Такая как есть (Запах женщины) - Кауи Вера (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
«Наверное, в такие минуты она и в самом деле чувствует себя императрицей», – думала Алекс, попивая из бокала «Шато латур» 1961 года, которым угостил ее старый друг Цезарь, зная, что она будет ужинать наверху в полном одиночестве.
А ужин внизу был в полном разгаре. Холодный салат из омаров, отличное тушеное мясо с экзотическими травами. Одно блюдо следовало за другим, пока не дошла очередь до десерта – малинового суфле с персиковым сиропом. Вина, поданные гостям, Ева выбрала все по тому же принципу: они были дорогие и крепкие. Цезарь отлил Алекс из своей собственной бутылки больше половины.
«Ева сидит, – представляла себе Алекс, – во главе стола, покрытого скатертью, отсвечивающей в тон платью каким-то серебристым блеском, холодная, как сталактит. Если бы она знала, что мне подали то же, что и ей, она бы, наверное, рассвирепела. Мне в моей комнате полагается есть на ужин только хлеб и сыр. А что, если бы я вдруг сейчас спустилась вниз и заявила ее гостям: «Позвольте представиться! Я Алекс – старшая дочь Евы Черни, – от вина она немного опьянела и усмехнулась, представив себе эту сцену. – Так что прошу вести себя соответственно. Я – это ее, так сказать, скелет в шкафу… если, конечно, не считать того, что я, увы, далеко не скелет».
Алекс выпрямилась, ощущая, как по телу разливается тепло от выпитого вина, и привычная настороженность незаметно покидала ее. Самое время потребовать у Евы ответа, почему она не желает признавать меня. Почему прячет, как какого-нибудь монстра. Почему стыдится? Почему при одном моем появлении на лице у нее застывает безжизненная маска? Кто я? Откуда? Чья? Вот подходящее время, чтобы потребовать от нее ответов на эти вопросы. Я хочу знать все.
Чем сильнее она пьянела, тем решительнее становилась. «Сегодня же спущусь к ней. Мы встанем друг перед другом. А почему бы и нет? – Ее чувства начали вскипать, требуя выхода из темницы. – С какой стати я должна терпеть такое отношение? – Алекс стукнула кулаком по столу. – Черт знает что такое! Восемнадцать лет – с того самого момента, как меня пятилетней девочкой привели сюда, я терплю – неизвестно почему и неизвестно за что – такое отношение». Под действием вина старые воспоминания начали всплывать в памяти. И былая боль становилась все острее… «Вот твой выродок… Она твоя дочь и навсегда останется твоей дочерью… Ты ее мать, а мой сын не имеет к ней никакого отношения. Вот и занимайся ею, иначе хуже будет». «Так кто же мой отец? Неужели память о нем так ей ненавистна? Наверное, он бросил ее… С какими же ужасными обстоятельствами должно быть связано мое рождение, если она не выносит даже намека на них?»
Алекс встала, слегка качнувшись. Вот и настало время узнать правду.
Сначала Алекс зашла в ванную комнату, сполоснула лицо, но холодная вода не смогла остудить вспыхнувших в ней, такой спокойной и рассудительной, чувств.
«Наконец-то ты выскажешь все, что носила в себе», – проговорила она своему отражению. Лицо, которое смотрело на нее из зеркала, было незнакомо Алекс: глаза ее сверкали, щеки горели огнем.
Но когда Алекс села в кресло и откинулась, подложив под голову подушку, чтобы дождаться, когда закончится прием, сон сморил ее. Проснулась она лишь от доносившегося снизу шума – гости Евы разъезжались. На плечах дам уже были наброшены перелины и накидки. Сейчас последуют рукопожатия, поцелуи, фырчанье отъезжающих машин… Алекс протерла глаза, глядя вслед уезжающим. Вот Жак, как обычно, запер двери.
– Необыкновенный вечер, мадам, – вежливо проговорил он.
– Да, как всегда, – ответила довольная собой Ева. Она повела плечами, словно освобождаясь от их оков, и потерла шею.
– Будут еще какие-нибудь распоряжения, мадам?
– Нет, все. Пойду пожелаю спокойной ночи сыну и тоже пойду спать.
– Спокойной ночи, мадам. – И Жак исчез в столовой.
Продолжая растирать плечи и шею, Ева быстрым шагом прошла в комнату сына. Выйдя оттуда на цыпочках, она осторожно притворила за собой дверь и начала подниматься по лестнице. Алекс встала. Ее раздражение и злость прошли, остались только тошнота да дикая головная боль. Вместе с выветрившимся алкоголем испарилась и ее храбрость. Но когда она все же встала, ноги почему-то отказались подчиняться ей, и она, потеряв равновесие, ухватилась за первое, что попалось под руку, – это оказался небольшой столик-тумбочка. Не выдержав ее тяжести, он упал. Алекс попыталась приподнять его и поставить на место. Тут-то ее и настиг голос Евы, холодно прошипевший совсем рядом:
– Что ты тут делаешь?
Алекс оставила столик в покое и выпрямилась, как солдат на перекличке:
– Собираюсь поговорить…
Женщина с отвращением выговорила:
– Да ты пьяна, кажется!
– Нет, не пьяна. Я зла. И считаю, что настало время задать вам несколько вопросов.
– Я не обязана отвечать тебе ни на какие вопросы.
– Ничего подобного! – Гнев переполнял Алекс до краев, отрезвляя ее. – Мне нужен ответ на один вопрос: кто на самом деле моя мать? Если вы, то почему постоянно стараетесь унизить меня, словно за что-то ненавидите. Почему Мэри Брент бросила меня к вашим ногам и вы оставили меня при себе, хотя вы меньше всего этого хотели? Почему этот старик-священник приходил сюда? И почему…
– Замолчи! – Голос Евы прозвучал как удар хлыста. Она обернулась – в холле по-прежнему никого не было.
– Почему вы стыдитесь меня? – продолжала жестко Алекс. И голос ее становился тем крепче, чем сильнее клокотал гнев.
Ева шагнула вперед, вцепилась в плечи Алекс и с силой толкнула ее к зеркалу, висевшему на стене:
– Вот ответ на твои вопросы!
Алекс посмотрела на свое отражение.
– Я повсюду известна как королева красоты. А теперь взгляни на себя. Как я могу признать такую дочь?!
– Господи, да это же жестоко, – прошептала обескураженная Алекс.
– Нет, честно. Моя репутация рухнет, как карточный домик, в тот самый момент, когда все увидят, какого урода я родила.
Алекс закрыла глаза, чувствуя, как слабеют ее ноги.
– Я одевала, кормила, поила тебя. Дала образование.
– Но вы никогда не любили меня…
– Я не могу любить то, что уродливо.
– Это противоестественно.
– Но такова уж моя натура…
Алекс нахмурилась: стоявшая перед ней фигура в белом начала расплываться.
– Нет. Здесь кроется что-то другое. Я чувствую.
– Ты ничего не можешь знать, потому что ничего нет. И мне нечего добавить к сказанному. – Она отдернула руки. Но следы ее неистовых объятий остались на плечах Алекс.
– Оставайся жить в своем собственном мире, – проговорила Ева, – здесь тебе нечего делать. Деньги у тебя есть – они находятся у доверенного лица, ты не глупа и образованна. Вот и добейся чего-нибудь с тем, что у тебя есть. Как это сделала я. И никогда, слышишь, никогда не задавай мне никаких вопросов! – Маска снова прилипла к ее лицу, а улыбка Евы опять выражала лишь презрение. – Больше я не желаю разговаривать.
– Но вы так и не ответили на мои вопросы.
Ева повернулась к ней:
– Потому что ни на один из них я не желаю отвечать.
Алекс заметила, как словно пламя сверкнуло в глазах Евы.
– У меня не было ничего, когда я начинала. Ни-че-го! А я была моложе тебя. Я сама сотворила себя – собственными руками. Вот и ты выстраивай свою жизнь по собственному проекту. Надеюсь, что завтра, когда я спущусь вниз, тебя уже здесь не будет. – Она повернулась и вышла.
Алекс некоторое время стояла и смотрела на закрытую дверь. Она была сбита с толку, растеряна и чувствовала полную беспомощность. А еще она чувствовала, как ее начинает тошнить. Зажав рот рукой, она бросилась вверх по лестнице и едва успела добежать до своей ванной.
Спустя несколько дней Пэтси рассказала Максу о состоявшемся разговоре, когда он позвонил из Парижа. Тот сказал:
– Скоро я буду в Лондоне. Постараюсь увидеться с Алекс и во всем разобраться. Что-нибудь еще, Пэтси? Вас что-то тревожит?
– Пожалуй, да. Я в какой-то степени ощущаю свою вину в том, что Алекс стала такой. Я имею в виду… ее жизнь… старой девы. У нее не было опыта нормальной семейной жизни, где все связаны узами любви.
