Сказка в дом стучится (СИ) - Горышина Ольга (электронные книги без регистрации txt) 📗
Черт — и чего тебе, дураку, не спится по утрам. А почему тебе, дуре, было не проигнорировать изначальное сообщение? Ты же, кроме верхушки айсберга, ничего не видела и не слышала, да и вообще не хочешь копаться в грязном белье мертвой женщины. Той, чьи дети каким-то странным образом вдруг сделались твоими… Во всяком случае, в глазах взыскательной общественности. Один ее представитель, наконец, возник на пороге кухни, но по его сонному виду было заметно, что в новый день он еще не вступил.
— Валера, иди в душ. Я пока сварю тебе кофе.
Он кивнул и молча удалился — ни доброго утра, ни… Впрочем, это даже хорошо, что он промолчал. Его молчание если и не золото, то уж точно горсть медяков, под стать медному отливу шикарной шевелюры.
Арсений проводил отца взглядом и перестал считать ложки — быстро все доел. Боятся они его оба, хотя он, возможно, звания монстра и не заслуживает. В душе Валерка все же рыжий и пушистый.
— Молодец! Мне бабушка всегда говорила, что на дне вся сила остается…
Это говорила и мама, но слово «мама» у нас под запретом.
Я забрала тарелку и послала Арсения с ответственным заданием в зал — пробудить школьника от глубокого сна. Пусть поторопится, чтобы крики и вопли закончились, пока в душе льется вода.
— Ты бы хоть умылся, что ли? — указала я несчастному Никите на кухонную раковину.
Он кивнул. Открыл воду. Плеснул ладошку в глаза. Ну и ладно — может, у этого ладошки нестандартные, как у его братика — ложки. Папа у них точно из ряда вон выходящий, но пока не выходящий из ванной комнаты: может, ему тоже страшно вступать в кухонные владения страшной невыспавшейся ведьмы? Пусть боится. Это полезно.
— Я с молоком гречку ем… — насупился Никита над столом, боясь смотреть мне в глаза.
— Извини, молока нет.
О нем я не подумала. Или подумала, но решила, что раз мы не купили хлопья, то и молока можно не покупать. Или в какую-то минуту помнила про отсутствие машины и только потом забыла… А, возможно, просто не желала сейчас при маленьких признавать свои промахи. Если еще и в этом доме у меня не будет авторитета, то можно даже и не начинать строить какие-либо отношения с этой троицей.
— Можешь положить побольше масла…
Арсений сидел тут же и давился всухомятку бубликом: от чая он отказался, от воды тоже — ему, как и брату, подавай молока.
— Подавишься, будешь сам виноват, — предупредила я Арсения и решила все же проверить ванную комнату.
Постучала — для вида. Замок не щелкнул — Валера не запирался. В халате как несколько дней назад. Выбрит — это точно, еще и надушен так сильно, что перебил все такие приятные для носа ароматы геля для душа. Но спросить о промедлении я не успела. Начала, но фразу не закончила…
— Надеялся, что зайдешь за этим, — ответил он все-таки на мой вопрос после утреннего поцелуя. — Ты еще жива?
— Еще функционирую — такой ответ будет более правильным.
Попыталась улыбнуться, но вышла гримаса. Я это чувствовала — лицо резиновое, но крем тут не поможет. Я надела маску — чужую, и не знала, как содрать ее с лица. Валера глядел на меня слишком внимательно — почти что рентгеновским взглядом. Явно ж видит, что мне не по себе. Впрочем, можно догадаться об этом даже с закрытыми глазами.
— Пойдешь в душ и потом наконец оденешься? В тринадцать мальчики уже заглядываются на голых теток, как бы тебе помягче на это намекнуть…
Вот обнял он меня совсем не помягче, а даже слишком крепко, но мне почему-то не захотелось его оттолкнуть. Да потому что я шла в ванную за тем же, за чем он оставался в ней так долго.
— Кофе будешь пить без меня? — попыталась я улыбнуться лукаво, но недовольная маска не позволила сделать это.
Да, дети и любовные интрижки — вещи в моем понимании несовместимые, именно об этом я талдычила на первом свидании, но так и не вбила ничего в эту медную голову. Хотя какой реакции я ждала от него, думающего в тот момент головкой — той, которую я и получила в итоге в личное пользование.
— Я без тебя ничего делать не буду. Даже с обормотами ругаться не буду.
— Про свинью из Алисы помнишь? — погрозила я пальцем совсем не игриво, но Валера все равно поймал его и поцеловал. — И не надо про осину… И про апельсины… Общество воспитывает человека, а не гены… Окружение… Это, кажется, Ленин сказал, но я могу ошибаться…
Теперь Валера улыбался уже во весь рот.
— А даже если и не сказал, то думал именно так, как ты, сказочница… Оденься… Не жалко Никиту, пожалей его папочку. Тут даже не осина, тут дуб дубом, но этот дуб что-то к тебе да чувствует…
Я толкнула дверь и вышла первой. Дети оставались за столом — не покинули спасительное пространство кухни. Знали папочку не хуже, чем я. Лучше — вряд ли. Я закрыла дверь спальни и тут же погрозила Валере кулаком. Но тот и не думал целоваться, сразу шагнул к шкафу за рубашкой и галстуком. Брюки натянул последними. Застегнул ремень.
— Ты чего на меня так смотришь?
Господин Терехин обернулся ко мне уже не ночным, а очень даже утренним товарищем.
— Нравишься ты мне, — попыталась сменить злую маску на добрую уже проснувшаяся Сказочница Аля.
— Ну хоть что-то у нас взаимно, хотя и с точностью до наоборот: я бы тоже на тебя смотрел и смотрел — только в голом виде. Я тебе мешаю взять одежду?
Я кивнула. Он отступил к окну, не к двери. Видимо, решил перед работой насмотреться на меня в профиль и в анфас, чтобы чертики перед экраном не бегали.
— Закапай глаза…
За спиной у меня послышался тяжелый вздох.
— Это называется семейная жизнь. Забыл?
— Ну, только такие неудобства.
— Еще дети… На кухне… Одни…
— На детей я уже давно согласился. Ты зачем одеваешься?
— Пойду в душ, когда вы все уйдете… Вернее, залягу в ванну, которую мне давно обещали.
— До двенадцати успеешь из нее вылезти? — усмехнулся Валера, делая ко мне шаг, чтобы поправить перевернувшуюся под кофтой бретельку майки.
— Вот из постели точно не успею… Пошли уже к детям!
Джинсы я застегивала на ходу и чуть не поскользнулась в носках, которые решила нацепить, потому что за утро успела замерзнуть, не найдя, где включается подогрев пола.
— Никита, отдай Саше тапки, а сам уже можешь на выход обуться.
— И в прихожей сидеть?
Никита как по команде появился в коридоре с тапками в руках — он не двигается со скоростью звука, он следит за нами и подслушивает!
— Посидишь пять минут. Ничего не случится!
Никита опустил передо мной тапки и демонстративно уселся в кресло без кроссовок. Отец молча отправился на кухню завтракать, а я — после спасибо. Ели молча. И это именно по моей указке. Я сама дура, что оставила на столе телефон. И что не установила пароль. И что не заняла Никиту — вот он и загрузил какую-то игрушку, чтобы братик его не доставал. Конечно, я могла забрать телефон и поесть после их ухода, но разбираться с обиженным ребенком в первое же семейное утро не хотелось.
— Я пошел! — вдруг крикнул Никита и хлопнул дверью.
Вот же мы увлеклись буравеньем взглядами тарелок и друг друга, что даже не заметили, как ребенок сходил за рюкзаком и ушел. Валера схватился за телефон:
— После школы сразу домой. Понял? Саша будет тебя ждать. И ты с ней до вечера. И не дай бог она мне на тебя пожалуется! Ты понял? Не мычи, а ответь человеческим языком. Так лучше. Первым отключился, — добавил уже без телефона.
— Интересно, ты ждал чего-то другого, говоря с ним таким тоном?
— Ждал, что ты не будешь меня воспитывать при ребенке!
Валера поднялся. Резко. Арсений вздрогнул — и только тогда поднял голову от экрана.
— Отдай Саше телефон. И не смей больше брать!
— Никита взял, не я…
— Ты меня понял? — перебил Валера и шагнул от стола.
Ушел, даже не взглянув на меня, хотя я смотрела в этот момент ему в спину, а не на протянутый Сенькой телефон. Только бы не ушел в офис. Я не хочу встречаться с Гелей.
— Сеня, забери свое одеяло с Никитиной кровати и отнеси к себе в комнату.
