Шакалота. Птичка в клетке (СИ) - Филон Елена "Helena_fi" (электронные книги бесплатно txt) 📗

Прошлой ночью

— Ну и как там у Багряновой с предками? Нормально всё?

— Да, — с трудом разбираю, что Вероника там бормочет себе под нос.

— Расскажешь, куда возил её? Это по игре?

Не собираюсь отвечать.

— Поехали к тебе, — обнимает меня на заднем сидении такси и лезет целоваться. — Завтра в школу не пойдём.

— Нет. Ты едешь домой, — отворачиваюсь к окну, отвечая на этот вопрос уже раз тысячный за последний год. Я никого не привожу к себе домой.

Не приводил…

Лиза стала первой, кого мне действительно, по-настоящему хотелось видеть у себя, даже несмотря на то, во что мой дом превратился после развала семьи. А Лиза… не знаю, это не объяснимо. Кот — был лишь предлогом, чтобы остаться с ней наедине в доме, который она одним своим присутствием согрела. Это настолько странно и в то же время удивительно, что даже после её ухода, я чувствовал себя как никогда раньше спокойно, уютно. Лиза она… будто заражает всё вокруг своей чистотой, искренностью, невинностью… Чёрт, я буквально схожу с ума, когда она смущаться начинает. Это что-то невероятное. Никогда не видел ничего более милого чем то, как она неловко отводит взгляд, кусает губу… Готов смотреть на неё вечность в эти моменты.

Не знаю, что со мной происходит. Я не планировал этого. Пытался не допустить. Но чем чаще её вижу, тем сложнее становится себя контролировать. Хочется обнять её, дышать её ароматом, целовать… нежно, осторожно. Смотреть в глаза и видеть, что я нужен ей, КАК я нужен ей… Но нужен ли? Зачем? Что ей делать рядом с таким, как я? Чёрт… я реально схожу с ума! Крышей еду! Игра, Вероника, Оскар! Лиза… Лиза… Лиза! Даже имя её хочется повторять до бесконечности…

— Ну поехали к тебе… Маааакс…

— Нет. Я же сказал.

— Ну почему? — хнычет, надувая губу. Сегодня Вероника прилично выпила. А когда Вероника прилично выпьет, то становится похожа на приставучего щенка. Терпеть не могу находиться рядом, когда она в таком состоянии. Даже во время секса хрен пойми чего требует, а потом ещё обижается, словно я когда-либо давал ей обещание любить её до гробовой доски и выполнять все её прихоти. Чем дольше считает себя моей девушки, тем больше требовать начинает. Это было предсказуемо, с каждым месяцем наш договор об отношениях без обязательств, всё больше и больше превращается в пустые слова. Для неё.

Говорит, что любит меня. Дура. Клялась, что никогда этого не случится. Смеялась надо мной, когда предупреждал, чтобы не смела.

— Люблю тебяяяя… — протягивает пьяным голосом, пока я помогаю ей вылезти из такси. Раз сто за вечер повторить это может, когда выпьет. — Почему ты не говоришь мне то же самое? Ты не любишь меня? — А вот это особенно повторять любит.

— Иди домой. Завтра поговорим, — открываю перед ней калитку дома Светлаковых.

— Вот так всегда, — запрокидывает голову и смеяться начинает. Опускается на тротуар, светя трусиками на всю округу и закуривает. — Мой парень меня не любит. Какая чёртова ирония! А кого ты любишь? М? Ну, скажи, давай, кого?

— Прекрати, — приседаю рядом и забираю у неё из рук сигарету. — Просто прекрати это.

— Почему? Правда глаза колет? — продолжает смеяться. — Ты ведь не любишь меня! Признайся, Яроцкий! Хотя да… о чём это я тут? Ты ведь этого и не скрываешь… Знаешь что… а ты козёёёёл, Яроцкий! Даааа… ты просто козёл, — достаёт из сумочки новую сигарету и подкуривает.

— Быстро ты всё забываешь, когда напьёшься.

— Зато я всегда помню, что ты — ко-зёл! Потому что не любишь меня. Всё, давай, вали к своей уродинке.

— Я никогда не обещал тебе этого, — вздыхаю, потирая шею ладонью.

— Знаю, — икает. — И я… Ик… Да и я вроде как тоже, ик, не обещала. Но любовь, сука, злааа… Скажи? Тебе-то не знать!

— Хватит. Поднимайся.

Отталкивает от себя мои руки и едва ли на асфальт не падает.

— Не трогай меня. — Вижу, как из глаз слёзы капать начинают. — Знаешь, почему я напилась? А? Ни фига ты не знаешь, Яроцкий! Тебе только потрахаться от меня надо, а у меня… а у меня… чувства может к тебе… Понимаешь? Да хер там! Что ты понимать можешь?! Тебе всегда плевать на меня было! Не то, что на Багрянову, да?

Забираю сигарету, подхватываю Веронику с асфальта и закидываю на плечо.

— Почему ты меня не любишь? — продолжает орать на весь район и по спине колотить. — Я хочу быть твоей настоящей девушкой! Настоящей! Она ведь не нравится тебе? Ответь мне! Скажи правду! Ты с ней только из-за игры целовался?!

Ставлю Веронику на ноги перед входной дверью, обхватываю лицо ладонями и заставляю посмотреть мне в глаза:

— Ты сама этого хотела. Я никогда… ничего тебе не обещал!

— Знаю… — всхлипывает. — Но может… может попробуем по-настоящему? Хотя бы один раз? По-настоящему? Начнём сначала… Давай прямо с завтрашнего дня начнём?

— Иди домой, — открываю дверь её ключами. Разговор бесполезен, когда Вероника в таком состоянии. Завтра она даже не вспомнит ничего.

— Ты бросаешь меня? — восклицает, когда я уже шагаю обратно к воротам. — Бросаешь, да?!

Тяжело вздыхаю и поворачиваюсь к ней:

— Я не могу тебя бросить, — развожу руками. — У нас и не было с тобой ничего. Секс — всё, что нас связывало. О, и только не делай вид, что для тебя это новость, ладно?!

— Да пошёл ты!!! — кричит с надрывом, бросая в меня сумочку. — Ненавижу!!! Катись к своей Багряновой! К уродинке своей! Вали!!! Иди с ней трахайся! Трахайся, пока она прямо под тобой не сдохнет!

Заставляю себя промолчать.

Боже… он один знает, сколько сил мне потребовалось, чтобы заставить себя промолчать.

— Я люблю тебяяяя… — протягивает жалостливо мне в спину. — Вернись, Макс… Прости меня… Не уходи… Простиииии…

ГЛАВА 28

Случалось ли у вас так, что, даже зная ответ на заданный вопрос, из двух вариантов ответа вы осознанно выбирали не правильный?

Случалось ли у вас так, что поступки других людей, которые казались вам глупыми и безрассудными внезапно становились самыми что ни на есть правильными, смелыми, окрыляющими?

Случалось ли у вас так, что именно там — во марке, беспросветном, пугающем, когда опускались руки, когда страх уступал место смирению, вы видели спасительный лучик света? Тот самый — единственный. Всё ярче и ярче… Ярче и ярче…

Сегодня мой свет был удивительно ярок.

Сегодня осознанно принятые глупые решения окрыляли.

Сегодня, зная верный ответ на вопрос… я выбрала не правильный.

Сегодня я поняла, что раньше никогда не любила Максима Яроцкого.

Только сегодня я поняла, что такое… любить.

— Привет, — сидит на мопеде, который одним своим видом смех вызывает и протягивает мне шлем.

Я честно старалась выйти из школы пораньше, чтобы свидетелями нашей новой совместной поездки стало как можно меньше народа, но… вы же знаете, что такое закон подлости?

«Лиза задержись ненадолго, надо обсудить вопрос о пропущенном тобою материале».

«Лиза, ну раз ты тут, протри доску, пожалуйста».

«О, вынесли заодно мусор, Лизонька».

«Конечно, Нина Эдуардовна».

«Пожалуйста, Нина Эдуардовна».

«До свидания, Нина Эдуардовна».

«Благодаря вам представление у школы будет отличным, Нина Эдуардовна».

Последнее в моей голове особенно эффектно прозвучало.

И если честно, стало настолько неловко ощущать себя звездой на новогодней ёлке под всеми этим пристальными взглядами, что собиралась плюнуть на обещание, сделать вид, что понятия не имею, кто этот парень на мопеде, пока… да, пока не увидела его улыбку.

«Ну зачем?.. Зачем ты так со мной»? — прохныкала мысленно, тая от понимания, что только мне он так улыбается. Только на меня так смотрит.

Мама бы назвала это взглядом печального сумасшедшего. Было время, когда врачи запрещали мне есть что-либо ещё, кроме супов и жидких безвкусных кашек, и когда кто-нибудь при мне ел мороженное с шоколадной патокой украшенное вишенкой, или даже простой вафельный батончик с орехами, мама сочувствующе смеялась и говорила, что выгляжу я, как печальный сумасшедший. С горящими глазами и глубокой душевной трагедий, которая так чётко вырисовывалась у меня на лице.