Залечишь мои раны? (СИ) - Акулова Мария (первая книга .TXT) 📗
— У меня нет никаких проблем. — Снежана выговорила фразу очень ровно и уверено. Скрывая, как неприятно, что Марк мог сразу же посвятить во все… эту.
— Да? — Марина усмехнулась. — Марк сказал так же, но только не проблем у вас нет, а мозгов. И именно из?за этого проблемы как раз есть.
— Не ваше дело! — абсурдность ситуации зашкаливала. Снежана не могла понять, какого черта до сих пор слушает, как ее оскорбляют в собственной квартире.
— Сегодня утром еще было не мое. Днем тоже было не мое. Даже вечером было не мое. А вот ночью резко стало моим. Если ты надеешься, что сможешь меня выпроводить раньше, чем я скажу все, что думаю — ошибаешься. Так что перестань сопротивляться и готовься слушать, Снежана. Внимательно слушать.
Марина замолчала, в коридоре повисла напряженная тишина. Обе женщины сверлили друг друга взглядом, прожигали мысленные дыры в лице напротив, тяжело дышали и прекрасно понимали — легче сдвинуть с места дом, чем заставить сейчас Марину уйти.
— Не трать наше время зря, девочка. Идем.
Видимо, именно это Марина прочитала во взгляде Снежаны, так как первой расслабилась она. Расслабилась, а потом кивнула вглубь квартиры, приглашая Ермолову пройти туда.
— Дурдом, — бросив напоследок слово, которое лучше всего характеризует происходящее, Снежана мысленно плюнула на все, разворачиваясь.
Это семейка придурков. Каких?то придурков — фанатиков, которым вечно нужно вламываться к ней ночами и требовать разговоров. Причем если Марк не относится к буйным, эта… Марина способна на куда большее.
Снежана не стала предлагать «гостье» чай, впрочем, как и ром. Прошла на кухню, плюхнулась на стул, сложив руки на груди. Хочет говорить? Пусть говорит. А как слушать ее и слушать ли вообще — это уже личное дело Снежаны.
Марина вплыла в комнату, осмотрелась, задержала взгляд на практически полной бутылке, хмыкнула.
— Расслабляешься после тяжелого рабочего дня? Слышала, что женский алкоголизм неизлечим?
— А вы знаете об этом из своего опыта? — в какой?то момент Марина элементарно достала Снежану. Достала до такой степени, что подбирать слова при общении с ней больше не было ни сил, ни желания.
— Зачет, — лицо Самойловой расплылось в улыбке. Все в ее образе изменилось. Она больше не казалась такой всклокоченной, нервной, торопящейся. Стоило женщине добиться своего, как ее манера изменилась. Теперь она говорила уже не торопясь, так же не торопясь подошла к стулу, напротив Снежаны, бросила на него кофту, но садиться не спешила. — Что произошло у вас с Марком?
Снежана хмыкнула, отворачиваясь к окну. Это походило на сцену из дурацкого фильма. Когда мама пришла решать проблемы сына. Потому что сыну смелости не хватило.
— Думаете, я стану отчитываться перед незнакомым не слишком приятным мне человеком о том, что у меня случилось? — она резко повернулась в сторону Марины, чувствуя, как снова начинает злиться. Она надеялась, что своим безразличием и владением ситуации выведет из себя Самойлову, а пока получалось наоборот.
— Да нет, я просто так… из вежливости спросила. Можешь молчать. Я ж не полная дура, дважды два в голове сложить могу.
— Что вам нужно? Передайте Марку, что я не нуждаюсь в посланниках от него.
— Да он понятия не имеет, что я здесь! — Марина махнула рукой, не слишком заботясь о том, что перебивает собеседника. — Если б знал… тут?то меня точно не было, дай боже, по земле еще ходила бы. Неужели ты так плохо его знаешь? — ударение на слове «так» заставило Снежану сжать челюсти еще сильней. Сознательно или нет, Марина надавила на больную точку. Она действительно практически его не знает, а он делает все, только бы так было и дальше.
— Не ваше дело…
— Да слышала я уже это, слышала, Снежана. И от тебя, и от него. Но знаешь, что самое смешное? Это ваше дело, но вы?то его не решаете. Сидите… — Марина кивнула на нее. — Одна — здесь, в обнимку с бутылкой, другой — там, когда уезжала, вроде был без бутылки, но это пока. Объясните мне, это называется решать проблемы?
— Не ваше дело.
С каждым словом женщины напротив, Снежана злилась все больше. Наверное, потому, что достойно ответить не могла, а так хотелось.
— Ладно, успокойся. Я поняла, что говорить со мной ты не хочешь, потому можешь не отвечать. Сиди и слушай.
Марина сделала паузу, Снежане даже на секунду показалось, что Самойлова дает ей право отказаться, но эти сомненья Марина развеяла очень быстро.
— Хочешь, налей себе, я не против, главное — не вырубись на середине истории, повторяться очень не люблю.
— Еще одно слово и я сама позвоню Марку, чтоб он забрал вас отсюда.
— Позвонишь, девочка моя. Обязательно позвонишь! И он обязательно приедет, только я тогда уж сама уйду, своими ножками, пока есть такая возможность, а вы тут без меня разберетесь. Но это уже на ваше усмотрение, я не знаю, какие извращения вы предпочитаете.
Эта женщина абсолютно не видела берегов. Любой человек и за меньшее уже давно был бы спущен с лестницы, а она до сих пор здесь, и не просто здесь, она качает права и даже не помышляет о том, что что?то может пойти не так, как она хочет.
— Что вам нужно? — а лучшим методом борьбы с такими, по мнению Снежаны, было дать возможность выплеснуть всю желчь, которая и так брызжет через край.
— Вот! Наконец?то! Первый здравый вопрос за вечер. Мне нужно объяснить тебя кое?что, что должен был бы объяснить Марк, но его ты слушать не захотела. Знаешь, в чем разница между нами? Он почему?то считает, что люди имеют право отказываться его выслушать, а я считаю, что если мне есть что сказать, я должна это сделать или сдохнуть. Дохнуть мне рано, потому слушай, милая Снежана.
Выждав несколько секунд, скорей всего просто для пущего эффекту, Марина заговорила.
— Я знаю, что сегодня у тебя была выставка. Даже знаю, что Марк тебе клялся, что ни за что ее не пропустит. Еще знаю, что он таки ее пропустил. Ну и последнее, что я знаю, что ты попросила его больше не звонить. Спросишь, откуда я все это знаю? Я очень наблюдательна, Снежана. А особенно наблюдательно относительно тех вещей, которые касаются Марка. Наверное, это профессиональное. Я ведь изначально нанималась нянечкой для нашего милого мальчика.
Смотрящая до этого куда?то в сторону, Снежана вдруг вскинула удивленный взгляд на Марину. Та это заметила, хмыкнула, но очередную колкость оставила при себе. Сейчас важней было закончить разговор, чем драконить девочку еще больше.
— Знаешь, как я оказалась нанята на должность секретаря твоего благоверного? Это было чертовски давно, Снежана. Почти десять лет тому. Когда нашему Маркуше было около двадцати, и Леонид решил, что мальцу пора приобщаться к делу. Тебе ведь было двадцать не так давно, правда? — Марина сощурилась, будто оценивая внешность Снежаны. — Помнишь, как это? Когда кровь бурлит, а вокруг столько всего. Когда весь мир на ладони, когда все удовольствия доступны, когда если любовь, то до смерти, а если ненависть, то навсегда? Все вы такие… Все мы такие. И Марк тоже был таким. Не просто «таким». Когда нам двадцать, мы такие взрослые, но такие дети. Обидчивые, максималисты, революционеры, а часто — просто придурки. Родители Марка развелись, когда ему было восемнадцать. Не надо смотреть сейчас на меня, — Снежана действительно смотрела, даже ухмылку не попыталась скрыть. — Я, пожалуй, не лучший человек из ныне живущих, но мужика из семьи я не уводила. Так что успокойся. Нет, они развелись без моей помощи. Мне даже не особо интересно почему. Так случается, люди разводятся. Причем, насколько я знаю, ни мать Марка, ни Леня по этому поводу особо не страдали. Разошлись мирно, каждый окунулся в свои интересы, Татьяна, мать Марка, вроде бы увлеклась какими?то восточными учениями, укатила познавать дзен в Тибет, а Леня остался тут вместе с сыном. И тут началось самое веселое. Знаешь, почему? Леня с Татьяной не страдали, а вот Марк… Он у нас как раз из разряда максималистов — придурков. Он вызверился на отца, вызверился на мать, на весь белый свет за то, что они разрушили его идеальную семью. Ему было пофигу, что эта семья давно уже не идеальна, что держится она на одном честном слове, все было пофигу. Важно было только то, что он нуждался в семье. Нуждался, а ее разрушили, не спросив его разрешения.
