Укрощая шторм (ЛП) - Тоул Саманта (лучшие книги .txt) 📗

— Джек, — он поднимает стакан, размахивая им из стороны в сторону, издавая при этом слабый смешок.

Заняв место рядом со мной, с минуту Том просто сидит, размешивая виски в стакане. Затем он выпивает содержимое и бросает стакан на пол рядом с диваном.

— Музыка исходила из нашей гостиной, поэтому я пошёл туда. Телевизор был включён, и по нему шло музыкальное видео. Я выключил телевизор и как раз тогда услышал голоса, доносившиеся из кабинета отца. Я знал, что он был там с Джо, поэтому побежал в его кабинет. Я не знал, что собирался делать. Просто знал, что должен быть там. Я только добрался до коридора, когда услышал, как кричит Джо. Его голос звучал испуганно. И секунды не прошло, когда я услышал это. Выстрел.

— Глупо было, что я побежал в направлении выстрела, а не от него, как большинство нормальных людей. Я ворвался в дверь офиса. И вот тогда увидел на полу Джо, из груди которого текла кровь, а мой отец стоял с пистолетом в руке. Я подбежал к Джо и прижал руку к его груди, пытаясь остановить кровотечение, но крови было так много. Она была на всём: на моих руках, на моей одежде... везде.

Он держит руки перед собой, как будто всё ещё видит на них кровь Джо.

Я прикасаюсь к его руке. И он моргает.

— Я слышал, как Джо захлёбывался собственной кровью. Кричал на отца, чтобы помог, но он по-прежнему просто стоял там с пистолетом в руке, его глаза были пусты. Затем Джо, — Том трёт глаза, — умер... прямо тогда, когда я стоял на коленях рядом с ним. Мои руки были прижаты к его груди.

Слеза сбегает из его глаза, но он быстро вытирает её. А перед моими глазами предстаёт тринадцатилетний Том, столкнувшийся с чем-то поистине ужасным. Даже после той боли, что я пережила, обнаружив свою маму, я всё равно не могу представить, через что пришлось пройти ему. Моё сердце чертовски болит за него.

— Джо умер, — разбитым голосом говорит он. — И я испугался. Вскочил на ноги и начал кричать папе, что Джо мёртв и что он убил своего брата. Но он не ответил. Он был просто опустошённым. И я чертовски испугался. Я знал, что он никогда не сделал бы мне больно, но он просто стоял с пистолетом в руке. Внезапно он, казалось, пришёл в себя. Он положил пистолет на стол. Потом посмотрел на меня и сказал: «Томми, иди на кухню к телефону. Набери девять-один-один. Расскажи им, что случилось», — а затем он… — Том делает болезненно звучащий вдох, — сказал мне, что сожалеет.

Лицо Тома поглотила агония. Ещё одна слеза стекает по его щеке. Её он не вытирает. Я наблюдаю за тем, как она прокладывает путь к его верхней губе.

— Я был ещё ребенком, Ли, и он был моим отцом, поэтому я сделал то, что он велел. Только оказавшись у двери на кухню, я кое-что понял. Зачем он отправил меня на кухню к телефону, когда он был и в его кабинете? И я знал, я просто, чёрт возьми, знал. Весь путь, пока я бежал назад в его в кабинет, моё сердце билось так быстро, — он прижимает ладони к глазам, будто пытаясь отгородится от всего, что видит прямо сейчас. — Я был в нескольких шагах от его офиса, когда раздался второй выстрел, — он тяжело дышит. — Мой отец выстрелил себе в голову... и я увидел его лежащим на столе лицом вниз. Кровь... там было так много чёртовой крови.

— Господи, Том, — по моим щекам текут слёзы.

Я обхватываю его руками, притягивая к себе. Его грудь содрогается, а затем он утыкается лицом в изгиб моей шеи.

Мы сидим так в течение длительного времени. И я позволяю ему освободиться от той боли, которую он хранил в себе так долго.

Я иду на кухню, чтобы принести ему ещё виски. Наливаю и себе, даже, несмотря на то, что не люблю эту хрень. Но после только что услышанного мне нужно выпить.

Я приношу выпивку. Вручив её ему, сажусь рядом с ним и отпиваю глоток отвратительного виски.

Он опускает свой стакан на бедро.

— Так, что же случилось... с тобой и компанией твоей семьи? — спрашиваю я его, не зная, о чём ещё спросить.

Он делает глоток своего напитка.

— После смерти отца и дяди Джо контроль над компанией взял на себя совет. Я должен был возглавить компанию, когда мне исполнится восемнадцать. Но я не смог этого сделать, — он качает головой.

— Для меня всё изменилось. Я знал, что моя прежняя жизнь закончилась. Я обвинял в произошедшем свою мать, а она оказалась никому не нужной. Бесполезной. Хизер и я были вынуждены заботиться о себе сами. Я не хотел иметь ничего общего с компанией, которая пыталась привязать меня к этому. Полицейские снова и снова расспрашивали меня о случившемся. Ребята в школе донимали меня. Я был богатым мальчиком, который видел, как его отец убил его дядю, после чего убил и себя. Я был изгоем. Постоянно ввязывался в драки. Люди, которых я когда-то считал своими друзьями, вдруг перестали ими быть. Пресса воспользовалась грёбаным случаем. Они разбили лагерь возле нашего дома. Я чувствовал себя в ловушке.

— Я потерял своего отца. Видел, как он убил моего дядю, а затем и себя. Я просто хотел заглушить боль, забыть ту ночь... забыть о том, что произошло. Но я не мог убежать от воспоминаний. Об этом повсюду что-то напоминало. Поэтому я начал пить, курить травку... заниматься сексом, чтобы отгородиться от этого, — он встречается со мной взглядом.

— Мне было четырнадцать, когда я потерял девственность на вечеринке с какой-то девчонкой младше меня. Я был пьян и под кайфом, и просто хотел чувствовать себя нормально. Позже я даже не мог вспомнить, как её зовут, и я совершенно уверен, что она никогда не вспоминала моё имя. Но что я точно помнил, так это то, что, когда всё это происходило — когда я занимался с ней сексом, — я не чувствовал себя дерьмом. Я не думал обо всём, что со мной случилось. В тот момент я не был Томми Сигалом, наследником состояния марки виски и сыном человека, застрелившего своего брата перед собственным самоубийством. Я был никем. Просто тёплым телом, которое трахало девчонку. Ей было плевать на меня, а мне было плевать на неё. Мне понравилось, как это чувствовалось, и я хотел, чтобы это продолжалось. Думаю, тогда секс стал для меня механизмом преодоления. Я мог просто отключиться и потерять себя в другом человеке, забывая обо всём. Это срабатывало в течение длительного времени, пока просто не стало нормой. Я занимался сексом без обязательств... пока не встретил тебя.

— А что касается компании… — он грубо смеётся. — Мне едва удалось закончить школу. Я вовсю развлекался, трахаясь со всеми подряд. Не ночевал дома. Моя мама не могла контролировать меня и спустя какое-то время престала пытаться. Когда мне исполнилось восемнадцать, компания должна была полностью перейти в моё распоряжение — грёбаное виски Сигал.

Он смотрит на меня.

— Даже произошедший скандал не повлиял на бизнес. Я надеялся, что позор сравняет компанию с землёй, но этого не произошло. Это сделало её даже больше, популярнее. Продажи увеличились. В первый год после их смерти продажи выросли на пятьдесят процентов. Видимо, людям понравился разжёгшийся скандал с их виски. Хреново, правда?

Он трёт лицо, выглядя расстроенным.

— Я был восемнадцатилетним, а они пытались заставить меня работать в Сигале под руководством Совета. Почти каждый день я с трудом мог самостоятельно завязать чёртовы шнурки. Я был разбит. Мне хотелось просто сбежать, — он испускает тяжёлый вздох. — Я был ещё ребенком. Испорченным ребёнком. Поэтому взял немного денег из своего трастового фонда, чтобы хватило на пропитание, собрал сумку, сел в машину и поехал в Нью-Йорк.

Он уныло вздыхает.

— Я сбежал. А когда приехал в Нью-Йорк, то избавился от своей фамилии и стал Томом Картером. В первый год я просто бездельничал, отрывался, курил травку... спал со всеми подряд. Затем, однажды ночью, я встретил Дэнни на вечеринке у нашего общего знакомого. Мы разговорились о музыке. Он был сильно помешан на этом и понравился мне. Дэнни был классным парнем. Мы отлично поладили, а у меня так давно не было настоящего друга. Друзья, с которыми я познакомился в Нью-Йорке, были просто людьми, с которыми я тусовался и накуривался. Но Дэн, он был другим. Мы начали вместе зависать, и он сделал своей целью направить меня на правильный путь.