Ягодка для миллиардера (СИ) - Ривера Полина (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt, .fb2) 📗
11.
Софья.
— Матушки-обосратушки..
Глаза Настюши округляются, когда я вручаю ей ручку от большого, розового чемодана.
— Кошмар просто... Насть, тебе не стыдно так при матери выражаться? Это все, что ты скажешь?
— Мам, ты не шутишь? — оседает она на диван.
Пришлось все ей рассказать. Я и так тянула сколько могла. Тринадцатое июля уже завтра, так что...
— Мамуль, не могу поверить... Ты уверена, что у папы роман? На все сто? Ну.. Ты у меня умная, лохануться не должна.
Закатываю глаза, убеждаясь, что Настя восприняла мой рассказ как надо.. Поверила мне. Даже документы и прочие доказательства измены ее папаши не пришлось демонстрировать.
— Погоди... А если они меня не возьмут? Прогонят?
— Папа хоть и предал меня, но тебя любит, Насть. Не посмеет он родную дочь прогнать. У тебя билет имеется. И отдельный номер в гостинице. Так что... Все будет хорошо.
— А ты чем заниматься будешь? Разводом? — грустнеет она. — Мам, я должна буду эту идиотку терпеть? Хотя... Я ведь могу ее донимать? Издеваться?
— Конечно. Это приветствуется.
— Тогда я ей не завидую. Капустина взвоет от ужаса.
— Кочанова.
— Идиотова, блин. Мерзавкина и Подлецова. Боже, мам. Как ты терпела столько времени. Ты у меня боец.
Людмила рискнула мне помочь. Она позвонила Максиму и настоятельно посоветовала ему не совершать никаких сделок во время аудиторской проверки.
Сволочь с облегчением согласилась, рассказав о предстоящем отпуск понимаете?
Отпуск у него.
А мне он сообщил о командировке...
Да еще и таким видом... Вы бы его видели , — важны серьезный... Будто его в Белый дом пригласили.
Я убедила Макса пожалеть «бедных» квартирантов. Научившись вранью у мужа, я «вспомнила»
закон, запрещающий выселять людей раньше указанного в договоре срока.
Нехотя, но он согласился дать пожилой паре месяц на выселение... Еще и умницей меня назвал, хлопнув по заднице.
Сволочь и гад.. Но я терплю, верите? И последних сил держусь, считая дни до их отъезда.
— Ты мне костюмы не клади, Сонь. Жара такая... - важно командует Макс, крутясь перед зеркалом в прихожей.
— Как это не клади? У моего любимого мужа важная командировка.
И губы усилием воли тяну в подобии улыбки. Кажется, я похудела за эту неделю..
Стресс лишил меня аппетита и сна. Одежда вся висит...
Вот провожу гадов в отпуск и устрою себе шоппинг — деньги-то есть...
— Жаль, что не смогли пойти на годовщину свадьбы, правда? — нарочито тоскливо вздыхает
Макс.
— Конечно, милый... И мне жаль. Ноя сама к ним сбегаю, поздравлю.
— Вернусь из командировки - махнем в Архипо-Осиповку, да, Сонь?
Господи... ну и урод. Меня, значит, на Черное море, а мымру эту…
— Конечно. Обожаю это милое местечко. Там такие пирожки с мясом на вокзале.
Объедение.
Ничего, голубки. Недолго вам куковать осталось... Судьбинушка накажет вас.
— Нет, Сонька, ты костюмы не клади. Жарко.
— Может, тебе еще сланцы положить? — прищуриваюсь я.
— Положи. Может, в гостинице, куда нашу делегацию поселят, бассейн будет? И шорты положи, и майки-поло.
Ага, щацас! Я складываю пуховики и зимние ботинки в чемодан Макса. Ни трусов, ни маек, ни шортов ему не видать... А вот надо самому учиться себя обслуживать, Максимка. И шапку зимнюю кладу, и резиновые, рыбацкие сапожищи. Вот будет потеха, когда он чемоданчик откроет. Его курица от смеха подавится!
— Все упаковала, любимый. Счастливого пути! Мы с Настенькой будем скучать.
Он не трогал меня... Не пытался соблазнить перед отъездом. Улегся спать в кабинете, ничего не объяснив. Нет, я не хотела его прикосновений — лживых и грязных. Просто не понимала —
почему так?
Почему один мужчина смотрит на меня, как на подтаявшее, малиновое мороженое, которое хочется облизать, а другой…
— Пока, мои девочки. Буду тосковать.
Настя холодно прощается с отцом. Убегает в комнату, где покоится ее розовый чемоданчик.
— Мам, мы не опоздаем? — взволнованно спрашивает она, влетая в кухню, где я неторопливо пью чай.
— Нет. Он уехал слишком рано. Так хотел поскорее убежать, что.. Неважно. Поедем, Настюха.
Пусть только попробует отказаться от тебя. Я тогда, я...
Губы дрожат. Чувствую, что заболеваю. Адреналин кипятит кровь, держит в тонусе, но это скоро пройдет.
Подъезжаю к аэропорту. Глубоко дышу, пытаясь успокоиться. Все хорошо, Соня... Ты молодец, справилась. Такое провернула! Скажи кому — не поверят.
Герман обещал помочь с фирмой, пока Макс будет «отдыхать».
Замечаю красную, широкополую шляпу Алиночки. Макс с ней рядом. Из дома он уходил в деловом костюме, сейчас же на нем белая рубашка с яркими оранжево-зелеными пальмами. Ну, пошлость же?
— Фуух.. Успела, - вручаю ошарашенному супругу ручку от Настиного чемодана. — Какая мерзость, любимый. С каких это пор у тебя ТАК испортился вкус?
ЕГО глуповатая Алиночка удивленно моргает искусственными ресницами, придерживает шляпу, очевидно, боясь, что я отниму такое сокровище.
— Соня? Что ты здесь делаешь? Послушай, это по работе. Я..
— Настя, ты едешь в Дубай с папой и вот этой тетей в красной шляпе и зеленом сарафане.
Наверное, рубашку тебе тоже она купила?
12.
Лина.
Максим походит на мотылька, летящего навстречу поезду. Лицо бледное и обезображенное ужасом, губы раскрытые, на висках вздувшиеся вены. А глаза... Глаза дикие, бегающие. Наверное, сейчас я особенно сильно похожу на тот самый, пресловутый поезд.
— Она не может полететь с нами, ведь. - блеет мой благоверный.
— Почему это? Ты ведь по работе летишь, ведь так?
— Да, но…
— Тогда справишься, Максик. Настя — твоя единственная дочь. Или ты планировал отвезти нас в
Архипо-Осиповку? Прости, что испортила сюрприз.
— Сонь, давай поговорим. Сонь, это все совсем не то, о чем ты думаешь, — бормочет он, косясь на ошеломленную, сбитую с толку Алиночку.
На миг мне ее даже даль становится. Все, что она может — моргать. И хватать воздух пухлыми губами.
Настька вставляет наушники в уши и отворачивается. Не желает слушать наши склоки.
Пританцовывает, делая вид, что ничего эдакого не происходит.
— Да я ни о чем не думаю. По работе. И дальше-то что. А ты, - поворачиваюсь к Алине.
— Таки будешь молчать?
— Да что вы себе позволяете?
— Господи, ну и голос. Словно кто-то поскреб гвоздем по стеклу. Она и в постели так скрипит?
— Сонь, я понимаю, что тебе неприятно узнать обо всем вот так, — цедит сквозь зубы предатель, трусливо озираясь по сторонам. Кажется, вся очередь из пассажиров прислушивается к нашей напряженной беседе. — Но..
— О чем, любимый? Давай же, будь мужиком. Или она… по работе?
- Я.. Давай поговорим, Сонь? Отойдем и.. Я все объясню.
— Нет, Макс. Говорить мы будем в суде. Пусть твоя птичка учится общаться с твоей дочерью. Она же хочет стать ближе к ней, ведь так? Так, Кочанова? — рычу, испепеляя бедолагу взглядом.
- Дда.. - кивает она, прячась за спину Макса. - Маси-ик.. Я не понимаю, что происходит? Ты говорил, что все будет в порядке.
— Тетя Алина, все будет замечательно, — включается в разговор Настя. - Я очень хорошая, вот увидите. Мы с вами поселимся вместе, ведь так? А что вы любите есть на завтрак? А на обед? А…
— Настя, полегче давай, - обрывает ее Макс. — Соня, умоляю, давай отойдем?
— Настюха, пока, милая. Хорошего отдыха.
Все, пора убегать...
Макс выглядит совершенно потерянным. Не ожидал он от меня такого. Я ведь могу только борщи варить, да пироги печь. Ни на что не способна. Почему тогда ему так стыдно?
Так и не признался, что любит ее. Был бы мужиком, познакомил нас. Так, мол, и так..
Прости, Софья, я тебе изменил. Люблю Алинку, жить без нее не могу. А он только воздух ртом хватает. Бледнеет, краснеет, синеет.. Прямо как ягоды в нашем саду в разное время года...
