я себя хвалю.
— Твои слова похожи на речь героя британского сериала.
Я прыскаю со смеху, обнимая Еву за плечи.
— Ну, я же все-таки англичанин.
Она не берется что-либо отвечать. Мы сидим так в молчании, наслаждаясь только звуками музыки, что сочится из смартфона. Я глажу Еву по обнаженной спине, ощущая под своей рукой, как та изгибается. Мои пальцы, надеюсь, заставляют ее ощущать наслаждение, которого она достойна.
Даже мысль о том, что она ни с кем никогда не была, лишает рассудка. Это приятно — быть первым. Быть тем, кого она запомнит навсегда, даже если жизнь разделит наши пути. Но я не уверен, что Ева готова, именно потому я аккуратно приподнимаю ее лицо за подбородок.
— Если ты не хочешь делать этого сегодня и здесь, то…
Но девушка не дает мне договорить. Перебивает оригинально — поцелуем, перерастающим в настоящий пожар.
Необходимость быть тихими разжигает нас ещё сильнее.
Словно в костер подбросили дров, словно в него вылили целую бутылку джина. Наши языки сплетаются, создается жгучая атмосфера, наэлектризованная до предела. От каждого касания бросает в дрожь. Ева просовывает руку под резинку моих боксеров, касаясь головки члена указательным пальцем.
Пришел мой черед выдать бессознательный стон, следующий она ловит своим ртом, утопая в ласкательном горячем поцелуе.
Опускает ладонь ниже, обхватывая стояк основательно, и ведет ее то вверх, то вниз. Я громко дышу ей в волосы, отвлекаясь от аппетитных губ напротив.
— Хочу…, - запоздало отвечает Ева. — Очень хочу.
Больше не желая терять время на разговоры, я заставляю ее лечь на подушки и снимаю с нее трусики. На несколько минут я даже забыл, что все еще остался в рубашке, но, когда предпринимаю попытку ее снять, красотка Мадэри меня останавливает. Одна ее ладонь ложится на мой пресс, другая — держится за окраину прикроватной тумбы. Свет от ночника, который стоит на деревянном сооружении с выдвижными ящиками, падает прямо на девушку: на ее тело с упругой грудью и подтянутым животом. При виде всего этого я никак не могу поверить, что однажды обидел ее за то, что она не соответствовала совершенству в моем понимании. Заметив внезапно погрустневший взгляд, Ева отталкивается от постели и садится на ней, дабы принудить меня смотреть на нее, пока она изрекает, приложив пальцы к моим полураскрытым губам:
— Я забыла. — Ее голос сладок и бархатен. — И ты забудь.
Я целую их: большой, указательный средний, безымянный, мизинец — каждый по очередности. Ласкаю их, отдаю им всю нежность, хранящиеся во мне. Не знаю, что будет дальше, но пускай этот момент навечно сохранится в моей памяти. Ночь ещё не закончилась, но я уже тоскую по ней. Тоскую по тому, что утро вернет нас обоих в реальность, и нам придется столкнуться с ее суровостью и отсутствием безупречности.
Будет ли Ева смотреть на меня так, когда взойдет солнце? Или после того, как я украду ее невинность, она возненавидит меня? Это совсем не глупости: я знаю таких парней, которых отвергали девушки после первого секса. И мне страшно.
Девочка, которой я много лет назад сделал больно, так дорога мне в настоящем. Так нужна мне, что я действительно боюсь, что она уйдет. Но отодвинув свои страхи, я освобождаюсь от джинсов и нижнего белья. Ева с придыханием валится обратно. Она волнуется и нервничает — это очень трудно не заметить. Ее мысли сейчас не принадлежат ей, я знаю. Они в полном хаосе, потому что девушка цепляется за верх деревянной спинки кровати. Ее острые локти вскинуты, мышцы на предплечьях напряжены, костяшки пальцы белеют от того, с какой силой она держится за предмет над ее головой. Частота ее дыхания увеличивается, и мой пульс подскочил от великолепия, раскрывшегося передо мной. Я медленно раздвигаю ее ноги.
