Первый, случайный, единственный - Берсенева Анна (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗
Хотя она и ожидала именно такого эффекта, но все-таки при виде лежащего на диване Платона ее сковало какое-то необъяснимое оцепенение. Полина стояла под аркой между кухней и гостиной и чувствовала, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой.
«Ну-ка, очнись!» – сердито скомандовала она себе, но команда не произвела никакого воздействия.
Вернее, произвела, но это воздействие было не мобилизующим, а, наоборот, – расслабляющим. Полина почувствовала, что ее начинает бить озноб и что колени у нее подкашиваются.
Напрасно она уговаривала себя, что сейчас совсем не время для истерики, что надо бежать отсюда как можно скорее… Губы у нее дрожали, зубы стучали, горло сжималось, и вдобавок ко всему из горла вырывались какие-то дурацкие всхлипы, напоминающие кошачий кашель.
Полина не могла понять, долго ли это длилось. Она пришла в себя только оттого, что Платон вдруг зашевелился и стукнул ногой о диванный подлокотник – как ей показалось, стукнул с яростью.
«Дорыдалась! – ахнула она. – Сейчас проснется!»
Но он не проснулся, а только перевернулся на спину и сразу захрапел так, что Полина могла бы теперь не то что всхлипывать, но даже петь: все равно это не оказалось бы громче, чем его богатырский храп.
Она схватила свой рюкзак и бросилась к двери. Но тут же остановилась.
«И куда я пойду?» – подумала она.
Теперь, когда казавшаяся единственной цель была достигнута и Платон спал, Полина наконец поняла, что деваться ей, в общем-то, некуда.
За окнами не было видно ни зги, и, кажется, поднялась метель. В дубленке она замерзнет в течение первых десяти минут. Если наденет огромные унты и волчью шубу, то не сделает больше десяти шагов. Как добраться до города, она понятия не имеет. Обратного билета у нее нет, денег на него – тоже.
В общем, она сама сделала все для того, чтобы сейчас оказаться в безвыходном положении, и так ей и надо.
Подумав все это, Полина повыше подняла воротник дубленки, пониже натянула валяную шапочку и открыла входную дверь.
Глава 6
– Нет, я, конечно, всегда знала, что бабы дуры, но не до такой же степени! – Изабелла погасила сигарету в огромной, как лохань, хрустальной пепельнице и, поудобнее устраиваясь в велюровом кресле, поджала под себя длинные красивые ноги. – Тебе сколько лет?
– Двадцать, – ответила Полина. – С половиной.
– Ну, с виду-то больше шестнадцати не дашь, но если двадцать с половиной, то пора бы уж и соображать. Ты каким местом подумала, когда к незнакомому мужику черт знает куда летела?
Голос у Изабеллы был приятный, потому что мелодичный. И лицо у нее было приятное, хотя и немного жестковатое, все состоящее из резких линий. Точнее, оно было не столько приятное, сколько необычное – из-за совершенно необычных глаз. То есть по форме-то они были как раз обычные – якутские, раскосые, – но вот цвет… Большие черные зрачки опоясывались широкой голубой радужкой, и это небывалое сочетание черного с голубым придавало Изабеллиным глазам какое-то удивленное выражение. Сама она, несмотря на очевидную ухоженность, выглядела все же лет на тридцать пять, а вот глаза казались совсем молодыми.
– Могла ты не жопой, а головой подумать? – повторила она.
– Могла… – пробормотала Полина. – Но и в голову мне тоже не пришло, что ему от меня это может быть надо…
– А чего же ему от тебя еще может быть надо? – засмеялась Изабелла. От смеха ее лицо сразу утратило резкость и стало таким же, как глаза, – девически-удивленным. – Это же мужик, – объяснила она. – Чего еще он может хотеть?
Она произнесла это таким тоном, словно растолковывала несмышленому ребенку, что солнце по утрам восходит, а по вечерам заходит, и это всегда было так, и по-другому быть не может.
– Ну, – вздохнула Полина, – я думала, он хочет, чтобы я мозаику у него в доме сделала.
– Мозаику! – фыркнула Изабелла. – Разве может мужика твоя мозаика интересовать? Его то интересует, что у тебя между ног, а все остальное ему по фигу.
– Наверно, – снова вздохнула Полина.
– Не наверно, а точно, – кивнула Изабелла. – Да ты ешь, ешь, – спохватилась она, – а то смотри, индигирка растаяла совсем. Или тебе сырая рыба не нравится?
– Очень нравится, – сказала Полина. – Просто у меня аппетита совсем нету, Иза, ты не обижайся.
Индигирка – закуска из нарезанной мелкими кубиками и политой маслом рыбы, той самой, живозамороженной, – была чудо какая вкусная, но есть Полине совершенно не хотелось.
– Это у тебя отходняк, – авторитетно заявила Изабелла. – Да плюнь ты на него, не трахнул же. Ты молодец, – улыбнулась она. – Лихая девка!
– Лихая… – Полина шмыгнула носом. – Если бы он чуть-чуть потрезвее был…
– Да, пьяный он совсем никакой, – согласилась Иза. – Это у нас национальное бедствие, – объяснила она. – У нас какого-то фермента в крови нет, алкоголь вообще не расщепляется.
Что-то такое про отсутствующий в крови северных народов фермент, с помощью которого должен расщепляться алкоголь, Полина тоже слышала. Но сейчас ей было не до ферментов. Иза была права: она действительно начала отходить от всего, что с нею произошло, и настроение у нее от этого теперь было такое, что хоть о стенку бейся головой, – на грани апатии и истерики.
Это началось с той самой минуты, когда Полина разглядела в ледяной метели тусклый огонек и поняла, что это светится какое-то окно. Удивительно, что она смогла это понять: через пять минут после того, как она вышла из Платонова дома, Полина чувствовала, что у нее уже нет никаких мыслей, потому что вся она состоит из сплошного льда и в голове у нее тоже не мозги, а лед.
Поэтому ей уже все равно было, кто живет в этом доме со светящимся окном, что он скажет, увидев под дверью незнакомую девицу и услышав ее идиотские объяснения… У нее и губы-то не шевелились, чтобы что-нибудь объяснять.
К счастью, женщина, открывшая дверь, к которой Полина кое-как добралась по узкой полурасчищенной дорожке, ничего спрашивать не стала. Она ахнула, схватила Полину за шиворот и мгновенно втащила в дом.
И вот теперь второй час воспитывала, не забывая подливать водку и подкладывать закуску, хотя Полина почти не ела и не пила.
– А если б ты не на меня нарвалась? – в который раз спросила Изабелла. – Во-первых, могла вообще ни на кого не нарваться, ведь насмерть тогда замерзла бы! Поселок-то пустой еще, только-только дома построили. Мы с Петюней, можно сказать, одни тут живем.
– Но и Платон ведь живет, – вяло заметила Полина.
– Платон живет! – хмыкнула Иза. – Это называется не живет, а подживает. Девок он сюда возит, от мамаши подальше. В доме-то, кроме дивана, и мебели еще нет, неужели не заметила? А во-вторых, если б тебе кто-то из его «шестерок» попался, то тебя бы тут же под белы рученьки – и обратно к Платону Федотычу. Думаешь, кому-то охота на свою задницу неприятности из-за тебя получать?
– Иза, а сюда такси можно вызвать? – спросила Полина. – Я бы прямо сейчас уехала…
– И куда же, интересно, ты бы уехала? – насмешливо поинтересовалась Изабелла. – В аэропорт? Так, во-первых, московский рейс только послезавтра, если вообще полетит – видишь, метель. А во-вторых, в аэропорту тебя еще легче найти, чем в гостинице. Хотя и в гостинице – тоже не вопрос.
– Да зачем ему меня искать? – удивилась Полина. – Что я, мисс Вселенная, чтобы меня так уж сильно добиваться?
– При чем тут мисс Вселенная! – хмыкнула Изабелла. – Будь ты хоть мышь серая, все равно он на своем должен поставить. Кто нас обидит, тот три дня не проживет, это же ихний главный жизненный принцип.
– Убивать он меня будет, что ли? – не поверила Полина.
– Убивать, может, и не будет, а что хотел, то получит. – Иза пожала своими плавными плечами. – Говорю же, принцип такой. Да это, наверное, и правильно. Кем бы он сейчас был, если бы позволял, чтоб над ним кто зря силу брал? Платон с детства такой, – объяснила она. – Мы же с ним одноклассники и на одной лестничной площадке выросли, я его как облупленного знаю. Да и теперь… У такого большого начальника секретарша – это тебе не девочка с улицы, а доверенное лицо.
